Агенты Разума

Джейс дернулся, когда насекомое величиной, по-видимому, с небольшого дрейка больно ужалило его за ухом. Он поклялся себе, что больше никогда и близко не подойдет к болоту, если, конечно, его мнение будет кого-нибудь интересовать.

Они лежали так уже несколько часов, покрытые грязью и опавшей листвой. Лежали, наблюдали, размышляли, спорили и снова наблюдали, поскольку ни один из них не представлял, что же им делать дальше.

Деревня нэдзуми занимала обширный участок болота. Кособокие хижины, сложенные из обрубков древесных стволов и стеблей бамбука, покоились на сваях различной высоты, которые приподнимали их над топью. Эти довольно примитивные постройки, тем не менее, свидетельствовали об уровне мастерства, который для Джейса стал неожиданностью. Дверные проемы и окна были не грубыми и наугад проделанными дырами, а аккуратными отверстиями круглой или овальной формы. Ступени, вырубленные в самых больших стволах, выглядели надежными и ровными, хотя явно предназначались не для человеческих ног. На бамбуковых шестах, выступающих из стен, висели фонари и несколько потрепанных знамен. Хотя болота вокруг были достаточно мелкими, чтобы ходить по ним вброд, у основания многих хижин виднелись утлые лодчонки, привязанные к сваям.

Но все это было совершенно не важно. В замешательство напарников поверг тот факт, что деревню населяло несколько сотен нэдзуми, чья жизнь, похоже, не подчинялась никакому распорядку, включая смену дня и ночи. Воистину, «незначительные затруднения»! Первые пять минут Бэлтрис вполголоса проклинала Палдора и его бесполезные сведения.

Поэтому они терпеливо дожидались наступления ночи в надежде на то, что в темноте их хотя бы не заметят. Нэдзуми тем временем сновали между сваями на самодельных плотах, обсуждая все, что могло заинтересовать человекообразных крыс. Фермеры бродили туда-сюда по пояс в болотной жиже, таская на спине мешки с рисом. Солдаты в доспехах из вареной кожи, вооруженные копьями тэ яри, кривыми кинжалами, короткими изогнутыми луками и даже настоящими катанами, охраняли границы поселения. Одни из них несли дозор на ветвях деревьев или помостах, закрепленных высоко среди стеблей бамбука, другие патрулировали болото в лодках с высокими бортами.

Солнце зашло за горизонт, на небо высыпали звезды, и луна застенчиво показала тонкий краешек своего диска. Фермеры ушли, но их место заняли охотники. Они отправились ставить капканы и выслеживать ночных болотных тварей. Фонари окутали деревню тусклым светом. Его едва хватало Джейсу и Бэлтрис, но для крысиного зрения нэдзуми такого освещения было более чем достаточно. Похоже, деревня вовсе не собиралась засыпать.

– Хватит, – сказал Джейс, когда стало очевидно, что ночь поможет им не больше, чем день. – Глупость переходит все границы. Мы не можем что-то предпринимать, имея так мало сведений. Оставайся здесь.

Не дожидаясь ответа, Джейс пополз по грязи, опираясь на колени и локти. Поначалу он хотел замаскироваться при помощи иллюзии, приняв вид типичного обитателя болота, но решил, что в облике аллигатора или удава его запросто может прикончить какой-нибудь излишне ретивый охотник, а его скудные познания о Камигаве не позволяли ему придумать столь же подходящий, но менее аппетитный образ. Если подумать, Джейс даже не был уверен, что в Камигаве водятся удавы и аллигаторы. Поэтому маг просто окружил себя тенью, сделавшись невидимым даже для обостренных чувств крысолюдей.

Приблизившись к деревне, Джейс зашептал, вспоминая слова древнего заклинания, возможность применить которое ему выпадала нечасто. Это заклинание полностью устраняло любой языковой барьер. Многие маги пытались его постичь, но мироходцам оно давалось гораздо легче; возможно, их Искра, связь с миром за пределами миров, открывала их разум для магии значения.

