Агент 013

– Ну, мое детство – это железные миски и кровать без белья, – неожиданно признался Димон, – пластинки в моей жизни появились позже, фарцовал ими.

Я с изумлением посмотрела на хакера. Члены бригады Чеслава не распространяются о деталях своих биографий. Про самого босса мне ничего не известно, лишь недавно услышала, что у него есть семья. У каждого ребенка непременно должны быть отец и мать, в сказку про аиста я давно не верю. По этой причине и у Коробкова должны быть родители. После ряда неприятных событий я очутилась у Димона в квартирантках, теперь знаю, что у него есть бабушки, Анфиса и Маргоша, четыре кошки, огромная, лабиринтоподобная квартира и куча бывших любовниц [2] . Хотя я не уверена, что Анфиса и Маргоша, взахлеб сплетничавшие о бабах хакера, говорили правду. За то время, что я живу у Коробкова, он ни разу не приводил в дом посторонних женщин. И вот теперь добавилась еще крупица информации, про железные миски и кровать.

2

Почему Татьяна очутилась у Коробкова, читайте в книге Дарьи Донцовой «Золотое правило Трехпудовочки», издательство «Эксмо».

Когда мы вернулись в офис, Чеслав встретил нас с самым мрачным видом.

– Что случилось? – испугалась я.

– Кошмаров умер, – процедил шеф.

– Как? – попятился Димон.

– Насмерть, – сдерживая гнев, пояснил босс. – «Скорая» по прибытии зафиксировала смерть.

– И где он сейчас? – тупо спросила я.

– В морге, им Фатима занимается, – еще больше потемнел лицом Чеслав.

– Как это произошло? – осведомился Димон.

Чеслав потер ладонью затылок.

– Осипа отвели в гостевую, я велел принести ему еды из буфета. Кошмаров отказался от пищи, попросил воды, сладкой, лучше колы, получил бутылку, на моих глазах отвернул пробку, глотнул и через минуту упал со стула.

– Наверное, у него инфаркт, – попыталась я успокоить босса, – неполадки с сердечно-сосудистой системой бывают и в юном, и в зрелом возрасте.

Чеслав скривился.

– Синюшность кожи, судороги… это похоже на перебои с мотором?

– Ну… я не имею медицинского образования, – поспешила я оправдаться.

– Его отравили, – Чеслав стукнул кулаком по столу, – в моем офисе, на моих глазах!

– Маловероятно, босс, – не согласился Димон, – у нас посторонних не бывает.

– Точно! – рявкнул Чеслав. – Кроме меня, отраву ему было некому поднести. Я сам себя подозревать начинаю.

– Яд положили в колу, – засуетилась я.

– Отлично, – ободрил меня Чеслав, – но бутылку я приобрел сам!

– Ты же не пьешь сладкую воду, – не успокаивалась я.

– А сегодня захотел, – признался босс. – Ехал на работу, притормозил у лотка и схватил аж три штуки. Одну бутылку по дороге выхлебал, две другие в кабинет принес.

– Убить хотели тебя! – испугалась я. – Никто ведь не предполагал, что мы приведем Осипа, а ты решишь его угостить. С Кошмаровым все вышло спонтанно.

Шеф внезапно расслабился.

– Я не употребляю лимонад, захотел его впервые за последние лет десять. Решение приобрести колу возникло внезапно, я притормозил у первой попавшейся будки. Кем надо быть, чтобы просчитать заранее эту ситуацию? Гениальным экстрасенсом? Вангой? Я спокойно сплю и не подозреваю, что мне захочется утром выпить фанту-пепси– спрайт-Буратино, а некий профессор Мориарти уже продумал преступление до мелочей, зарядил бутылку и отправил ее в ларек? Бред.

– Ты оставлял Осипа одного? – не сдавалась я.

– Ходил за питьем к себе, отсутствовал минуту, когда вернулся, он выглядел здоровее многих, – недоумевал Чеслав, – а потом глотнул, и все!

– Инсульт! – вынес диагноз Димон.

В ту же секунду у Чеслава зазвонил мобильный, шеф поднес трубку к уху и начал через равные промежутки времени повторять:

– Ага… угу… да… ага… угу… да.

Наконец беседа иссякла, босс положил сотовый на стол.

– Это Фатима.

