Афрофикшн

Никогда так остро не ощущала пустоту собственного существования. Этот контраст особенно явен по сравнению с жизнью Даниелы, каждый день которой наполнен яркими фееричными событиями, цветами, комплиментами, подарками, встречами, красивыми вещами и едой. Сегодня она летает на вертолете, завтра оформляет недвижимость в Дубаи, послезавтра играет в гольф, а потом наносит очередной визит в Минск, где самый шикарный отель города оказывает ей королевский прием.

Каждая наша встреча даже после небольшого перерыва сопровождается словами: «Ой, Кира, вы себе не представляете! За эти дни набралось материала на целую книгу». У меня начинало складываться стойкое впечатление, что некоторые пришли в этот мир, чтобы жить и брать от него все, а некоторые, чтобы наблюдать. И больше всего на свете мне хотелось покинуть трибуну наблюдателя и занять почетное место на главной арене. И только вдохновляясь примером Даниелы, я допускала мысль, что это возможно. Но есть загвоздка – все упирается в деньги, в большие деньги, которые я должна как-то заработать сама.

Январь 20*2

***

Когда я взялась за ручку стеклянной двери, за которой виднелась маленькая кофейня, предварявшая вход в библиотеку, все фонари на Чистых разом погасли. Я не верю в знаки, но люблю отмечать детали. У меня избирательная память, но все что происходило дальше – отложилось в ней фотографически. Потому что когда встречаешь способного заинтересовать тебя человека, да еще и вот так вдруг, все декорации происходящего впечатываются в память не хуже его образа. Погасшие фонари. Дорабатывающая последние минуты кофейня. Темный читальный зал с двумя рядами спящих мониторов. А за следующей дверью приглушенный свет и отголоски какого-то действа.

Мне уже давно никто не нравился, особенно вот так, с первого взгляда. Я была уверена, что цинизм, разросшийся с возрастом, подобно опухоли, застраховал меня от глупых влюбленностей, которые приводят только к неуместным или разрушающим привязанностям, ошибкам и падениям. Это было неожиданно – встретить его на литературном вечере. Как будто кто-то невидимой рукой разом сбросил все мои настройки самосохранения. Я даже не собиралась туда. Просто зашла в библиотеку поработать, а в большом зале проходит литературная дискуссия. Я заняла свободное место.

Может быть, я и вернулась бы в читальный зал, но его речь затянула меня. В небольшом тускло освещенном помещении сидели известные мне литераторы, редакторы, писатели и критики. Точно. На этой неделе проходит большой фестиваль литературного журнала, а я и забыла. Про то, что в пятницу мы с Линдой идем на Квест удовольствия, я не забыла. А про фестиваль забыла. Вот такой я писатель. Так мне и надо.

Я ведь никогда не стремилась превратить свое писательство в чисто коммерческую историю. Пусть это будет отдельно. Но я хочу развиваться как большой писатель, а для этого нужно посещать вот такие вечера, публиковаться в некоммерческих, но скорее имиджевых изданиях.

Никто, в том числе и говорящий, не придал значения моему появлению. А мне почему-то очень хотелось, чтобы он заметил меня, чтобы я понравилась ему с первого взгляда, как и он мне. Как будто забыла, как редко в моей жизни случалась взаимность. А вдруг теперь все по-другому? Тем более у меня появилось живое пособие по обольщению людей (не только мужчин) в виде Даниелы.

Я была уверена, что никто из этой тусовки не знал, а если и слышал, то давно забыл о прошлогоднем скандале с участием несостоявшейся «авторки» «Арго» Кирой Найт (в миру Наумовой). Многие в литсообществе пытались протащить в словарный обиход этот жуткий и бесполезный, коверкающий язык, феминитив.

Почему я не видела его раньше? Он говорит о тексте так складно. Рука потянулась конспектировать за ним в заметки телефона. Но помимо ровной интересной речи, он по-своему привлекателен. Вернее, по-моему, раз уж я нашла его таким.

