Агнесса среди волков

Меня удивляло, какая смесь здравых идей и нелепых верований царила в ее изящной головке. Человек с прекрасным образованием, женщина, хладнокровно поймавшая на крючок самого богатого мужчину из своего окружения, — и рядом с железной логикой и расчетом соседствовала по-детски наивная вера в потусторонние силы, в колдунов и магов, в экстрасенсов и ясновидящих. Виолетта не была верующей в истинном смысле этого слова, хотя считала себя православной и иногда ходила в церковь — все ходят, теперь это стало модно. Нет, Бог для нее был или Боженькой раннего детства, милостивым и добрым дядюшкой, когда он спасал ее от всяких неприятностей или опасности, или Иеговой наивных древних людей из Ветхого Завета, грозным и беспощадным, когда он карал за грехи. Она обращалась мыслью к Богу именно в такие моменты, а в остальное время о нем и не вспоминала.

Она очень удивилась, услышав от меня, что православная церковь считает всякие волшебные исцеления с помощью экстрасенсов и магов бесовством, она об этом и не подозревала. Но это не поколебало ее уверенности в том, что на нее наслали порчу по заказу неких завистниц (думаю, у нее их было немало), и снять эту порчу должен кто-то из того же колдовского цеха, как и тот, кто ее сглазил.

В тот первый день, когда мы в их квартире на набережной — огромной, холодной, заставленной какой-то неудобной и разностильной мебелью и потому безликой — намечали план действий, я поняла, как мне будет с ними сложно. Аргамаков упорно считал, что у его жены расстроены нервы, что это депрессия, вызванная смертью ребенка, и что она должна лечиться у тех специалистов, которые ее поймут и к которым она почувствует доверие, у врачей или у экстрасенсов — ему было все равно. Было забавно наблюдать, как этот железный банкир, которого его подчиненные считали единоличным диктатором, человек, распоряжающийся миллионами и миллиардами мановением руки, готов был плясать под дудочку этой своенравной и испорченной девчонки. Но я-то не согласна выполнять любое ее желание, поэтому наш разговор оказался бурным. Аргамаков понял, что у меня тоже есть характер, и не слабее, чем у его жены, и то и дело вытирал носовым платком вспотевший лоб. Я наотрез отказалась водить Виолетту по гадалкам и знахаркам, предложив Николаю Ильичу нанять вместо меня какую-нибудь бабку. Я произнесла это в запальчивости: Аргамаков насупился и явно обиделся, а я почувствовала, что подвожу брата.

Положение спасла, как ни странно, сама Виолетта. Она громко расхохоталась, глядя на наши хмурые лица, и в смехе ее послышались визгливые истерические нотки: но не успела я насторожиться, как она утихомирилась и совершенно спокойным тоном заявила:

— С вами все ясно. Давайте поступим так, чтобы и овцы были целы, и Агнессину шкурку брат бы не содрал, и волки сыты. Мы с Агнессой будем ходить через день — то к ее врачам, то к моим экстрасенсам. Идет?

И мы согласились — Аргамакову казалось, что, чем больше денег он потратит на свою обожаемую и слишком молодую для него жену, тем лучше будет итог; было очевидно, что в их отношениях не все гладко, даже если он и не страдал половым бессилием, как утверждала Виолетта, и он боялся, что она уйдет. Я, конечно, сильно сомневалась в результатах такой комбинированной терапии, и мне все время приходилось напоминать себе: кто платит, тот и заказывает музыку.

Наш первый визит пришелся на ясновидящую, которую рекомендовала Виолетте ее приятельница из Горького.

Ясновидящая, некая Лола Клименко, «академик народной медицины, доктор белой магии и член Ассоциации колдунов России», как она себя рекомендовала, принимала в обычной московской квартире на окраине города. Чтобы попасть к ней на прием, нужно было предварительно записаться, но нас она приняла на следующий день после звонка самого Аргамакова — деньги производят впечатление и на колдунов.

Нам открыла дверь скромно, чтобы не сказать бедно, одетая в серое девица неопределенного возраста с изможденным лицом, которая представилась как ассистентка Лолы. Очевидно, ученики волшебников сейчас выглядят именно так. Она впустила нас в прихожую, сильно пропахшую кошками; мы разделись, она повесила наши пальто на хлипкую, рассыпающуюся на глазах вешалку и сказала:

— Пройдемте в холл.

