Африканский Кожаный чулок

Из дома Мудимы, куда внесли и положили раненого Инкази, вышли теперь Симба и Мудима.

— Не отчаивайся, Мудима, — сказал Симба, — он теперь заснул, а это добрый признак: он молод и силен, в нем много силы и здоровья; он еще, быть может, оправится!

Мудима молча кивнул головой, а затем, указав рукой к северу, сказал:

— Смотри, Симба, Муциму выплывает из озера!

Нельзя было более красочно и вместе с тем верно определить приближение бури в том виде, каким оно представлялось отсюда, с этой высоты. Казалось, что темные грозовые тучи выплывают прямо из подернутых дымкой тумана как бы дымящихся вод Танганайки.

Одаренный долей воображения человек мог легко различить всевозможные образы и очертания в клубах разорванных туч. Точно громадная голова великана, вздымались над горизонтом верхние облака; под ним клубились темные массы туч, точно могучий торс великана, а вправо и влево, точно два огненных крыла, раскинулись ярко освещенные солнцем серебристо-серые волокнистые облака над самым озером. Подобно развевающимся покровам тянулись по горизонту остальные обрывки туч и облаков, то сцепляясь, то отрываясь и исчезая в общей массе.

— Смотри! Смотри! Он выплывает! — воскликнул Мудима. — Он схватит своими мощными руками «Змею». Вон она виднеется там, точно белое перышко на волнах. Она далеко от берега, и ей нет спасения. О, Солиман, Муциму гневается на тебя! Он мечет молнии! Спасибо тебе, Муциму, что ты караешь этих нечестивых арабов!

Симба, точно прикованный, смотрел вдаль. Действительно, было что-то сверхъестественное в проявлении этой разбушевавшейся стихии. То была буря, какой он еще ни разу в жизни не видел. Солнце еще освещало своими лучами облака, подоспевшие в главной массе черных туч, особенно ярко выделялся их свинцово-черный цвет. Грозные огненные стрелы молний ежеминутно прорезали эту черную, почти сплошную массу, а там, где уже выпадал дождь, казалось, что Танганайка вздымалась к самым небесам, а на гребне этого грозного пенящегося вала, точно ореховая скорлупа, виднелась «Змея». Симба навел туда свою подзорную трубу, но было уже поздно, чтобы рассмотреть; он видел только, что «Змея» вдруг бесследно скрылась в пене ужасного водоворота.

— Он погиб! — воскликнул Мудима ликующим голосом. — Погиб несомненно!

В этот самый момент и над вершинами гор Кунгве разразились ураган и гроза. Сузи едва только успел спустить и убрать черный флаг Симбы, иначе буря сорвала бы его и унесла Бог весть куда, в озеро Танганайку. Тучи заволокли теперь все небо и заслонили солнце, а тяжелые крупные капли дождя начали падать на землю. Все жители тэмбе спешили укрыться в своих хижинах, где они могли рассчитывать, что будут хоть сколько-нибудь защищены от разразившегося теперь сильного ливня.

До глубокой ночи неистовствовала и бушевала гроза: настала Мафика, то есть дождливая пора года.

Глава XI После бури

Разрушение судов. — Предательская семья обезьян. — Потайная лодка и Мабруки. — Коршуны на острове Муциму. — Посещение Лео. — Жилище Муциму. — Гибель «Змеи». — Старая Шооль. — Блеклые листья.

— Видишь, — сказал Мудима, обращаясь к Симбе, — Муциму окончил свой полет над родной стихией! Там, на севере, выплыл он со дна озера, а теперь там, в южном углу Танганайки, уходит опять на дно своего царства!

Это было на следующее утро после бури, когда остатки разорванных туч заметно таяли и точно уходили в волны на южной части горизонта, а все остальное небо было уже безоблачно и ясно.

— Ты хочешь отправиться туда, на остров Муциму, и отыскать Лео, — продолжал старик, — да, теперь ты смело можешь это сделать, потому что «Змея» Солимана, наверное, не вынесла этой бури: я точно знаю; я родился, вырос и состарился на Танганайке и знаю, что когда могучий дух озера так гневается, как в эту ночь, тогда он губит все суда, находящиеся на его волнах. Помни только одно, Симба, если ты ступишь на остров Муциму, не забудь принести ему жертву!

— Не беспокойся, брат мой, — отвечал Симба, — я никогда не сделаю ничего такого, за что ваше божество стало бы гневаться на Вавенди! — и, пожав руку своему названному брату, он в сопровождении Сузи спустился вниз к заливу Лувулунгу.

Здесь, на берегу, лежала ладья, нанятая Сузи в Удшидши, а также и челнок Инкази, знаменитая «Стрела».

— Мы возьмем «Стрелу», — сказал Симба, — а эта грузная, неповоротливая ладья только затруднит нас.

— И я так думаю, господин! — отозвался Сузи и старательно принялся сталкивать в воду челнок Инкази.

— Стой! — крикнул Симба. — Эти разбойники привели его в негодность! Смотри, какую дыру они пробили в нем! Впрочем, нам и следовало ожидать, что капитан «Змеи» никогда не простит «Стреле» своего поражения! Ну, делать нечего, придется мириться и с этим неповоротливым увальнем! Спускай ее на воду, Сузи!

Сузи послушно направился к громадной ладье и осмотрел ее со всех сторон.

— Господин, — крикнул он, — и это судно приведено в негодность: смотрите, у него киль проломлен в двух местах!

— В самом деле! — сказал Симба, осматривая, в свою очередь, громоздкую ладью, законтрактованную для него в Удшидши. — Солиман умеет мстить! Прежде чем удалиться, он уничтожил весь наш флот!

— На починку наших судов потребуется немало времени, — жалобно сетовал Сузи, — придется вернуться опять наверх за разными орудиями! Как видно, сегодня нам с вами не побывать на острове.

Симба все еще продолжал разглядывать повреждения.

— Что пользы разглядывать? — промолвил Сузи. — Дыры громадные: их не заткнешь ничем! Впрочем, надо еще сказать спасибо Солиману, что он не увел с собой наши суда!

С минуту Симба стоял в задумчивости, как бы соображая что-то, затем радостно воскликнул:

— Слушай, Сузи! Я знаю еще одну лодку; она запрятана там, в потайной бухте! Надо полагать, что люди Солимана не сумели разыскать ее!

И они проворно зашагали вдоль берега до того места, где узкий пролив соединял бухту с озером Танганайка.

Дойдя до устья этого пролива, Симба невольно остановился: на ветвях, низко нависших над водой деревьев, весело забавлялась целая семья обезьян.

Почтенный отец семейства уселся на одном из более крупных и надежных суков, повыше остальных, и серьезно смотрел на веселую возню своей многочисленной семьи. Несколько самок и целая куча молодых резвились и забавлялись, перепрыгивая с ветки на ветку или перебегали взад и вперед по большому толстому стволу, лежавшему в воде у самого берега. Они отламывали от него прутья и срывали пласты мха, которые затем кидали в воду и чрезвычайно радовались, глядя, как эти маленькие кусочки и веточки купались и ныряли на мелкой зыби залива.