Я перевела дух. Сейчас Чеслав скажет про сердечный приступ у Кошмарова или кровоизлияние в мозг. Очень неприятно, когда в твоем офисе внезапно лишается жизни человек. Но если ты руководитель бригады по расследованию особо опасных преступлений, а тот, почти незнакомый человек подозревается в некрасивых поступках, то ситуацию нельзя назвать просто неприятной. Не знаю, как отреагирует босс Чеслава на происшествие, а вот следователь Леня Мартынов рассказывал мне о том, что бывает с милиционером, у которого во время допроса скончался задержанный. Можете мне не верить, но ничего хорошего мента не ждет, затеется долгое служебное расследование, парня временно отстранят от работы, кое-кто из коллег предпочтет не общаться с «запачканным» товарищем, другие будут громко выражать сочувствие, третьи станут заговорщицки шептать: «Ничего страшного, все здесь у нас хороши, любой бы на твоем месте не сдержался и вмазал гаду».

А если сотрудника оправдают, вернут ему удостоверение и табельное оружие, он еще долго будет ощущать спиной косые взгляды. Как говорится, ложечки нашлись, а осадочек остался.

У Чеслава в бригаде есть два эксперта. Один из них, Фатима, способна найти иголку в стоге сена. Не было случая, чтобы она не установила причину смерти, не заметила чего-то подозрительного в трупе. Обмануть Фатиму – это все равно что обогнать в математических расчетах суперкомпьютер. Теоретически подобное возможно, а практически никому не удавалось. Если у Осипа случился инфаркт или инсульт, то никаких претензий Чеславу не предъявят. Коли Кошмарова отравили, дело чуть хуже. Начальник моего шефа небось спросит: «Что у тебя в конторе творится, если там людей, как мышей, ядом травят?»

– Она не знает, – дрогнувшим голосом сказал Чеслав.

– Кто? – поразилась я.

– Что? – в рифму поинтересовался Димон.

– Осип был абсолютно здоров, – продолжал Чеслав, – не считая залеченной язвы желудка и небольшой эрозии на слизистой того же органа, более ни одного «сучка». Сердце, легкие, почки, печень как у младенца. Похоже, он не пил, не курил, вел исключительно здоровый образ жизни.

– И умер, – ошарашенно добавила я.

Чеслав кивнул.

– Да. Токсикология, правда, еще не готова, но Фатиме кажется, что никаких интересных результатов она не даст. Видимых признаков отравления нет.

– Ты говорил про синюшность, – напомнила я, – бледность.

Впервые на моей памяти Чеслав был не в своей тарелке.

– В ту минуту, когда я наклонился над телом, – без привычной уверенности сказал босс, – мне показалось, что цвет лица у Осипа странный. Но Фатима не насторожилась. Вероятно, виновато освещение в допросной, там люди делаются на привидения похожи, надо лампы поменять. В горле пересохло. Сейчас приду.

– Не пей колу! – хором сказали мы с Димоном.

– Глупости, – передернулся босс, – мне все равно расхотелось газировки, из кулера налью.

Не успел Чеслав покинуть кабинет, как Коробок схватил телефон.

– Фатя? Озвучь еще раз вердикт по Кошмарову. А-а-а!

– Что? Что? – занервничала я.

Коробок вернул мобильный в карман.

– Ничего. Здоровье бычье. По мнению Фатимы, ему просто приказали умереть.

– Подошли и велели: «Давай, живенько, на тот свет?» – насупилась я.

– Так Фатима сказала, – серьезно продолжил Димон, – по ее мнению, Осипу предстояло доскрипеть до девяноста лет. Читал я в Инете про парня, который умел людей взглядом убивать. Зыркнет на человека и скажет: «Завтра в десять утра ты труп!» И точно!

– Верится с трудом, – фыркнула я.

– За что купил, за то и продаю, – не смутился Коробок, – надо же, Фатя ничего не нашла.

– Иди сюда, – послышался из коридора голос Чеслава.

– Уже стервятники слетаются? – шепнул Димон. – Неужели сюда приехали люди «папы»? Ну и оперативность!

– Тише, – шикнула я.

Босс вошел в кабинет, его лицо было, как всегда, безмятежно спокойным.

– Прошу знакомиться, – бросил он. – Приходько.

Вошедший вместе с шефом парень вежливо сказал: