Афоризмы

Миром правят судьба и прихоть.

Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.

Может ли человек с уверенностью сказать, чего он захочет в будущем, если он не способен понять, чего ему хочется сейчас.

Можно быть хитрее другого, но нельзя быть хитрее всех.

Можно дать другому разумный совет, но нельзя научить его разумному поведению.

Можно найти женщин, которые никогда не имели любовников; но трудно найти таких, которые имели бы только одного.

Можно обладать достоинствами и не достигнуть высокого положения в обществе, но нельзя его достигнуть, не имея хоть каких-нибудь достоинств.

Можно излечить от безрассудства, но нельзя исправить кривой ум.

Мудрец счастлив, довольствуясь немногим, а глупцу всего мало; вот почему почти все люди несчастны.

Мудрость для души – то же, что здоровье для тела.

Мудрый человек понимает, что проще воспретить себе увлечение, чем потом с ним бороться.

Мы во многом остаемся новичками, независимо от возраста, и нам часто не хватает опытности, несмотря на количество прожитых лет.

Мы всегда любим тех, кто восхищается нами, но не всегда любим тех, кем восхищаемся мы.

Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием.

Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни, точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.

Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем.

Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.

Мы менее стараемся быть счастливыми, чем казаться такими.

Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили.

Мы не предаемся всецело одному пороку чаще всего потому, что у вас их несколько.

Мы нередко относимся снисходительно к тем, кто тяготит нас, но никогда не бываем снисходительны к тем, кто тяготится нами.

Мы ничего не раздаем с такой щедростью, как советы.

Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают.

Мы охотно сознаемся в маленьких недостатках, желая этим сказать, что более важных у нас нет.

Мы помогаем людям, чтобы они, в свою очередь, помогли нам; таким образом, наши услуги сводятся просто к благодеяниям, которые мы загодя оказываем самим себе.

Мы потому возмущаемся людьми, которые с нами лукавят, что они считают себя умнее нас.

Мы потому так непостоянны в дружбе, что трудно познать свойства души человека и легко познать свойства ума.

Мы презираем не тех, у кого есть пороки, а тех, у кого нет никаких добродетелей.

Мы редко до конца понимаем, чего мы в действительности хотим.

Мы сопротивляемся нашим страстям не потому, что мы сильны, а потому, что они слабы.

Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.

Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны.

Мы так нетерпимы к чужому тщеславию, что оно уязвляет наше собственное.

Мы так привыкли притворяться перед другими, что под конец начинаем притворяться перед собой.

Мы хвалим других обычно лишь для того, чтобы услышать похвалу себе.

Мы часто выискиваем отравленные похвалы, косвенно открывающие в тех, кого мы хвалим, такие недостатки, на которые мы не осмеливаемся указать прямо.

Мы часто клеймим чужие недостатки, но редко, пользуясь их примером, исправляем свои.

Надежда, как она ни обманчива, все же служит и тому, чтобы довести нашу жизнь до конца по приятной стезе.

На каждого человека, как и на каждый поступок, следует смотреть с определенного расстояния.

Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали.

Нам дарует радость не то, что нас окружает, а наше отношение к окружающему, и мы бываем счастливы, обладая тем, что любим, а не тем, что другие считают достойным любви.

Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно.

Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые у нас есть в действительности; слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.

Нам почти всегда скучно с теми людьми, с которыми не полагается скучать.

Нам почти всегда скучно с теми, кому скучно с нами.

Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь еще удивляться.

На свете мало недостижимых вещей; будь у нас больше настойчивости, мы могли бы отыскать путь почти к любой цели.

Насмешка бывает часто признаком скудности ума: она является на помощь, когда недостает хороших доводов.

На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений.

Настоящая дружба не знает зависти, а настоящая любовь – кокетства.

Наше душевное спокойствие или смятение зависят не столько от важнейших событий нашей жизни, сколько от удачного или неприятного для нас сочетания житейских мелочей.

Наше раскаяние – это обычно не столько сожаление о зле, которое совершили мы, сколько боязнь зла, которое могут причинить нам в ответ.

Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды.

Наши враги в суждениях о нас гораздо ближе к истине, чем мы сами.

Наши добродетели – это чаще всего искусно переряженные пороки.

Наши прихоти куда причудливей прихотей судьбы.

Наши страсти часто являются порождением других страстей, прямо им противоположных: скупость порой ведет к расточительности, а расточительность – к скупости; люди нередко стойки по слабости характера и отважны из трусости.