Агент тёмных чар

— Пообещай мне.

Он заскрежетал зубами.

— Ладно. Обещаю.

— Мне нужно, чтобы ты это произнёс. Ты обещаешь, что хочешь от меня лишь того, чтобы я освободила эту женщину, и как только мы это сделаем, ты поможешь мне вернуться в Лондон?

— Да, женщина. Лишь бы ты сделала так, чтобы твой желудок перестал урчать, — его тон был ледяным, яд в его голосе струился по моим костям. — Я обещаю, что как только мы её вытащим, я помогу тебе вернуться в Лондон. Довольна?

Я кивнула и зашагала вперёд.

— Роан?

Он хмыкнул.

— Почему фейри называют пикси троерождёнными? И Лиливой?

— Потому что у Адама была жена до Евы, — сказал Роан. Он уже не смотрел на меня, просто шагал вперёд. — Его первой женой была Лилит.

— Точно. И она недолюбливала миссионерскую позицию, — я знала эту историю из старых мифов. Лилит нравилось быть сверху, и по представлениям патриархии это означало, что она была демоническим злом. — А Адам это ненавидел, потому что у него были комплексы из-за размеров его достоинства.

— Видимо, ты уже знаешь эту историю.

— А потом была создана Ева, и она питала ужасную слабость к длинным фаллическим змеям. Интересно, чего ж ей в жизни не хватало?

Роан продолжал шагать впереди меня, так что я не могла понять, улыбнулся он или нет.

— Адам и Ева были предками человеческой расы. Адам и Лилит были предками расы фейри. А пикси…

— Имеют трёх предков. Отсюда и троерождённые. И Лилива. А смейри… я так понимаю, это смертный + фейри.

— Вижу, тебе уже не нужна информация от меня. У тебя есть все ответы. Пожалуй, мы можем вернуться к молчанию.

О нет. Этот допрос ещё не закончен. Я получала ценные сведения, а ещё эта линия расспросов не давала мне думать об обморожении, распространявшемся по моим пальцам на ногах.

— Но в чём проблема между фейри и пикси? Почему фейри так тянутся ко мне?

Над головой зарокотал гром, и начался жёсткий ледяной дождь. «Всё лучше и лучше».

У Роана вырвался вздох, но он всё равно шагал вперёд.

— Все фейри, включая пикси, могут питаться человеческими эмоциями. Похоть, счастье, восторг… это дарит нам энергию. Делает нас сильнее, здоровее.

— Ты назвал меня личом ужаса, — заметила я. При этой мысли в груди расцвёл страх. Если бы я чувствовала себя лучше, я бы сумела вытолкнуть эту мысль из головы. Но нет, эта мысль продолжала эхом отдаваться в голове — что я питалась страхом как монстр.

— Некоторые фейри имеют тягу к определённой эмоции, — продолжал Роан. — И поскольку тебе нравится проводить время на местах убийств, я бы предположил, что тебе нравится страх.

— Ох, это дерьмо собачье, — рявкнула я чуточку слишком рьяно. — Думаю, ты проецируешь. Давай не будем забывать о том, сколько времени ты провёл на местах преступлений, — я совершенно точно не собиралась рассказывать ему про своё давнее прозвище «наркомана, подсевшего на травму». Я вообще не хотела подпитывать эту идею.

— Как скажешь.

Поднимающееся солнце потихоньку начало окрашивать небо светлым оттенком фиолетово-голубого цвета с медовыми полосами. То есть, опять утро. Когда я в последний раз ела? Как только эта мысль пронеслась в моей голове, живот заурчал.

От этого звука Роан повернулся ко мне и наградил сердитым взглядом.

— Теперь ты ещё и голодна. Твоя хрупкость не знает границ.

— Ты кажешься раздражённым из-за того, что у меня человеческое тело, — я полезла в сумочку, вытащила полупустой контейнер мятного «Тик-Така» и вытряхнула несколько штучек себе на ладонь.

— Мне не нравятся звуки твоего голода, — пробормотал он, шагая вперёд. — Тебе надо поесть и согреться. А значит, тебе нужно двигаться быстрее.

Дождь становился сильнее, пропитывая мои волосы и просачиваясь сквозь плащ. Роана, похоже, ледяная буря ни капли не смущала.

— Многие ли фейри питаются страхом? Если это даёт кому-то силу, то это может оказаться идеальным мотивом для убийства.

— Их больше, чем мне хотелось бы. И будучи пикси, ты кормишься собственным страхом. Как часто ты помещала себя в опасную ситуацию лишь для того, чтобы ощутить испуг? Ты заигрываешь со смертью, чтобы подпитываться собственными чувствами. Это пикси в тебе даёт о себе знать, — теперь он шагал впереди, не глядя на меня.

— Неправда, — ледяное онемение расходилось по моему телу, промораживая меня до костей. Это от холода или от того, что говорил мне Роан?

— Разве? Идёшь по переулку посреди ночи, зная, что серийный убийца уродует женщин? Следуешь за абсолютно незнакомым мужчиной в одиночку, без подкрепления? Это поведение тренированного агента или того, кто зависим от опасности?

Зимний дождь стучал по моей коже, и я сосредоточилась на том, чтобы делать по одному шагу за раз. Пока мы шли сквозь бурю, земляная тропа превратилась в грязь, и мои изящные балетки с чавканьем погрузились в глубокую лужу. Я едва не упала. Я пыталась ответить Роану, но слишком сильно дрожала и не могла ничего сказать. Не могла больше идти. Мои мышцы сводило от усталости и холода.

Мне просто надо лечь и поспать.

Если я сумею немножко отдохнуть у одного из этих деревьев… Как только я позволю своему телу отдохнуть, я встану и пойду дальше.

Мои ладони погрузились в ледяную грязь.

— Что ты делаешь? — его голос звучал таким далёким. Я свернулась клубочком и закрыла глаза, уплывая.

— Проклятье! — выругался кто-то вдалеке. Я почувствовала, как сильные руки подняли меня и прижали к груди, затем ощутила почти неуловимый ритм движения. С полузакрытыми глазами я прислонилась к его телу, пытаясь отдохнуть. Я не могла вспомнить, что я делала, осознавала лишь то, что день был долгим.

— Побудь в сознании ещё несколько минут, — прошептал он.

Он явно понятия не имел, насколько я устала. Я просто отдохну минутку, может, две, а потом мы продолжим идти… туда, куда мы идём. Я уже не знала точно, куда именно.

Я услышала скрип, затем хлопок. Он преодолел ещё какое-то расстояние, его шаги звучали странно, отдавались громким эхом. Прямо перед тем, как погрузиться в глубокий сон, я осознала, что дождь прекратился.

И когда я спала, мне снился голос моей матери, кричащий «Хорас! Не надо!»

Не уверена, сколько я пробыла в отключке перед тем, как ощутила лёгкое прикосновение к своей щеке и будоражащий разряд электричества.

— Эй, — прошептал низкий голос. — Просыпайся.

Я ещё крепче свернулась калачиком, желая просто поспать.

Прикосновение превратилось в нежную ласку, такую приятную, что мне хотелось замурлыкать.

— Кассандра, — голос смягчился. — Проснись.

Мои глаза распахнулись, и я осознала, что дрожу. Странный постукивающий звук эхом отдавался в моём черепе. Я осознала, что это мои безумно стучащие зубы. Что-то согревало меня, но я была уверена, что это не проникнет сквозь лёд в моей крови.