Агитрейд

— Оба-на, смотри, Мучок, драгоценные камушки с неба сыплются!

Мельник приоткрыл один глаз.

— Стекляшка. Бачи пуляются.

Митя почувствовал на себе взгляд и повернул голову. Хабибула смотрел на него пристально, и он понял, что тот видел все и знает, что он хотел предупредить шурави. Митя почувствовал, как внутри стало холодно, словно проглотил льдинку, которая заполнила весь живот. Он снова сглотнул слюну. Хабибула поднял автомат, приставил к его лбу и снял затвор с предохранителя. “Зато они будут знать”, — подумал Митя и удивился тому, что подумал об этом. Каких-нибудь два месяца назад, когда на него наставляли ствол, он думал совсем о другом и внутри все тряслось. Он смотрел на Хабибулу и молчал, а Хабибула смотрел на него. Так они смотрели друг на друга минуту, а может быть, две. Хабибула сказал шепотом, чтобы он отвернулся. Митя отвернулся. Теперь он мог закрыть глаза и подумать о чем-нибудь напоследок. Он услышал за спиной бряканье автомата и шаги. Подождал еще немного, оглянулся. Хабибулы не было.

Мулла закончил свою проповедь. Над кишлаком воцарилась тишина. Васильев с Мельником поднялись из-под дерева, снова полезли на бронетранспортер. Они стали натягивать чехол на колонку. Чехол не налезал, и они матерились. Женщины загоняли детей в дома.

Заурчали моторы. Митя растерянно смотрел на то, как трогаются машины и бронетранспортеры. Он хотел крикнуть, но не мог. Согнувшись, пошел вдоль дувала, завернул за угол, побежал. Он знал, что опередит их. Пока колонна петляла по улицам, он уже был на окраине кишлака. Удивленно огляделся, не увидев людей Хабибулы за дувалом. Прикрыв ладонью глаза, посмотрел вдаль, против солнца. По тенистой стороне предгорья цепочкой торопливо шли люди. Одни несли “буры”, другие автоматы, третьи гранатометы. Последним шел Хабибула в маскхалате и кожаной куртке. Никто из них не оглядывался.

Колонна с ревом прошла мимо, накрыв его клубами белой пыли. Он несколько раз громко чихнул, выплюнул изо рта пыль, отер глаза и побежал легко и быстро, побежал своей дорогой — уже не чувствуя под собой земли. И видел он и людей в тени гор, и цветущие луга, и островерхие пики, и мир, полный жизни, как небо — звезд.