After 2

С Зейном всё по-другому. Гарри никаким образом со мной не связывался на протяжении десяти дней, и я не понимаю, почему. Мне лишь оставалось предположить, что я больше ему не нужна. Зейн всё это время был рядом со мной. Он с самого начала был любезен, когда предлагал Гарри покончить с пари, но тот отказывался, желая доказать, что переспит со мной независимо от усилий Зейна. У них были разногласия с того самого момента, как я их встретила. Предполагаю, из-за пари. Это было очевидно, когда я общалась с ними обоими. Гарри утверждает, что Зейн хочет затащить меня в постель, но, честно говоря, с его стороны это лицемерно. Зейн по этому поводу не делал ничего, даже отдалённо похожего на намёк, что он хочет со мной переспать. Даже до того, как я узнала о пари и поцеловала его у него в квартире, с его стороны я никогда не чувствовала, что он когда-нибудь заставит меня делать что-то против моей воли.

Мне противно вспоминать те времена. Я была настолько глупой, они оба просто играли мной. Но карамельные глаза Зейна выражают доброту, а зелёные глаза Гарри – злобу. Я не собираюсь целоваться или встречаться с Зейном и не понимаю, какого чёрта происходит у нас с Гарри. Я люблю его и надеюсь, он действительно хочет доказать, что может лучше обо мне заботиться, но мне неудобно отказываться от Зейна. Он всегда был рядом, но я боюсь, что он начнёт надеяться на большее.

“Конечно. Я приеду около полудня”, – отвечаю ему.

Он заслуживает того, чтобы я объяснила ему своё биполярное поведение. Сделаю это при встрече.

====== Часть 180. ======

– Как провели выходные? – спрашивает у аудитории профессор Сото.

Несколько людей отвечают, а мы с Лиамом одновременно переводим взгляд друг на друга, и он улыбается. У него выходные прошли гораздо лучше, чем у меня.

– Приятно видеть, что некоторые наконец-то проснулись, – хихикает наш профессор.

Для меня довольно странно не называть его Ианом, потому что я часто виделась с ним за пределами университета, но ещё более странно называть его по имени, он всё-таки мой профессор.

– Приготовьте свои тетради, сегодня мы будем говорить о прощении, – говорит он, и Лиам сразу смотрит на меня.

– Вы это серьёзно? – бормочу я себе под нос.

– Вы что-то сказали, Мисс Янг? – окликает меня Иан.

Я хочу погрузиться в свою стихию, мне нравится всеобщее внимание аудитории, когда я демонстрирую свои знания, а не когда показываю всем своё умелое владение сарказмом.

– Ничего, – быстро реагирую я, на что он улыбается, пряча за ухо карандаш.

– Как я уже сказал, сегодня мы поговорим о прощении. Люди всю свою жизнь делают ошибки, а потом в них раскаиваются. Это естественный цикл всего человечества. Так было всегда. В каждой религии есть история о предательстве и прощении. Например, в христианстве самой известной является история Иуды Искариота. Он был одним из двенадцати учеников Иисуса, который предал его за тридцать серебряных монет. Конечно, Иисус его простил, в этом и заключается сущность Иисуса из Назарета – прощение. Считается, что Иуда не смог смириться с предательством, которое совершил, и повесился. Мораль здесь в том, что хотя он и был прощён Иисусом, он не был в состоянии простить самого себя. Итак, что хуже: не получить прощение от преданного, будь то ваш Бог или кто-нибудь ещё, или же не простить самого себя? Я по опыту знаю, что прощать себя за совершённые ошибки – самое трудное в жизни. В прощении хорошо то, я сейчас говорю о религии, что Бог всегда простит вас, стоит лишь помолиться. Люди же на такое прощение не всегда способны, – говорит он, и по коже бегут мурашки. – Ну, за работу! – добавляет он, прежде чем садится за стол.

Мне всегда кажется, что он специально выбирает тему, относящуюся к Гарри, или же практически вся моя жизнь связана с ним.

Сейчас я не очень хочу рассуждать о прощении. И речь идёт не о том, чтобы я простила Гарри, а о том, сможет ли он простить самого себя за то, что совершил в прошлом. После того, как он это сделает, у него получится стать счастливым. Моя ручка соприкасается с бумагой, и я даже не замечаю, как профессор Сото объявляет об окончании занятия.

