Агентство по борьбе с нечистой силой

— Кто? — спросил Антон, — Мы закрыты до девяти утра, приходите тогда.

Постучали снова. Громче. Интервал между стуками уменьшился.

— Открывай, это я, — приглушённый голос Павла.

— Ты пьян? — Антон встал, но открывать не спешил.

— Как ты можешь это определить по трём словам? — протянул он.

— Я определил по тому факту, что ты стучишься посреди ночи, хотя у тебя есть ключ. Но и по голосу теперь тоже понял.

— Просто открой эту чёртову дверь, дружбан.

Ответ Антона должен был звучать так — «Ты никогда не называл меня дружбан». На «Ты» он повернул ручку. На «Никогда» — дверь открылась на половину. Яна смотрела, как проливается свет на Антона. Она начинала в него влюбляться. После слов «не называл», по всему коридору прошло эхо от двух хлопков. Соседская собака в конце коридора залаяла. Хозяин сказал ей успокоиться и положил голову обратно на подушку.

Яна закрыла уши и закрыла лицо белым одеялом. Две гильзы упали на пол.

Антон сделал два шага назад, быстро, пытаясь не терять равновесие. Он прикрывал две дырки в груди ладонью, когда потянулся назад. Приземлился на пол и расправил руки, как крылья, в разные стороны.

Яна дышала в одеяло. Её сердце билось больно. Столько адреналина в крови в последний раз у неё было, когда она сражалась с вампирами в поле.

Кто это был? Неужели Павел? Не может быть. Кто-то притворился им. Спародировал его голос. Яны повернулась к двери и вытащила пальцы из ушей. Кто бы ни стрелял, он убегает.

Яна схватила первую попавшую футболку Антона, чтобы не выбегать совсем голой, перешагнула мёртвое тело, борясь со страхом и слезами, взяла пистолет из тумбочки и побежала по коридору за убийцей. Она стреляла всего один раз. Её учил Антон.

Выбежав на лестницу, она увидела убийцу. Точнее, его макушку, он был на первом этаже. Сбегая вниз, Яна чувствовала каждую холодную ступеньку босыми ногами.

Второй этаж.

Первый.

На улице было холоднее, чем она думала. Мурашки прошли по всему телу. Она обернулась в разные стороны. Вокруг никого. Куда он делся? Машины не подъезжало, он наверняка оставил её в другом месте. Значит, переулок. Первый, самый ближний.

Яна бежала между домами, пытаясь увидеть вдалеке тёмный силуэт. Она хотела его убить. Хотела наказать за Антона. Хоть тот и приговорил её к вечному служению.

Она пробежала двор и вышла на большую улицу, затем на дорогу. Кружилась на ней, хотела закричать.

Вдруг, она услышала звук подъезжающей машины. Вот-вот он будет на одном из перекрёстков. На правом, да, на правом. Она побежала из последних сил, не щадя ступни. Он должен поплатиться.

Свет ослепил её резко. Она пыталась укрыться от него руками. Ещё секунду и она перестала чувствовать ноги.

Откуда ж ей было знать, что тормоза так быстро не срабатывают?

Пистолет пролетел чуть дальше Яны.

Павел вышел из машины. Но нельзя было оставаться в районе так долго. Он боролся с собой. Подойти к ней или нет.

Яна смотрела на звёздное небо. «Их так мало, звёзд» — успела подумать она, — «Не то, что у меня… дома».

Машина убийцы проехала мимо.

Последняя мысль Яны была облегчающей. Она подумала, что это точно не мог быть Паша. Он бы подошёл к ней, попытался помочь.

Павел бил по рулю, отъезжая всё дальше.

Глава 28 Чайник

Пост размещен на Пикабу в четверг, в 13:56:

Как я в «Агентство по борьбе с нечистой силой» обратился:

Пост размещен пользователем Andreus45686:

Моя мама любила к гадалкам ходить. И меня тащила заодно. Просто посидеть или чай попить после сеанса. Так сказать, задобрить гадалку. Чтоб она в следующий раз получше наколдовала.

Скептики скажут — «Бред это всё, в магию не хватало ещё верить, голову чепухой забивать». А я вам скажу, что тоже так думал. И, как обычно это бывает: до поры до времени.

Сижу, значит, на задней парте, в институте, один, никого не трогаю. Пара началась минут десять назад, семинар. И тут, на всех парах, толкая дверь, испытывая петли, влетает девушка. С черными-черными волосами, пышными. Чертовски красивыми. А преподаватель ей:

— Чего забыла голубушка, десять минут, как пара идёт. Ишь какая!

Слушает стоит девушка эту бабку, но вполуха. Глаза по классу водит и вдруг, на мне останавливается. Улыбается, я аж покраснел. Давно уже так на меня не смотрели.

— Ты всё поняла, голубка? — не отставал препод.

Девчонка кивнула и сказала:

— Можно сесть?

— Садить.

И походка, какая красивая, у меня дух перехватило. Всё ближе она и ближе.

— Можно? — улыбается мне этот ангел, подойдя.

Я чудом слюной своей не подавился и смог ответить:

— Конечно.

А пахла, как чудесно! Не представляете.

Стали на каждой паре, где возможно, вместе сидеть. Она смотрела на меня иногда, когда думала, что я занят писаниной, а если голову подниму, то быстро отворачивалась и хитро улыбалась.

Ещё любил, когда она мне что-то в тетрадке или в учебнике объясняла. Двигалась ко мне поближе, да так, что духи её, меня с ума сводить начинали. Слушать, что она там объясняет, было невозможно. Тут я и понял, что влюбился по уши.

Шли месяцы, а я всё никак не мог решиться, как к вопросу подойти. Не хотелось разрушать идиллию, понимаете? Хорошо же общаемся. Страшно.

Наступила зима. Похолодало не только на улице. Ксюша, так её звали, меньше стала разговаривать. Я спрашиваю «может, случилось что?». Она улыбается фальшиво, говорит, что нет. Мне и сказать нечего в ответ. Что я, требовать буду? Навязываться? Но душа болит. Как ни крути, лежу вечерами, смотрю в потолок и думаю: «момент упущен».

Я решаю, что мне больше нечего терять. Скажу прямо, как есть, что люблю, жить без неё не могу, пусть сама думает, что делать и что сказать.

Я жду её после института, у выхода. Она проходит мимо, едва меня замечая. Я останавливаю её рукой. Она подозрительно на меня смотрит. Будто я не друг её, а мужик какой-то левый, что пристал.

Слова мои выходят тяжело, бояться. Я нервничаю, сердце бешено колотится. Но всё говорю. Что люблю и жить не могу.

Она стоит. Молчит. Я думал, может, она размышляет чего. Стоим около минуты. Я хочу уже развести руками в стороны и сказать «и что скажешь», как она выдаёт, мне прямо в сердце:

— Ты закончил?

Хотелось произнести тираду. Да как ты смеешь?! И это всё, что ты можешь сказать?! Только сердцу не прикажешь. Я разворачиваюсь и ухожу.

Прихожу домой, открываю бутылку и начинаю заливаться. Никогда такой боли не испытывал. Ждал, пока пройдёт.

Весна. Я звоню маме. А сам стою у места, где раньше гадалка сидела. Где мы все вместе пили чай и печёнки ели, да в судьбу заглядывали.

— Мам, привет, скажи, где гадалка, что с детства моего? Куда переехала?