Африка, миграции, мифология. Ареалы распространения фольклорных мотивов в исторической перспективе
Шрифт:
Однако к теме далеких трансконтинентальных аналогий стоит вернуться, обратившись к мотивам трикстерского характера.
Самым ярким примером служит «неумелое подражание» (мотив M38). Персонаж видит, как другие действуют с помощью магии или приемов, отвечающих их природе. Он подражает их действиям, но терпит фиаско. Действия не имеют характера испытаний или соревнований и не связаны с совершением подвигов — это добывание или приготовление пищи или иные формы повседневного поведения (рис. 79). Мотив в основном соответствует мотиву The Bungling Host, J2425 С. Томпсона, но не предполагает обязательного ответного посещения трикстера тем персонажем, у которого сам трикстер до этого побывал. Впрочем, как для Африки, так и для Северной Америки наиболее характерен именно вариант с хождением в гости, когда трикстер, вернувшись домой, неудачно подражает трюкам, которые видел.
Рис. 79. «Неумелое подражание», мотив M38. Персонаж видит, как другие действуют с помощью магии или
В Африке мотив встречается по всему тропическому поясу. Он зафиксирован у сонгаи, лаади, бондеи, этон, ньятуру, йебеколо, булу, ронга, тсонга, ганда, мампруси, коно, бауле, джолуо, ланго, мофу-гудур, мбути, занде, нзакара, сандаве, у не уточненных в публикации обитателей Либерии и знаком, несомненно, также многим другим группам данного региона. У ибибио на востоке дельты Нигера речь идет о прямом обмане, а не о магии (летучая мышь лишь делает вид, что варит суп, прыгая в кипяток, а лесная мышь верит ей), но в целом содержание текста то же, что и у других групп. Столь же часто мотив представлен в Северной Америке, за исключением Арктики и Субарктики. В Южной он тоже встречается, хотя и значительно реже. Вот для примера несколько вариантов.
Сандаве (койсаны Танзании). Жираф зовет зайца в гости, жена готовит пшено, нет подливки. Жираф велит подставить миску, ударить его топором по ноге, оттуда льется жир. Уходя, заяц просит жирафа прийти в гости, все повторяет, но из раны у него на ноге жир не льется. Заяц приходит к голубю, жена говорит, что тело ее мужа дома, а голова пошла навестить мать. Голова голубя возвращается. Заяц просит голубя навестить его, велит жене отрубить ему голову топором, положить в сундук. Жена отвечает пришедшему гостю, что голова зайца пошла навестить мать. Тот слышит в сундуке шорох, жена зайца отвечает, что это крыса. Голубь возвращается домой, заяц мертв.
Коно (западные манде Сьерра-Леоне). Гусеница зовет паука поработать на поле, перед обедом прыгает в кипящий котел, кормит работников своим вытопленным жиром. На следующий день паук зовет гусеницу поработать у него, прыгает в кипящий котел, гибнет.
Микмак (восточные алгонкины Канады). Медведь зовет кролика в гости, срезает мясо со своей лапы, варит. После этого кролик приглашает к себе медведя, пытается повторить трюк, ранит себя. Затем кролик приходит к выдре. Та ныряет, достает из проруби угрей. Кролик сам зовет выдру в гости, ныряет, с трудом выплывает. Далее он идет к дятлу, тот стучит по стволу, достает угрей. Кролик лезет на дерево, бьет по стволу носом, разбивает нос в кровь.
Серрано (юто-ацтеки Калифорнии). Дикий кот колотит свое одеяло, оттуда в корзину сыплются мескитовые орешки. У койота лишь опухло колено, на которое он положил одеяло. Дикий кот велит дочерям зарыть его в горячие угли. Они достают оттуда печеных личинок, а их отец входит в дом с другой стороны. Койот тоже велел зарыть его в угли, в результате спекся насмерть.
