Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг.

Итак, мы имеем указания, что в Германии были известны маршруты царских поездов.

Из писем А. Ф. Романовой к своему мужу мы также знаем, что эти маршруты она передавала Распутину…

В декабре 1924 года бывший русский жандармский генерал Комиссаров поместил в одной из американских газет сообщение, в котором утверждает, что германцы знали также маршрут английского фельдмаршала Китченера, что дало им возможность взорвать английский крейсер, на котором Китченер ехал в Россию. При чем, по словам Комиссарова, маршрут этот немцам передал некий Шведов (псевдоним), специально ездивший для этой цели из Петрограда в Стокгольм к германскому посланнику фон-Люциусу. По возвращении в Петроград Шведов, якобы, был арестован, судим и повешен. В предательстве Китченера Комиссаров обвиняет, прежде всего, Распутина, А. Ф. Романову и Вырубову. (См. "Красную Газету", № 288, 17 декабря 1924 года).

Косвенным подтверждением слов Комиссарова может служить заявление Распутина после известий о гибели Китченера:

"Для нас хорошо, что Китченер погиб, так как позже он бы наделал России вреда, и это не жалко, что с ним погибли документы" (См. письмо. А. Ф. Романовой Николаю от 8 июня 1916 г.).

Помимо Распутина и его кружка при русском царском дворе имелась еще целая плеяда разных придворных дам и прочих прихлебателей, относившихся к Германии далеко не безразлично. Некоторые из них свои германофильские патриотические побуждения и порывы умели скрывать от окружающих, некоторые же проявляли их открыто; бывали случаи, когда даже Николай II бывал вынужден прибегнуть к крутым мерам по отношению к ним, напр., высылка придворной дамы Васильчиковой.

Относительно этой Васильчиковой Родзянко рассказывает следующее [74] .

"…Ко всеобщему изумлению М. А. Васильчикова в декабре появилась в Петрограде. Ее встречал специальный посланный в Торнео на границе и в "Астории" для нее были приготовлены комнаты. Это рассказывал Сазонов, прибавивший, что, по его мнению, распоряжение было из Царского. Все знакомые Васильчиковой отворачивались от нее, не желали ее принимать, зато в Царское она ездила, была принята, что тщательно скрывалось. Когда вопрос о сепаратном мире в связи с ходившими слухами был поднят в бюджетной комиссии, министр внутренних дел Хвостов заявил, что действительно кем-то эти слухи распространяются, что подобный вопрос не поднимался в правительственных кругах и что если бы это случилось — он ни на минуту не остался бы у власти.

74

См. М. В. Родзянко. — "I Государственная дума и февральская революция", напечатана в "Архиве русской революции", том VI, 1922 г.

После этого я счел нужным огласить в заседании письмо Васильчиковой и сообщил, что она находится в Петрограде. Хвостов, сильно смущенный, должен был сознаться, что она действительно жила в Петрограде, но уже выслана. После заседания частным образом Хвостов рассказал, что на следующий день после своего появления Васильчикова ездила в Царское Село (к кому он не упомянул) и что он лично делал у нее в "Астории" обыск и в числе отобранных бумаг нашел письмо к ней Франца-Иосифа и сведения, говорившие, что она была в Потсдаме у Вильгельма, получила наставления от Бетмана-Гольвега, как действовать в Петрограде, а перед тем гостила целый месяц у принца Гессенского и привезла от него письма обеим сестрам — императрице и в. к. Елизавете Федоровне…"

Кроме этих лиц, непосредственно окружавших двор, царский Петроград был переполнен всевозможными кружками и салонами, имевшими тесные и интимные связи с двором и влиятельными сферами. Эти кружки и салоны были хорошо осведомлены о самых секретных вещах и мероприятиях. Они обсуждали все получавшиеся ими данные, делились между собой сведениями и впечатлениями. В составе кружков и салонов находилось много лиц весьма сомнительной репутации в смысле причастности их к германской агентурной службе. Царская контрразведка была бессильна бороться с ними, ибо малейшая в этом направлении попытка встречала резкое противодействие со стороны правящих сфер.

Но германская агентурная служба не довольствовалась только сведениями из этих кругов, кружков и салонов. Она старалась опутать сетью своих агентов интересовавшие ее министерства и учреждения.

Та паутина, какой был опутан военный министр Сухомлинов , всем известна. Все эти Альтшуллеры, Андронниковы, Мясоедовы и пр., и пр., от которых у Сухомлинова секретов не было, не покладая рук работали в пользу Германии [75] . Сам Сухомлинов никогда не отличался пониманием необходимости хранить русские военные секреты. Так, например, еще до начала войны 1914-18 гг. Сухомлинов сам дал германскому военному агенту изобретенную русскими шашку дымовой завесы. Немцы это изобретение и применили в Восточной Пруссии в самом начале войны [76] .

