Агентурная разведка. Книга вторая. Германская агентурная разведка до и во время войны 1914-1918 гг.

Для тайнописи применялись также составы металлических или органических солей. Против действия йода, нагревания и т. д. эти составы обеспечивались погружением в аммиаковый раствор и проявлялись только определенным химическим реактивом. Однако и эти составы были раскрыты французскими химиками.

Составы тайнописи перевозились и хранились в кусках туалетного мыла, в разных водах и проч.

Французской контрразведке стал известен также состав тайнописи, который германские агенты перевозили и хранили в носках и шнурках от ботинок. В этом составе было обнаружено присутствие органических частей серебра. Состав этот был настолько силен, что достаточно было наличия его в носке в количестве нескольких миллиграммов, чтобы при погружении носка в стакан воды получилась готовая жидкость для писания.

Проявитель этой тайнописи был основан на электрохимическом процессе. Письмо, написанное этим составом, погружалось в раствор другого металла, электротипно действовавшего на первый, благодаря чему написанное становилось видимым.

Обычно, сверх писем, написанных тайнописью, писалось простым карандашом или простыми чернилами письмо частного или коммерческого характера и самого невинного содержания.

Также писались тайнописью донесения на чистых местах газет и журналов, особенно на цензурных "плешах".

Парижская лаборатория судебной экспертизы за время войны подвергла исследованию 1652 письма и документа, написанных тайнописью, и 263 предмета, пропитанных разными химическими составами.

За время войны стало также известно, что германская разведывательная служба имеет химический состав, которым можно писать на теле человека. Поэтому французская контрразведка очень тщательно занималась исследованием кожи людей, проезжавших границу и вообще заподозренных в шпионаже. На этой почве случилось много комичных сцен. Так, например, один раз на границе вышел казус с молодой французской артисткой. В ожидании своей очереди быть осмотренной она воспользовалась вагонной уборной. Когда же ее начали осматривать, на известной части ее тела оказались какие-то неясные знаки. Начатое проявление известными реактивами никаких результатов не дало. Сама же она клялась, что ни к какой тайнописи отношения не имеет. В конце концов, выяснилось, что, войдя в уборную, она подложила на сиденье бумажку, исписанную копировальными чернилами. Они-то и оставили отпечаток.

В другой раз была задержана уже настоящая агентка германской разведывательной службы, у которой на спине было написано копировальным карандашом целое донесение. Написанное было закрыто толстым слоем пудры.

Для поддержания связи и перевозки агентов германская агентурная служба пользовалась иногда подводными лодками. Особенно удачно этот способ применялся по отношению к Англии и Франции. С этой целью было выбрано несколько укромных пунктов, куда подводные лодки могли ночью незаметно приставать, передавать задания и получать донесения. Ясно, что такой способ связи был весьма дорог и рискован. Но немцы твердо помнили, что в агентурной разведке от хорошо налаженной связи зависит очень и очень многое, и средств на организацию связи не жалели.

Крупную роль в германской системе связи играл также аэроплан. Хотя французы и стремятся оспаривать у немцев первенство применения аэроплана в агентурной разведке, мы склонны все же утверждать, что первенство этого "изобретения" принадлежит немцам.

Суть применения аэроплана в агентурной разведке заключалась в следующем.

В первое время агент сажался на аэроплан, отвозился в определенный, заранее намеченный пункт и там высаживался. Такому агенту — "воздушному ходоку" — давался строго установленный срок на выполнение задания, — от 3 до 6 суток. В определенный день и в заранее условленный пункт аэроплан прилетал за агентом и увозил его обратно. В некоторых же случаях агент должен был самостоятельно пробираться обратно через линию фронта или через нейтральные страны.

Однако посадка в неприятельском тылу представляла большой риск как для аппарата и летчика, так и для агента. Вследствие этого начали применять спуск агента с аэроплана на парашюте. Этот способ был хорош тем, что в случае неудачи погибал лишь один агент. Доставленный, таким образом, в неприятельский тыл агент должен был посылать свои донесения с почтовыми голубями, которых он имел при себе. Сам же он, по выполнении задания, должен был возвращаться через линию фронта или через нейтральные страны.

Практика показала, что и этот способ имел свои плохие стороны. Во-первых, оказалось, что даже самые храбрые агенты теряли храбрость в тот момент, когда нужно было выпрыгивать из аппарата, и никак не могли решиться на прыжок. Во-вторых, если агент и решил прыгнуть, ветер относил его в сторону на довольно большое расстояние, что иногда было по тем или другим причинам неудобным.

В-третьих, полет на парашюте легко мог быть замечен противником, хотя обычно полет проходился на заре, когда еще все спали.

Немцы нашли способ устранения первого и самого главного дефекта тем, что на дне фюзеляжа аппарата делался люк, который открывался летчиком при помощи соответствующей кнопки. Таким образом, летчик, приблизившись к пункту высадки агента, раскрывал люк и агент, сам того не ожидая, летел вниз на парашюте.

Аэропланы применялись немцами также и для следующих целей: наблюдатель брал с собой небольшой парашют с прикрепленной к нему корзинкой с несколькими почтовыми голубями. Парашют этот выпускался на неприятельской территории. В корзине имелись соответствующие инструкции, задания и некоторая сумма денег. По мысли немцев человек, нашедший парашют, должен был, в том случае, конечно, если он являлся германофилом, выполнить задание и с почтовыми голубями отправить его по назначению. Понятно, что такой способ применялся лишь в тех районах неприятельского тыла, где население в своей массе симпатизировало немцам.

Не малое место в средствах связи германской агентурной разведки занимали упомянутые в связи с аэропланами почтовые голуби, несмотря даже на то, что с началом войны они во всех странах были у частных лиц конфискованы.

Германская разведка придавала большое значение почтовым голубям в системе связи. В руки русской контрразведки еще задолго до войны попадали германские почтари с голубеграммами. С этим велась борьба, и разведение, хранение и содержание голубей почтовой породы было запрещено.

Однако, начальники русских крепостных военно-голубиных станций при осмотре частных голубятен в Варшавском военном округе с 1902 по 1907 гг. обнаружили присутствие весьма значительного количества почтовых голубей, несомненно, поддерживавших связь с германскими и австрийскими военными голубятнями.

За период времени с 1900 по 1910 гг. русскими властями было задержано до 200 австро-германских почтарей. Число это является ничтожным по сравнению со всем количеством почтарей, разведенных германской разведкой в пограничных русских губерниях, тем более, что немцы считали пригодными к дрессировке и голубей смешанных пород, а не только чистокровных почтарей.

В начале войны начальник жандармского управления в Радоме обратил внимание на поляка, "большого любителя голубей вообще". За ним установили слежку, произвели обыск, однако, ничего компрометирующего найти не могли, ибо голуби оказались самых обычных пород. Тогда к поляку подослали агента жандармского управления, сумевшего втереться в его доверие и устроиться у него в качестве дворника и для ухода за голубями. Нескольких голубей поляка подменили почтовыми голубями, полученными из Ивангородской крепости. Через несколько дней Ивангородские голуби прилетели к себе и принесли от поляка шифрованные письма, адресованные немцам [93] .

93

См. С. Р. Минцлов. — "Трапезундская эпопея". Дневник, Берлин.