Мака (матако-гуайкуру Парагвая). Чтобы достать мед, броненосец колотит по дереву головой своего ребенка. Лис отказывается есть предложенный ему мед, бежит попробовать тот же метод. Бьет своего ребенка головой о дерево, тот умирает. Так лис убивает всех своих детей, но меда не достает.
С меньшей частотой мотив неудачного подражания представлен в разных районах Евразии. Южно-азиатские и вьетская версии существенно не отличаются от африканских и американских. Примером служит текст тибето-бирманцев северо-восточной Индии.
Ангами. Птичка созвала всех работать на ее поле, в полдень поставила котел с водой на огонь, сев на край, снесла каждому помощнику по яйцу, которые тут же сварились. Увидев это, краб тоже созвал народ помогать ему, забрался на край котла, упал и сварился. Его съели.
Такого же рода тексты записаны у разных групп тибетцев, а на Дальнем Востоке у орочей, удэгейцев и нанайцев. В амурско-приморских версиях выдра прыгает в кипящий котел, достает рыбу, угощает ворону. Ворона тоже зовет выдру в гости, прыгает в котел, гибнет.
Западно-сибирские (ненцы, энцы, селькупы, манси) и юкагирские версии балансируют на грани анекдотических сказок и рассказов о чудесах, которые совершают шаманы, но основная структура (не обладающий магической силой персонаж гостит у обладающего такой силой и затем безуспешно пытается повторить трюки) прочно связывает эти тексты с америндейскими, хотя в сибирских все персонажи чисто антропоморфны. Амурско-приморские варианты и текст азиатских эскимосов к америндейским еще ближе, поскольку в них действуют птицы или животные.
В Европе и на Ближнем Востоке распространены два варианта. Северный (удмурты, русские, литовцы, шведы, может быть, также норвежцы) совпадает с характерным для Южной Америки (макуши, вапишана, калинья, напо, мауэ, мундуруку, Нижняя Амазонка, тенетехара, каяби). В Северной Америке похожие тексты записаны на западе континента (сэлиши района Сиэтла, нэ персэ и — с оговорками — северные шошони). Одна версия есть на севере Индии
у пахари. Во всех случаях тесть пытается последовательно подражать своим зятьям (мотив M38A). Приведем для сравнения версии, записанные на разных континентах.Шведы. Старик выдает дочерей за троллей, их берут шмель, козел, чайка. Старик идет навестить молодых. Шмель садится на край блюда с кашей, сдабривает ее медом. Дома старик хочет повторить трюк, жена не велит. Козел бьется головой о стену, наполняет кровью сосуд, кровь варят, готовя кровяной пудинг. Старик бьется головой о стену, долго отлеживается. Чайка ныряет, достается рыбу. Старик тоже бросается в воду, жена его еле вытащила.
Пахари (штат Уттаракханд). Старик выдает дочерей за шакала, медведя, орла, затем навещает зятьев. Медведь садится на раскаленную сковородку, смачивает горох своим жиром, делает пирожки. Старик дома все повторяет — чуть жив. Шакал бросает старику из хлева козленка, велит тащить. Дома старик въезжает в хлев на коне, обещает дать старухе козу, она тащит (а это конь) — старик падает. Орел летает, показывает старику мир. Старик ведет старуху на гору, сажает на спину, прыгает, оба разбиваются насмерть.
Нэ персэ (сахаптин Орегона). Четыре дочери койота замужем за лосем, горным бараном, выдрой, скопой. Взяв маленького сына, койот приходит к ним в гости. Лось печет палку, она превращается в колбасу, тыкает ножом себя в зад, вываливаются съедобные клубни. Койот ранит палкой жену, ножом — себя. Баран отрезает кусок платья жены, превращает лоскут в мясо, койот портит платье. Выдра приносит из-подо льда рыбу, койот чуть не тонет. Скопа ныряет в прорубь, возвращается с рыбой, койот прыгает с дерева, разбивает голову о лед.