Неуклюже, ползком, перемазавшись болотной тиной, Джейс все же сумел подобраться к одному из патрулей достаточно близко, чтобы расслышать, о чем говорят солдаты. Поначалу он с трудом различал слова незнакомого языка, звучавшие из нечеловеческих уст. Но звуки проникали глубоко в его сознание, проходили сквозь заклинание и обретали смысл. Слухом он все еще воспринимал камигавскую речь, но значение слов вспыхивало в мозгу мага спустя миг после того, как они достигали его ушей. Джейс как будто вспоминал определения, которые никогда до этого не учил.

– Эх, мясо! – мечтательно произнес один из стражников, когда разум Джейса наконец настроился на нужный язык. – Давненько я не ел мяса саламандры! Дневной патруль вечно забирает себе самые лучшие куски.

Джейс мысленно похвалил себя за то, что не стал притворяться съедобной тварью, и продолжить слушать.

– Не скажу, что узнал много полезного, – сообщил он Бэлтрис спустя примерно полчаса, – за исключением того, что наши худшие опасения подтвердились. Эта деревня никогда не спит. Я понятия не имею, как нам незаметно пробраться к вождю. Мои иллюзии работают, но мы вряд ли сможем отвести глаза целому поселению.

– Он обманул нас, Белерен. Этот паршивый крысиный принц обманул нас.

Джейс кивнул.

– Я это заметил.

В глазах Бэлтрис начал разгораться огонь, а лицо исказила гримаса гневного презрения.

– Нас подставили. Мы – просто пешки в игре нэдзуми. Кое-кто или сам глупец, или свято верит в то, что мы – идиоты. Те «разведданные», что нам предоставили, и близко не соответствуют истине.

Джейс снова кивнул:

– Похоже, нам надо убираться отсюда. Доложим Теззерету, пусть он решит…

– Еще чего! – возразила Бэлтрис. На ее лице неожиданно появилась жуткая ухмылка. – Мы же оба знаем, как Теззерет поступает с предателями, да, Белерен?

Бэлтрис стояла перед Джейсом, с головы до ног покрытая липким илом и ошметками полусгнивших растений, словно разгневанный дух болот. Пламя плясало в ее глазах, и все ее тело дрожало от внезапного напряжения.

– Бэлтрис? Бэлтрис, что ты делаешь?

Она промолчала, но вскоре Джейс и так получил ответ на свой вопрос.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Небо над болотом посветлело. Поначалу незаметная сквозь полог тяжелых ветвей и свисающих прядей мха, странная вспышка становилась ярче с каждой секундой. В небе взошла вторая луна, красная, ревущая и злая; а затем эта луна превратилась в неестественный рассвет.

Пока нэдзуми напряженно всматривались в небо со своих постов или выглядывали из хижин, щурясь от яркого света, огненный шар рухнул с высоты и взорвался на окраине деревни. Целые дома испарились в мгновение ока, а затем огонь ринулся над стоячей водой во все стороны, подгоняемый жарким ветром.

Чудовищный пожар одинаково легко пожирал кипарисы, бамбук и шкуры нэдзуми – но растения хотя бы не визжали от боли. Дым клубился между уцелевших ветвей, заслоняя звезды и разнося по округе удушливый, тошнотворный запах горелой плоти.

Джейс кричал Бэлтрис, чтобы она остановилась, но его голос затерялся среди треска пламени и воплей умирающих нэдзуми. Дым выедал ему глаза, и, несмотря на пылающую жару, он не мог унять дрожь, пробирающую его до костей.

Одно убийство. Одно. С этим еще можно было смириться. К такому он уже давно приучил себя. Но это…

Незаметно встав позади Бэлтрис, которая продолжала упиваться своими самыми разрушительными заклинаниями, Джейс развел руки, словно хотел обхватить ими сознание волшебницы. Ее разум был в его власти, и в какой-то миг он понял, что способен убить.

Но она продолжала творить заклинания. Пожар, вызванный ее огненным шаром, еще не закончил свое смертельное пиршество, а Бэлтрис уже снова напряглась всем телом, издав визгливый рык. Джейс почувствовал знакомое покалывание на коже и понял, что нечто рвется в этот мир извне.