Агент тёмных чар

Кажется, он тоже не в восторге. Мне становилось ясно, что начальство ни с кем не посоветовалось, вызвав ФБР. И всё же он протянул руку, а я её пожала.

— Итак, каковы наши предварительные находки? — спросил он.

На секунду я подумала, что он обращается ко мне, но тут вклинился Габриэль.

— Это убийство несколько отличается от остальных. Более агрессивное. Более… публичное. И он оставил записку, затолканную в горло жертвы.

— Мы уверены, что это тот же убийца? — спросил инспектор Вуд. — Учитывая другой почерк…

— Почерк тот же, — перебила я. — А вот стиль другой.

Чёрт возьми. Я вела себя как стереотипная американка.

Шеф взглянул на меня.

— Вот как?

— Ну, эм, возможно… — я стушевалась. «Ай, нафиг». — Почерк — это способ совершения преступления. В данном случае почерк — это перерезать горло молодой женщины ножом. Так он убивал всех своих жертв. А стиль — это то, что он сделал позднее, чтобы удовлетворить свои эмоциональные потребности. Посмертное изуродование её тела — вот его стиль. Но в этот раз он оставил записку. Его стиль изменился.

— Понятно, — он медленно кивнул. — И на что же указывает изменение стиля?

Вопрос был рассудительным, но его тон явно указывал на то, что он считает меня идиоткой.

— Серийные убийцы постоянно меняют стиль совершения убийств, — сказала я. — Они меняются и трансформируются после каждого убийства. Корректировка стиля — это нормально, но это указывает на то, что его эмоциональные потребности могли стать другими.

Он посмотрел на Габриэля.

— Каковы ваши соображения, детектив?

Габриэль пожал плечами.

— Пока что я согласен с её оценкой.

Криминалисты заворачивали руки трупа в бумажные пакеты, и кто-то уже катил носилки.

Как много времени им потребуется, чтобы всё убрать? Завтра банкиры будут неспешно шагать мимо огромного пятна на брусчатке и не знать, откуда оно взялось?

Инспектор Вуд отошёл, и я кивнула на толпу.

— Как лондонцы реагируют на преступления?

Габриэль нахмурился.

— Смесь страха и гнева. Они считают, что это форма терроризма.

Во мне заискрило раздражение.

— Это явно не так.

— Пока что Вуд держит СМИ в неведении, так что они создают собственную историю. Это сделали иностранцы. Такова легенда.

Я медленно выдохнула. Если Вуд будет продолжать в том же духе, могут пострадать люди.

Габриэль уставился на тело. Я услышала, как он едва слышно сказал:

— Дикаря в человеке никогда не искоренить.

Я удивлённо повернулась к нему.

— Генри Торо [5] . Он из моего родного города.

5

Генри Дэвид Торо — американский писатель, философ, публицист, натуралист и поэт. Родился в Конкорде, штат Массачусетс.

Несколько мгновений он всматривался в меня, точно в нём пробудилось любопытство.

— Где вы остановились? Я могу проводить вас до отеля.

— Нет необходимости. Здесь всего пять-десять минут ходьбы… отель примыкает к станции Ливерпуль-стрит. И не думаю, что наш убийца опять нанесёт удар в следующие пятнадцать минут.

— Вы уверены?

— Габриэль, — заверила я его. — Я агент ФБР. Я могу о себе позаботиться.

Глава 3

Пока я шла по петляющим улицам Сити, мой телефон завибрировал, и я вытащила его из кармана. Я разблокировала экран и обнаружила сообщение от Скарлетт.

«На Туманном Альбионе всё ок?»

Ей нравился архаичный сленг. «Да, если не считать серийных убийц», — напечатала я.

«Серийные убийцы тебе необходимы, — написала она в ответ. — Без них ты останешься без работы».

Странный сленг и чёрный юмор. Это фишка моей лучшей подруги. «Мрачненько, Скарлетт».

Спустя минуту появилось очередное зелёное облачко текста. «К слову о мрачном, пожалуйста, посети мои любимые места в Лондоне: место казни Анны Болейн, место казни Уильяма Уоллеса, чумные могилы. И поешь в «Жареной курочке Кеннси», она по пьяни вызывает пугающую зависимость. ХО [6] ».

6

ХО или просто Х в англоязычной переписке означает поцелуй (как смайлик:-*).

Скарлетт раз за разом рушила мои представления об агентах ЦРУ. Они не должны были бродить по иностранным городам пьяными и лопать жареную курочку, но ей, похоже, всё сходило с рук. Я не собиралась возражать, что я тут по работе, а не для отдыха, поскольку эту концепцию она никогда не понимала.

Я подняла взгляд от телефона, посмотрев на улицы города. Как я и говорила Габриэлю, я не потерялась. Я отлично умела определять направление.

Вот только, похоже, я направила себя немного не туда.

Улицы «старого Сити» были искажёнными реликвиями с тех времён, когда ещё не существовало нормальной математики или прямых линий, когда причуды пекарей и мясников брали верх над здравым смыслом. Казалось, очень просто ошибиться на один-два квартала.

Холодный ночной ветерок щипал мою кожу через мериносовый свитер. Я слушала, как мой чемодан царапает тротуар, и старалась не думать о Кэтрин Тейлор и выражении ужаса на её лице.

Задрожав, я замедлила шаг, заметив, что дорога сужается. Внезапно создалось ощущение, что дома нависают надо мной. Я нахмурилась. Я должна была идти в сторону огней и дорожного движения, а не прочь от них. Вытащив телефон, я увидела, что сбилась с курса. К счастью, не слишком сильно; в предыдущем квартале я не туда свернула. Теперь я находилась через одну улицу от места, где мне нужно быть. На самом деле, можно через переулок выйти на главную улицу, но что-то здесь казалось неправильным.

Я снова сверилась с картой. Название — переулок Колеса Кэтрин — не внушал уверенности. Разве это не какое-то средневековое устройство пыток? [7] И после того, что я только что увидела, одно лишь имя Кэтрин вызывало образы, которые я предпочла бы пересмотреть в теплоте и безопасности гостиничного номера.

Где-то позади меня шаги эхом отражались от стен. «Бл*дь, я совсем не хочу встречаться с людьми, которые в такое время суток шлялись по улицам». Я поспешила вперёд. Может, я просто продолжу шагать в том же направлении. Но впереди из теней вышел мужчина, преградивший мне дорогу по узкому переулку. Он был одет в джинсы и серую толстовку, руки сжаты в кулаки, а тело напряглось, словно готовясь к нападению.

7

Если вам вдруг захочется ознакомиться с этим устройством и в частности с судьбой этой женщины, можете почитать статью Википедии, посвящённую Екатерине Александрийской.

— Всё хорошо, дорогуша? — спросил он.

Развернувшись, я торопливо пошла прочь, направляясь обратно к Мидлсекс-стрит. Мои шаги эхом разносились по узкому переулку, и этот звук смешивался с непрекращающимся грохотом моего чемодана по тротуару.

Тут появился ещё один мужчина, скользнувший ко мне как призрак. Это оказался хозяин первых шагов, которые я услышала. Моё сердце бешено застучало в груди.

— Куда же ты собралась, красавица? — спросил он. Я могла различить лишь пару ярко-голубых глаз и копну светлых волос.