Напо (кечуа восточного Эквадора). Опоссум последовательно берет в дом разных зятьев. После каждой неудачной попытки подражать зятю выгоняет его, берет следующего. Зимородок, сидя на ветке, испражняется в озеро, сплываются рыбы, он стреляет их из лука. Опоссум падает в воду, рыба проглатывает его, зять убивает рыбу, спасает тестя. Игуана поджигает растительность на участке, привязав горящие листья к хвосту. Опоссум пытается подражать, но его хвост облысел. Клещ сбрасывает с дерева плоды, спускается с дерева, спланировав на листе. Опоссум садится на лист, падает. Оса спокойно берет себе мясо, когда люди разделывают кабана. Опоссума бьют, говорят, что он вор.
Согласно южному европейско-переднеазиатскому варианту (мотив M38B), отвергнутая жена или одна из невесток с помощью волшебства производит различные действия, в частности готовит. Другие жены/невестки пытаются ей подражать, в результате чего гибнут или опозорены. Этот мотив зафиксирован у итальянцев на Сицилии, у арабов Ирака и Палестины, албанцев, русских, марийцев, абхазов. Приводим два примера — албанский и сицилийский. Русский и марийский варианты (с «царевной-лягушкой») похожи на албанский, а абхазский и арабские — на сицилийский.
Албанцы. Король велит троим сыновьям вручить по яблоку их избранницам. Старшие женятся на дочерях паши и визиря, младший бросает яблоко в розовый куст. Оттуда выползает змея, но на самом деле это Краса Земли. Она готовит жареную рыбу, положив руки на сковородку (жены старших братьев обожгли руки), говорит, что стала красивой, обмазав лицо куриным пометом (старшие братья гонят жен мыться), на танцах прячет по куску мяса в рукава. Жены старших братьев делают то же самое, мясо прилюдно вываливается, а у жены младшего из рукавов вылетают голуби.
Сицилийцы. В салате находят девочку, ей дают имя Леттучия. Принц женится, а Леттучию называет сестрой. Слуга видит, как «сестра» принца велит огню загореться, кладет руки в масло на раскаленную сковороду, там появляются жареные рыбки. Жена пытается повторить трюк, обжигается, умирает. То же происходит с новой женой («сестра» вылезает из раскаленной печи, с ее кос сыплются жемчуг и драгоценности, жена сгорает). Когда принц женится в третий раз, «сестра» ставит кресло на край крыши, чтобы насладиться уходящим солнцем, жена падает и ломает себе шею. В конце концов принц женится на Леттучии.
В Австралии, Океании, Юго-Восточной и Восточной Азии мотив неумелого подражания отсутствует полностью. Это снижает вероятность его самостоятельного возникновения в разных районах и соответственно повышает вероятность исторической связи между всеми имеющимися версиями. В Африке мотив неумелого подражания тоже известен не повсеместно: его нет у койсанов. В Северной Америке он отсутствует у эскимосов и большинства северных атапасков (исключение составляют тагиш, находившиеся в контакте с тлинкитами). Такое распределение почти наверняка означает, что в Новый Свет мотив проник до того, как растаяли ледники, т.е. никак не позже 12 тыс. л.н., скорее всего, несколько раньше.
Глобальная же картина встречаемости «неумелого подражания» заставляет предположить, что мотив зародился либо в Африке и проник в Америку через континентальную Евразию, либо в Евразии и оттуда распространился как в Африку, так и в Америку. Первый вариант следует отвергнуть по той же причине, по какой ранее мы поставили под сомнение гипотезу африканской прародины мотива космической охоты. В тот период, когда шло заселение Нового Света, Африка южнее Сахары от Евразии была почти полностью изолирована, а распространение мотива в период до опустынивания Сахары, т.е. в эпоху ранее 60 тыс. л.н., практически невероятно. Соответственно остается второй вариант — мотив распространился в Евразии, а затем был принесен как в Новый Свет, так и в Африку.