Агент полковника Артамонова(Роман)
Шрифт:
Главный штаб. 1870. 15 января
Отшумели рождественские праздники. Новый год Николай Дмитриевич встречал у Пчельниковых. Здесь его уже принимали как члена своей семьи.
Михаил Игнатьевич дал согласие на выдачу дочери Евгении за капитана Артамонова. Свадьбу решили сыграть летом, когда над Невой будут белые ночи, а по скверам и садам — море цветов. Евгения Михайловна любила цветы и море. Мечтала, что свадебное путешествие начнется в Крыму, в Ялте, и продлится до самой Одессы.
Собственно, и капитан Артамонов не возражал. За десять лет офицерской службы это будет
И сейчас долг требовал извиняться перед невестой, что в опере он побывать не сможет, не сможет посетить Царскосельский ансамбль, где иноземные мастера изваяли ледяной город.
— Обязательно побываем, — обещал он невесте. — Но сейчас мне нужно несколько дней уединения. Служба, понимаешь?
— Понимаю, — отвечала Евгения и глубоко вздыхала. В сердце закрадывалось сомнение: если сейчас он не может, то что будет потом, в семейной жизни?
Ночами, когда ничто и никто не отвлекает, он вычерчивал карту с обозначением крепостей, выполнил карту гужевых и шоссейных дорог Европейской Турции, в масштабе 1:500 вычертил схему Балканского хребта, указал перевалы, крутизну спусков и подъемов, ширину проходов, составил легенду по каждому перевалу с объяснением пропускной способности гужевого транспорта.
С точки зрения генштабовских нормативов такая работа одному человеку не под силу. Но в этом человеке уже сочетались качества геодезиста и разведчика. Геодезист работает предельно точно, разведчик — быстро и точно.
К 15 января он готов был докладывать высшему руководству по теме «Балканский театр военных действий: его инженерное оборудование и коммуникации».
Было позднее утро. За окном пуржило. В аудитории, где были развешаны карты и схемы, царил сумрак. Пришлось дополнительно зажечь четыре газовых фонаря. Теперь с десяти метров (в десяти метрах стоял стол и три жестких венских стула — для почетных слушателей) хорошо были видны на матовой ватманской бумаге города, пути сообщения, крепости и намеченные к возведению укрепления. Жирной неровной лентой был обозначен Дунай от северных границ Сербии до впадения в Черное море. У нижнего среза карты — два голубых пятна, обозначавшие два известных всему миру моря: Эгейское и Мраморное. На берегу Мраморного черным кружком обозначен Константинополь.
С указкой в руке Николай Дмитриевич встретил почетных гостей: впереди — император, в полусажени сзади — профессор Милютин и профессор Обручев.
Докладчик, не выпуская из левой руки указку, слегка волнуясь, произнес:
— Ваше императорское высочество, докладывает капитан Артамонов, геодезист.
— Капитан? Геодезист? — удивился император и повернулся к военному министру. — Дмитрий Алексеевич, вы обещали меня познакомить с военным разведчиком. Где же он?
— Сударь, он перед вами.
— Хорошо, послушаем, — сказал император, усаживаясь на венский стул.
Голос его был слабый, совсем не царский. Бледное лицо, наполовину скрытое усами и бакенбардами. Под глазами налитая влагой дряблая кожа. Невольно капитану пришло в голову: если он на Невский выйдет без сопровождающих, в мундире школьного учителя или акцизного чиновника,
вряд ли кто догадается, что это император. Да, это не Петр Алексеевич и даже не Николай Павлович. Не подумаешь, что его воспитателями были известные поэты. Хотя они же, поэты, искру Божью и заронили.В Генштабе на совещании обер-офицеров император объявил:
— Я перед собой поставил задачу: освободить всех южных славян от турецкого владычества. С Божьей и с вашей помощью я это сделаю.
Он говорил, что миссия русской армии — смыть позор за поражение в Крымской войне, а смыть — значит войти в Константинополь победителем. Но как это совершить, надо императору отдать должное — он прислушивался к мнению тех, для кого честь России превыше всего.
Сейчас предстояло ему прислушаться к аргументам капитана Артамонова.
Сегодня в этой аудитории не было многолюдно. Вслед за императором уселись остальные слушатели: военный министр генерал-от-инфантерии Дмитрий Алексеевич Милютин и профессор Академии Генерального штаба генерал-лейтенант Николай Николаевич Обручев.
Профессор Обручев кивнул докладчику:
— Начинайте.
И капитан, подняв указку, вкратце охарактеризовал Балканский театр военных действий. Император не дал объяснить, в чем особенности географических условий Европейкой Турции, спросил:
— Капитан, как вы представляете себе наивыгоднейший в стратегическом отношении способ действий против турок?
Поправлять императора не полагается. Способов может быть несколько и каждый в определенных условиях — наивыгоднейший. На раздумье потребовалось не более пяти секунд.
— Стремительное продвижение вперед, — заговорил капитан, как бы он отвечал на экзамене, — обходя крепости и по возможности другие инженерные сооружения в направлении наступления наших войск.
Профессор Обручев опять кивнул, но уже молча.
— Заблаговременный обоснованный выбор маршрутов, — продолжал докладчик, — может решить успех всей кампании.
— И какой же маршрут вы предлагаете?
— Исходя из наличия коммуникаций, четко вырисовываются три маршрута.
— Даже не один?
— Три, — повторил докладчик.
— Конкретней.
— Первый — западный. Форсирование Дуная не под огнем противника, то есть переправа наших войск из Румынии в Сербию. В этом случае мы сохраняем людей, но лишаемся внезапности. Наступление по правому берегу Дуная на Плевну — это кружный путь. Противник успеет организовать оборону, тем более что крепость Плевна — препятствие серьезное, в чем я лично убедился. Если по этому маршруту наступать, то с выходом на Яблоницу и Троянов перевал. Нигде по этому маршруту, за исключением крепости Виддин, инженерные сооружения пока не возводятся. Хотя, как доложил наш лазутчик, там уже побывали английские офицеры инженерных войск.
— Второй маршрут, — торопил император.
— Второй — от Систово. Это старая крепость на правом берегу Дуная, на противоположном берегу — населенный пункт Зимница. При наличии песчаных островов Бужиреску и Адда — здесь место удобное для форсирования.
— Но Систово — это же мощный форпост! На сегодняшний день там уже стоят крепостные орудия.
Капитан уточнил:
— Крепость в зоне досягаемости нашей артиллерии. При блокаде турецкой флотилии форсирование возможно крупными силами.