Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: CITRINITAS

Меня интересовали две вещи: кто нанял, и откуда он знал, в каком пузырьке антидот. Не выяснил ни того, ни другого.

Наш с Джонсом поединок перенесли на следующий день. Так что пришлось участвовать сразу в двух боях. Я выиграл оба. Следующий этап турнира должен был состояться через день, и я решил заняться делом, которое поручил мне отец. Он выдал мне документы на имя Лесли Поррита. Выглядели, как настоящие. Не удивительно, учитывая, где их изготовили.

Я связался с конторой мистера Барни и заявил, что ищу работу. У них как раз образовалась вакансия — помощника юриста вынудили уволиться, чтобы освободить мне место. К паспорту прилагались фальшивый диплом и пара отличных рекомендаций, так что меня сразу пригласили на собеседование.

Мистер Барни оказался упитанным мужчиной лет пятидесяти с небольшим. Носил очки в тонкой металлической оправе и клетчатый костюм-тройку песочного цвета. На мой взгляд, не по сезону, но какое мне дело?

Задавал вопросы, на которые я не знал ответа. К счастью, в моём ухе находился крошечный динамик, а на другом конце — юрист, подсказывавший ответы. В конце концов, мистер Барни обещал перезвонить. И сдержал слово. На следующий день он пригласил меня заступить на работу в качестве помощника. У меня был турнир, так что пришлось сослаться на дела. Пришёл в контору я во вторник. Мистер Барни был в приподнятом расположении духа, напевал что-то в своём кабинете. Никаких особых дел мне не поручали — так, разобрать бумаги, оставшиеся от предшественника. До вечера я делал вид, что занят. Заодно слушал и потихоньку совал нос везде, где получалось. Но ничего не узнал. У меня даже начало складываться впечатление, что я теряю здесь время. Если бы не события следующего дня.

В контору я пришёл к десяти утра, как полагалось. Повесил пальто на вешалку при входе, пригладил перед зеркалом волосы. Мистера Барни слышно не было, хотя вчера он выполз поприветствовать меня и окинул придирчивым взглядом.

В офисе пахло обивочной кожей, старым деревом и тем особым, ни с чем не сравнимым ароматом, по которому каждый человек безошибочно понимает, куда он попал. Доминировал в этом букете аромат кожи. Её было много: переплёты, обивка мебели, даже двери, и те покрывал слой этого благородного материла.

Я задержался в маленькой комнате, заполненной картотеками жёлтого дерева с пронумерованными и маркированными по алфавиту ячейками, ненадолго, но успел разглядеть и сосновый стол, крытый зелёным сукном, и пузатую чернильницу, и оловянный стакан, полный карандашей и ручек. А главное — регистрационную книгу в красном кожаном переплёте, лежавшую на почётном месте — священный фолиант, содержащий сведения о клиентах, и — косвенно — о доходах мэтра Барни. А теперь, значит, и его ассистента. То есть, меня.

Я положил портфель свиной кожи, изрядно потёртый и купленный на блошином рынке как часть маскарада, на пол возле орехового бюро и прошёлся по мягкому персидскому ковру. Ступать по нему было приятно. Надо бы и мне такой завести.

Кажется, мэтр Барни опаздывал. Кто же тогда отпер контору?

Так или иначе, офис пока находился в моём полном распоряжении. Я выглянул в окно, отодвинув тяжёлую портьеру, посмотрел на машины. Потом заглянул за ширму. Открывать шкаф со склянками не стал — и так знал, что там может быть. Присел на кожаное кресло для посетителей, расслабился. Думал о своём. Да впал некое оцепенение. Когда очнулся, понял, что сижу так довольно давно. Взглянул на часы. Мэтра Барни всё не было. Странно. Даже не позвонил предупредить помощника, что задержится.

Я решил разложить вещи из саквояжа, чтобы хоть чем-нибудь занять себя, но в этот момент дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возник низкорослый, плотный господин в клетчатой тройке. На его круглой физиономии подозрительно горели прищуренные глазки.

— Вы кто будете? — пролаял он неожиданно хриплым, простуженным голосом.

— Лесли Поррит, — отозвался я, сделав лицо попроще. — Ассистент мистера Барни. Второй день на работе.

Это чтоб не ждал многого.

— Понятно! — плотный господинчик сунул руки в карманы брюк и покачался на каблуках. — А сам мистер Барни где?

— Не знаю. Вообще, уже должен быть.

— Это я и так вижу, — посетитель вдруг сделал три шага вперёд и резко протянул руку. — Бенджамин Косби, секретарь. Мистер Барни говорил, что нанял ассистента. Значит, это вы.

— Очень приятно, — я пожал мягкую, словно без костей, руку.

— Располагайтесь, — милостиво разрешил (почти что приказал) секретарь. — Я пойду на своё рабочее, в приёмную, — он тоже посмотрел на часы. — Через десять минут начнётся рабочий день, — на этот раз в его голосе прозвучала нотка беспокойства. — Странно, мистер Барни всегда приходит заранее, — прохрипел он, прежде чем по-военному развернуться и промаршировать из кабинета.

Оставшись в одиночестве, я огляделся, не зная, что делать. Вдруг снаружи донеслись голоса — один уже знакомый, простуженный, другой звонкий, молодой. Слов было не разобрать.

Похоже, явился первый клиент, а в кабинете вместо юриста я! И на этот раз в ухе динамика нет.

Приоткрыв дверь, я выглянул в приёмную, чтобы хоть посмотреть, каков из себя посетитель. Однако сразу стало ясно, что человек с молодым голосом явился не клистирные трубки ставить: дюжий констебль, косая сажень в плечах, нависал над столом секретаря и втолковывал Косби, что мистер Барни переходил улицу и был сбит машиной. А водитель, гад, скрылся в неизвестном направлении.

Всё это я понял лишь спустя минуту, потому что речь полицейского Косби постоянно прерывал своим лаем, упрямо утверждая, что с мэтром Барни такого случиться не могло.

Вдруг он заметил меня, выглядывавшего из кабинета.

— Мистер Лесли! Идите послушайте, что говорит этот страж правопорядка!

Пришлось выйти.

Глава 23

Полицейский выпрямился и отёр лоб, словно на нём проступила испарина.

— Не угодно ли самим пойти поглядеть? — спросил он.

— Куда? — спросил Косби.

— На улицу, — констебль ткнул большим пальцем себе за спину. — Тут недалеко.

Мы с секретарём переглянулись и почти одновременно бросились к вешалке натягивать пальто — я тонкое, серое, купленное для маскарада, а Косби — добротное коричневое, отороченное бобровым мехом.

Под предводительством констебля мы вышли на улицу и двинулись в сторону Уорнал стрит. Уже через три десятка метров стало ясно, что кого-то действительно сбили. Я молился, чтобы это оказался не мистер Барни. Если он мёртв, моё расследование закончится, толком не начавшись.

— Расступись! — велел констебль, раздвинув могучими плечами собравшихся вокруг места происшествия зевак. — Вот, — проговорил он, обращаясь к офицеру, стоявшему возле распростёртого на краю проезжей части тела, — привёл на опознание.

Он посторонился, пропуская нас вперёд. Я подошёл ближе. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: случилось непоправимое. Мистер Барни лежал на спине и смотрел неподвижными глазами в чистое голубое небо. Вся грудь у него была раздавлена шинами, на лбу виднелась рана: между лоскутами кожи обнажился белый череп. Я услышал свистящий вздох Косби. Секретарь, чтобы не упасть, вцепился мне в рукав пальто, повис, как мешок с картошкой.