75

См. Апушкин. — «Генерал от поражения Сухомлинов». Изд. «Былое», 1925 г.

76

См. статью С. В. Завадского "На великом изломе". "Архив русской революции". Изд. Г. В. Гессена, т. II, Берлин, 1923.

О том, как разные секреты русского военного ведомства еще до войны просачивались через Сухомлинова за границу, весьма красноречиво свидетельствует заявление ген. Иванова чрезвычайной следственной комиссии временного правительства [77] . По его словам, разведка штаба Киевского военного округа имела на полпути между Петербургом и Веной доступ к материалам австрийской разведки в России. Из этих материалов ген. Иванов узнавал о многих секретных распоряжениях русского военного министра (Сухомлинова) раньше, чем эти, распоряжения обычным путем доходили до штаба округа.

77

См. "Падение царского режима". По материалам чрезвычайной комиссии временного правительства, том V. Госиздат, 1926 г. стр.327–328.

И это не было удивительным, если иметь в виду состав друзей и лиц, окружавших Сухомлинова.

Так, одним из близких друзей Сухомлинова являлся — некий Альтшуллер.

Альтшуллер– австрийский подданный, в конце 80-х годов прошлого столетия приехал в Киев и занялся мелкими подрядами и комиссионерством. Нажив большое состояние, он повел широкий образ жизни и втерся в киевское общество. Хорошей репутацией он, однако, в Киеве не пользовался. Частые отлучки в Вену и Берлин, близость с австро-венгерским консулом и орден Франца Иосифа, полученный Альтшуллером неизвестно за какие заслуги, дали основание контрразведке взять его под наблюдение, как вероятного шпиона. Разоблачению его, как такого, мешала, однако, его дружба с Сухомлиновым . Со всех сторон Сухомлинову , указывали, что Альтшуллер подозревается в шпионаже. Но Сухомлинов остался глух ко всем этим предупреждениям.

Альтшуллер ездил вместе с Сухомлиновым за границу. В присутствии Альтшуллера просили не стесняться в разговорах, хотя бы речь касалась и военных тем . Альтшуллеру был открыт полный доступ в кабинет Сухомлинова, — и в Киеве, и в Петрограде, и он мог свободно рыться в бумагах военного министра.

Альтшуллер присутствовал при опытах сношений по радиотелеграфу, производившихся Сухомлиновым . Когда последний из Киева переехал в Петроград , Альтшуллер последовал за ним и открыл фиктивную контору "Южно-русского машиностроительного завода". Фиктивную потому, что денежных операций в ней не производилось, кассовые книги не велись, посетителей по делам завода не бывало. Зато контору посещали какие-то сомнительные личности, имелась в ней почтовая бумага "высокого качества" с австрийским государственным гербом, а в деловом кабинете Альтшуллера на письменном столе стоял портрет русского военного министра Сухомлинова с дружественной надписью…

В 1913 году Альтшуллер неожиданно стал ликвидировать свои дела в России и в марте 1914 г. уехал за границу, оставив в Петербурге двоих своих сыновей, о не высылке которых Сухомлинов усиленно хлопотал при начале войны.

Другим "другом" Сухомлинова был жандармский полковник Мясоедов . Существует мнение, поддерживаемое даже бывш. начальником германского разведывательного управления Николаи, что Мясоедов к германскому шпионажу причастен не был. Если даже поверить этому, то остается загадочным получение Мясоедовым германских орденов, приглашение его Вильгельмом на охоту, обеды, выражение "радости снова его видеть", поднятие бокала за здоровье Мясоедова и т. д. Ни за что таких "высоких милостей" и внимания простому пограничному жандармскому офицеру Вильгельм не оказывал бы.

Мясоедов был своим человеком в квартире Сухомлинова и в салоне его жены. Несмотря на все предупреждения , Сухомлинов устраивал Мясоедова , а когда последнего уже во время войны по приговору военно-полевого суда повесили за шпионаж, Сухомлинов записал в своем дневнике: "Бог наказал этого негодяя за шантаж и всякие гадости, которые он пытался мне строить за то, что я его не поддержал".

Определенную роль австрийского шпиона при Сухомлинове играл втершийся в доверие последнего некий Гашкевич. Через Гашкевича Альтшуллер познакомился с артиллерийским капитаном Ивановым, который, по отзывам начальства, "всегда проявлял стремление участвовать в комиссиях и совещаниях секретного характера". По рекомендации Альтшуллера Иванову покровительствовал Сухомлинов.