Агентство «Вечность не вопрос»

Поток холодного воздуха смешался с обжигающим жаром. Руки толстяка оторвались от моего гола. Последним, что я слышала, пока не потеряла сознание, был крик боли. Адской, невыносимой боли, разрывающей сознание. И кричал отец Акакий.

Глава 12. О овцах и волках

Работа конечно не волк, но в моем случае может не плохо так цапнуть за задницу. Эта мысль взрезала сознание, заставила попытаться подняться, разлепить глаза. Судя по боли в горле, стегающему мое бедное тело холодному ветру, я все еще жива. И это была хорошая новость.

– Лежи, весна моей жизни, – попросил меня знакомый голос, в котором звучали нотки тревоги. А вот это уже плохая…

Мои вялые попытки подняться сменились судорожными трепыханиями. Распахнув глаза, я поняла, почему ветер хлестал меня, словно бичом. Мы летели над городом, на пресловутом транспортном средстве джина. У ковра не имелось ни ремней, ни подушки безопасности, да что там, даже стекол не было. Рот сам собой раскрылся для крика, но с губ не сорвалось ни звука, а горло обдало огнем. Я закашлялась, царапая несчастное горло, поврежденное толстыми пальцами отца Акакия. Огни ночного города мелькали с бешеной скоростью, ковер заворачивал по широкой дуге, так, что на мгновение мне показалось, что я вот вот свалюсь с края бархатного ковра. Джин опустился на колени, придержал меня, предупреждая от падения. Прикосновения его были мягкими, а голос злым.

– Вечно ты не слушаешься. Странная эмансипация, я размышлял над ней и решил, что явление это вредное.

Если бы джин знал, сколько мужиков считает так же. Я улыбнулась сквозь боль, видимо сатанист мне все-таки перекрыл ток крови к мозгу. Страха пока не было. Я жива, а благодаря кому – догадаться не сложно.

– Спасибо, – прошептала одними губами. Джин погладил мою шею, боль вспыхнула и затихла, затаилась как зверь, но никуда не делась.

– Слуга сатаны сломал тебе трахею. Я восстановил, но боль оставил. Боль – наказание тебе за глупость, весна моей жизни. Чувствуй ее и помни, что играть со злом не стоит. – джин отчитывал меня, словно провинившуюся школьницу. А мне вдруг вспомнились сказки, которые я читала в детстве. В них джины мыслили не так, как люди. Они могли жестоко наказать за невнимательность, а то и просто уничтожить жизнь человека, чтобы поглумиться над ним. В сказках они представали гигантами, рогатыми или одноглазыми, с тысячей рук или вовсе лишенные формы. Этот был антропоморфен, но рассуждал не так, как человек. Логика его не поддавалась осмыслению. То цветы таскает, то пристает, то заставляет кровь кипеть, запуская в нее раскаленный песок. Сейчас вот спас, но кто знает, не решит ли через мгновение сбросить со своего ковра.

– Это работа, – прошипела я возмущенно, попыталась встать, но боль обожгла, и я снова повалилась на ковер, вязь рисунков на котором смешивалась в хитроумное заклинание. А затем добавила, словно оправдываясь. – Я по-другому не могу.

– Слишком много магии в хрупком человеческом теле. Магии, подходящей для того чтобы взрезать пространство между мирами. Только магия эта дана тебе не для того, чтобы общаться с представителями низших миров.

– Для чего же? – спросила тихо, не веря ни единому его слову.

– Например чтобы латать дыры в реальности? Изгонять тех, кто нарушает его законы? Этот мир хорош тем, что магия здесь приживается только кругами на воде, а ведь кто-то пытается поднять волну. Сделать его слишком волшебным. Люди зовут ангелов, демонов, призвали целый эльфийский народ, зовут, зовут, каждый на свой лад. И им совершенно не страшно, что мы придем. Они ждут нашей милости, силы, они уверены, что мы справедливы. А мы не такие. И вот у тебя есть ножницы, чтобы резать ткань мироздания, и игла, чтобы сшивать ее. Но ты пользуешься только ножницами.

– Тебя изгнать, что ли? – спросила рваным шепотом. На что джин рассмеялся.

– Сил не хватит, весна моя. А вот иных изгнать было бы славно. Тех, кто считает себя в праве повелевать этим миром, кто забыл, что должен быть лишь его скромным стражем. Ты проследовала за музыкой, – не вопрос. Утверждение. Он знал, что мы определили точку вызова ангелов. Быть может видел моих инфернальных слуг. Вопрос, знал ли это хозяин моего нежданного спасителя? Ответ на этот вопрос был мне неизвестен, да и не изменил бы ничего, поэтому мне пришлось просто довериться джину. По крайней мере все это время тот ирал на нашей стороне.

Ковер зашел в крутое пике, у меня перехватило дыхание, даже взялись откуда-то силы вскочить, вцепиться в горячую фигуру в свободных одеждах. Дом мой приближался слишком быстро, джин смеялся, пока я цеплялась за него в попытке удержаться на его чертовом ковре. Ненавижу все, что связана с экстремальным видом спорта. Быструю езду, байки, банджи джампинг и парашюты. Вот теперь к этому списку добавился персидский ковер, летающий на силе магии джина. Затормозил ковер возле моего окна, которое распахнулось, стоило джину взмахнуть рукой. И нахрена, спрашивается, я обновляла защитные заклинания?

– Цветы сохранила, – с довольной улыбкой сказал он мне, увидев свои дары, расставленные по вазам.

– Понравились, – призналась шепотом. И не хотела говорить, но вот призналась. Ковер замер, распрямился так, но я все равно не смогла бы элегантно войти в окно, если бы джин не подал мне руку. От белых пальцев его исходил жар, но он не обжигал, а напротив согревал.

– Что с отцом Акакием? – вспомнила вдруг, уже спрыгнув с подоконника с другой стороны – Он ведь может рассказать о том, что ты напал на него.

– Пепел, развеянный по ветру, нем. – спокойно сообщил мне джин.

Рука моя дрогнула. Во все глаза я уставилась на это создание. Он убил сатаниста… Испепелил.

– Не говори мне, что тебе жаль его. – тихо сказал джин. – Твое сердце велико, весна моей жизни. Не успей я вовремя, быть тебе в чертогах дьявола, он бы смеялся над тобой, гоняя по огненному кругу твоих самых жутких воспоминаний. Он бы делал это вечность, а когда тебе бы казалось, что ты вот вот выберешься, когда призрачная надежда зарождалась бы в твоем сердце. Он бы безжалостно ее уничтожал.

На самом деле я хотела сказать, что убийство незаконно. Потому что сатаниста мне было совершенно не жалко. Слишком уж уверенно он держал руки на моем горле, будто делал это не в первый раз.

Медиумы частенько оканчивают свои жизни в дурках, потому что крыша, по которой беспрестанно стучат из потустороннего мира рано или поздно начинает течь. Медиум, целенаправленно выходящий на связь с Сатаной, станет опасен для общества довольно быстро, все же любимые забавы демонов – это ложь, хаос и разрушение.

– Мы встретимся через два дня, и если мне прикажут, я буду вынужден причинить тебе вред – джин не стал «заходить» ко мне домой, оставшись стоять на ковре-самолете. – Узнай мое имя, забери артефакт, которым меня держат в неволе. И я стану твоим.

Прозвучало многообещающе и донельзя двусмысленно, особенно если учесть, что кожа джина романтично так подсвечивалась изнутри, а сам он развел руки в стороны, будто предлагая себя.

– Ты домой вернуться не хочешь? Я смогу тебя изгнать хоть сейчас, если сопротивляться не станешь.