Я уже упоминала о том, что в литературной среде с мужчинами в привычном (опять же моем) понимании туго. Встречаясь с Максом, я понимала, что мы совершенно на разных интеллектуальных уровнях. Он не был и никогда уже не стал бы тем, чей ум мне хотелось бы познавать с увлеченностью пытливого исследователя. Но я как-то убедила себя, что у меня полно других источников пищи для ума.

А вот этот светловолосый парень с собранной в короткий хвост на затылке шевелюрой мог бы многому меня научить. С таким можно вести долгие ночные разговоры о литературе и других культурных явлениях. С недавнего времени я особенно остро ощущала эту потребность – в пище для ума. Только никто не хотел меня ей кормить.

И при мысли о нас как паре неизбежно случается откат в прошлое, где я вечно недостаточно хороша, умна, или красива для кого-то или чего-то. Даниела бы сейчас поставила мне двойку за домашку по повышению самооценки. Но наперекор всему я задумалась – было ли во мне что-то, что могло бы его заинтересовать? Макс всегда считал меня невозможно умной. Писательница. Мой роман ему понравился, он прочитал его из любопытства, когда мы только начали встречаться. И посчитал гениальным. Но разве он мог оценить его?

Выходит, это какой-то бег по кругу. Восхищаться и одновременно вызывать восхищение – задача непростая. Опять же – для меня. Но не для Даниелы.

Вот он посмотрел на меня. Но рассуждая о высоких материях, может ли он заинтересоваться случайной привлекательной слушательницей? У него наверное встает только на мозги, а я вот никогда не умела намеренно и к месту блеснуть умом. Скорее наоборот.

Я неплохо пишу. Но интуитивно. Я самоучка. И уж точно ни разу не оратор.

Снова его взгляд метнулся в мой темный угол. Он, в конце концов, в первую очередь мужик. А я красивая молодая женщина. Которая собралась на «Квест удовольствий».

В общем, про квест, будь он неладен. Не знаю, как Линда меня уговорила. Яне она даже предлагать не стала. Ну а Кира согласна на любые безумства. Это все знают. «Натуральная свинг-вечеринка» – нелепо отнекивалась я. «Да брось ты, – успокаивала меня Линда, – Можешь просто ходить и глазеть, как это делают другие. Никто тебя не тронет без твоего позволения. В браслете ты неприкасаема. Их всем выдают на входе. И только если ты захочешь, чтобы тебе доставили удовольствие, можешь его снять». В общем, квест заключается в том, чтобы найти свое удовольствие. В объятьях совершенно посторонних людей – актеров квеста. Или просто глазея на них. Только ни Линда и никто другой не знал, что мне такое удовольствие не в новинку.

Может, поэтому я и согласилась? Или это моя тёмная похотливая сторона? А библиотеки и литературные вечера лишь прикрытие? Хотя я никогда не понимала, почему чтобы любить книги нужно быть серым неопрятным асексуалом, как большинство дам в этом зале. Нет, все чаще встречаются привлекательные девочки и мальчики в литературном мире, но до сих пор это было скорее исключением.

Самое смешное, что квест легко можно приплести к литературной тематике, потому что называется он «О, дивный новый мир». Создатели впечатлились сценами из одноименного современного сериала, снятого по классической антиутопии Хаксли.

В ряду из пяти спикеров сидела Арина Рутт – готическая и очень чувственная девушка – писательница, одна из основательниц известной школы литературного мастерства. Я восхищалась ее талантом. Среди многих зазнавшихся умников она была настоящей. У неё хотелось поучиться – не только писать – глубоко и проникновенно, – но и складно говорить.

Мы познакомились года три назад. Я посещала ее презентации и творческие вечера. Она меня запомнила. И даже дала мне свой электронный адрес для отправки рукописи на ознакомление. Она сказала, что если ей понравится, то она поможет пристроить текст. Но за три года обратной связи я не дождалась. А напомнить о себе то ли стеснялась, то ли боялась. Не прочитала или не понравилось? Этот вопрос остался открытым.