– Интересная тема, – ухмыляется Лиам, и я ударяю его тетрадкой по плечу.

Собираю волосы в хвост и кладу вещи в сумку, прежде чем следую на выход.

– Хорошего дня, Мисс Янг! – восклицает Иан, когда я дохожу до двери, и я желаю ему того же.

– Видишь, как он не хочет, чтобы хороший день был и у меня? – возмущается Лиам.

– Тебе следует прекратить общаться с Гарри, – подшучиваю я.

Сегодня я чувствую себя намного лучше, не отлично, конечно, но уже не плохо. Я чертовски сильно запуталась и уже так скучаю по Гарри. Знаю, я жалкая. Ничего не могу с собой поделать. Мы очень долго не виделись, и я уже начала понемногу его забывать, но теперь он снова, как наркотик, течёт по моим венам, возвращая чувства с ещё большей силой.

– Хочешь сходить сегодня на обед? – спрашиваю Лиама, когда мы стоим на светофоре.

– Во время обеда я собираюсь связаться с Нью-Йоркским университетом, – отвечает он.

– Ничего себе! Нью-Йоркский университет! С твоими знаниями ты произведёшь там фурор. Это же замечательно.

– Спасибо. Я немного волнуюсь, что если я пропущу весь летний семестр? Мне не хочется проводить лето впустую.

– Ты с ума сошёл! Они примут тебя в любом семестре! У тебя идеальный средний бал, и, к тому же, твой отчим ректор университета, – я смеюсь.

– Тогда он непременно должен замолвить за меня словечко, – шутит Лиам.

Мы расходимся, предварительно договариваясь, что встретимся на стоянке в конце учебного дня. Я направляюсь в институт экологических исследований, чтобы поговорить с Зейном. Хорошо, что сегодня я надела свитер, потому что погода оставляет желать лучшего.

Мой желудок сжимается, когда я подхожу к большому зданию и открываю тяжёлые двойные двери. Зейн сидит в холле на скамейке напротив одного из высоких растений. Он сразу улыбается, когда замечает меня, и встаёт, чтобы поприветствовать. На нём белая рубашка с длинными рукавами, ткань которой настолько тонкая, что можно разглядеть сложные чернильные рисунки на его коже, и джинсы.

– Привет, – он улыбается.

– Привет.

– Я заказал пиццу, её должны принести с минуты на минуту, – говорит он, и мы оба садимся на скамейку.

– Ты заказал пиццу прямо здесь? – спрашиваю его.

– Да, у них есть такая функция, – он пожимает плечами.

– Ох.

Я не очень много знаю о “нормальной жизни института”. Единственное, что я видела, это ужасные вечеринки в доме братства, которые начинаются нормально, но потом оборачиваются наихудшим образом, во всяком случае для меня. В то время, как люди заказывают пиццу на территории кампуса, я выкраиваю время, чтобы забежать в кофейню за стаканчиком кофе.

После того, как приносят пиццу, Зейн приводит меня в помещение, где полным полно растений, полагаю, парниковых. Множество цветов, которых я никогда не видела прежде, заполнили небольшое пространство комнаты. Зейн подходит к одному из деревянных столиков и садится.

– Так приятно пахнет, – говорю ему, присаживаясь рядом.

– Что? Цветы?

– Нет, конечно, пицца. Ну, и цветы тоже, – я смеюсь.

Я умираю с голоду, сегодня утром у меня не получилось позавтракать, к тому же, я на ногах с того времени, как Гарри ворвался в квартиру Зейна.

– Как прошла ночь... то есть, утро? – он берёт кусок пиццы и складывает пополам, как когда-то делал мой отец, прежде чем откусывает большой кусок.

Мне неловко наблюдать за ним. Запах цветов ненадолго возвращает меня в детство, половину которого я провела, прячась в теплице от пьяного отца, который кричал на маму.

Я пережевываю пиццу, прежде чем отвечаю.

– Сначала всё было, как обычно: мы устроили скандал.

– Сначала? – он наклоняет голову.

– Да, мы, как всегда, кричали друг на друга, но потом ситуация несколько улучшилась, – я не собираюсь рассказывать Зейну о том, как Гарри встал передо мной на колени. Это личное и должно остаться только между нами.