Агентурная сеть

Отправив первую шифртелеграмму в Центр, мы приступили к составлению плана наших дальнейших действий.

Главная задача сейчас заключалась в том, чтобы сохранить жизни всех советских людей, находившихся в стране, и не допустить неоправданных жертв. Поэтому Базиленко с подошедшим к тому времени консулом пошел в консульский отдел, и они стали обзванивать другие советские учреждения, группы специалистов и квартиры отдельных граждан по имевшемуся телефонному справочнику и передавать указание всем оставаться по местам работы и жительства и без крайней нужды не выходить в город, поскольку можно попасть под обстрел.

Одновременно они поручили руководителям учреждений и старшим групп организовать наблюдение за происходящими в городе событиями и обо всех заслуживающих внимания фактах сообщать в посольство.

Так к ведению визуальной разведки были привлечены многие наши граждане.

Еще до моего приезда в посольство позвонили Выжул и Лавренов. Выжул со свойственной ему безрассудностью предложил объехать весь город и выяснить, что же на самом деле происходит и как развиваются события, но Хачикян приказал ему оставаться в торгпредстве и помочь в обеспечении безопасности сотрудников и членов их семей.

Лавренову он также посоветовал пока оставаться в бюро АПН, расположенном в самом центре города неподалеку от канцелярии президента, министерства иностранных дел и других правительственных учреждений, и вести наблюдение за обстановкой.

В десять часов утра по радио передали, наконец, коротенькое правительственное сообщение о том, что ряд частей столичного гарнизона поднял мятеж, однако оставшиеся верными президенту войска блокировали казармы мятежников и вступили с ними в бой. Какие именно части приняли участие в мятеже, не указывалось, поэтому из этого сообщения трудно было извлечь нечто полезное.

Но к этому времени мы уже наладили перехват сообщений всех радиостанций, работавших в столице, в первую очередь, конечно, армии и полиции, и постепенно ситуация стала проясняться.

До той поры мы только эпизодически использовали имевшуюся в нашем распоряжении аппаратуру для контроля эфира, поскольку она предназначалась, главным образом, для перехвата переговоров местной службы наружного наблюдения, однако, к большой нашей радости, эта самая служба по причине своей малочисленности и слабой технической оснащенности не доставляла нам больших хлопот и не создавала ощутимых помех при проведении операций по связи.

Поэтому мы прибегали к контролю эфира, в основном, при проведении наиболее ответственных операций, когда требовалось соблюдение особых мер безопасности. А такими мероприятиями были встречи с несколькими ценными агентами и руководителем находившейся на нелегальном положении Партии независимости, с которым мы поддерживали конспиративный контакт по поручению Центрального Комитета КПСС.

Тем не менее, несмотря на небольшую загрузку пункта радиоперехвата, Колповский регулярно прослушивал эфир, проверяя работу интересующих нас радиостанций и своевременно внося необходимые коррективы в график используемых ими частот.

И вот теперь Хачикян и Колповский когда по очереди, а когда и вместе постоянно прослушивали эфир, переходя с частоты на частоту и выуживая в разноголосице передач сведения о том, что происходит в городе. Это позволило нам компенсировать временное отсутствие агентурной информации, потому что в условиях боевых действий ни о каких встречах с агентами не могло быть и речи.

Уже к середине дня мы имели достаточно полное представление, какие воинские части выступили против президента, кто ими командует, в каких местах города и с чьим перевесом идут уличные бои, зафиксировали несколько попыток мятежников связаться с гарнизонами в других городах и привлечь их на свою сторону.

Все это в сочетании с информацией, поступавшей в посольство по телефону от руководителей учреждений и групп специалистов, позволило составить детальную картину происходящих событий и подготовить подробную информацию в Центр.

Сообщения, поступавшие от руководителей различного ранга, настраивали нас на оптимистический лад: ни в одном из них не было даже намека на какую-то реальную угрозу советским гражданам. Все были на местах, никто не числился пропавшим без вести, не было ни одного убитого или раненого.

Исключением являлась только информация, поступавшая из резиденции посла, волею судьбы оказавшейся в зоне самого яростного столкновения мятежников с верными президенту войсками.

Периодически Гладышев звонил в посольство и, заметно волнуясь, сообщал, что постоянно слышит сильную стрельбу, совсем близко рвутся гранаты и снаряды. Несколько раз в резиденцию звонил Дэ-Пэ-Дэ и согласовывал с послом информацию, которую он за своей подписью направлял в МИД. Однажды к телефону долго никто не подходил, а затем трубку поднял личный шофер посла и на вопрос Дэ-Пэ-Дэ о том, что там у них происходит, с паническими нотками в голосе поведал, что на территории резиденции разорвалось несколько снарядов, а пули так те вообще постоянно бьют по стенам, а потому все обитатели резиденции перебрались в «бункер», где нет телефона, и никуда оттуда не высовываются.

После этого разговора Дэ-Пэ-Дэ вызвал меня и Гаманца и потребовал, чтобы мы немедленно организовали охрану резиденции посла, и при этом заявил, что если мы этого не сделаем, то вся ответственность за его судьбу ляжет на нас.

В ответ на это требование Гаманец с армейской прямотой заметил, что в связи с временным отсутствием Гладышева вся ответственность за жизнь и здоровье всех советских граждан лежит на Дэ-Пэ-Дэ как на фактически исполняющем обязанности руководителя посольства, и негоже перекладывать эту ответственность на чужие плечи, тем более что и у него, и у его «соседа», то есть у меня, и своих забот хватает.

Я по своему обыкновению не стал пререкаться с Дэ-Пэ-Дэ, а только выразил сомнение в достоверности сообщения шофера, поскольку из данных радиоперехвата доподлинно знал, что тяжелое вооружение, включая артиллерию и танки, в столкновении не используется, а следовательно, никакие снаряды на территории резиденции рваться не могли, а забросить туда гранату из расположения воздушно-десантного батальона было просто невозможно.

Позднее позвонил сам посол и действительно опроверг информацию своего шофера.

А тем временем Дэ-Пэ-Дэ, получив подкрепление в лице очнувшихся от пережитого потрясения дипломатов, с некоторым опозданием вспомнивших, наконец, что в трудную минуту их место в посольстве, почувствовал себя значительно увереннее и решил, видимо, в отсутствие посла набрать как можно больше очков. К полудню Дэ-Пэ-Дэ развил такую бурную активность, а его административный зуд дошел до такой степени, что Гаманец пожалел, что так неосторожно напомнил ему о его руководящей роли: он попытался командовать не только своими непосредственными подчиненными, но и отдавать распоряжения сотрудникам обеих резидентур.