Холлом оказалась большая проходная комната неуютного вида, в которой сидели пожилая женщина в темной одежде и мальчик, державший в руках костыли, — очевидно, они, также как и мы, ожидали своей очереди. В холл вели еще две двери, кроме той, в которую мы вошли. Одна из них открылась, и из нее вышла молодая женщина с заплаканным лицом; под глазами у нее были потеки черной туши, которые она стирала на ходу платочком. Пожилая женщина встала и помогла подняться мальчику; они застыли в напряженном ожидании. Ассистентка, не обращая внимания на зареванную пациентку, прошла к своей хозяйке, тут же вернулась и позвала следующих клиентов. Потом она уселась за видавший виды письменный стол и раскрыла большую конторскую книгу.

— Вы, очевидно, Аргамакова? — обратилась она к Виолетте, безошибочно определив, кто из нас нуждается в услугах целительницы. — А это ваша сестра?

— Подруга, — поправила ее Виолетта. — Мы войдем к Лоле вместе.

Неприветливая обстановка сильно на нее подействовала, и на лице у нее не осталось и следа того энтузиазма, с которым она сюда шла.

— Платить здесь. Сама целительница не может прикасаться к деньгам, иначе она потеряет свой дар. Пятьдесят долларов или рублями по курсу, пожалуйста. — Голос ее звучал деловито.

Так как Витя остался внизу, в машине, то Виолетта расплатилась сама.

Мы уселись и стали ждать; изможденная девица предложила нам ознакомиться с литературой — на ее столе в беспорядке валялись потрепанные иллюстрированные журналы, три совершенно разные книги под одинаковым названием «Оккультизм» и какие-то проспекты.

Я взяла в руки один из журналов, он назывался «Vita», открыла и прочла оглавление:

«— Китайская медицина — от истоков до VII в.

— Цифры говорят: телепатия существует.

— Астрология и здоровье.

— Степень родства колдовства и современного целительства.

— «Я просто работаю» — интервью с Александром Сабировым, гипнотизером, телепатом и народным целителем».

Ассистентка увидела, что я просматриваю журнал, и засуетилась; она протянула мне другое издание — журнал, раскрытый на странице, где на глянцевой бумаге выделялся крупный заголовок: «Записки ясновидящей». Под заголовком я увидела крупную цветную фотографию, на которой пухлая женщина в ажурной шали закатывала глаза, будто в экстазе.

С нескрываемой гордостью в голосе серая мышка произнесла:

— Это она, Лола, и статью она сама написала!

Я поблагодарила и взяла журнал. Виолетта сидела на стуле неподвижно, сжимая и разжимая ладони: физически ощущалось, как она нервничает. Я сначала хотела передать ей журнал, чтобы отвлечь, но потом передумала — пусть попереживает немного, если ей нравится таскаться по таким местам.

Собственно говоря, а куда же мы попали? Я огляделась хорошенько. Обычная московская квартира в «хрущобе», так называемая «распашонка» — судя по всему, эти двери ведут в крошечные семиметровые комнатки. Потолок давным-давно нуждается в побелке, обои пора было переклеивать лет десять назад. Интересно, она тут живет или просто снимает квартиру для работы? На тусклом фоне стены ярким пятном выделялся большой, украшенный золотом с красным орнаментом диплом «международной академии» на английском языке. Я подошла поближе, чтобы прочесть, что там написано, и тут же обнаружила ошибку в правописании — слово «physician» (врач) было написано не через «ph», а через «f». Интересно, в какой Жмеринке его делали?

Кроме того, на стенах были развешаны яркие цветные акварели, явно любительские, выполненные в абстрактной манере. Заметив мой интерес к ним, ассистентка пояснила:

— Это работы Лолы. К ней приходит информация из космоса, и она ее изображает. Она и стихи пишет, тоже замечательные, космические. — Казалось, серая мышка ждет не дождется, когда сама будет получать сигналы из глубин мироздания, и, воодушевившись, она продекламировала:

Будет расти и цвести трава. Будут вихри звучать во Вселенной. Перестанет болеть у меня голова, В озареньи я стану нетленной. И настанет счастливая эта пора, Потекут с синих вершин ручьи, И когда к горе подойдет гора, Загорятся в небесах глаза — Ничьи.

Мы ждали довольно долго. Так как мы с Виолеттой не отреагировали должным образом на гениальные творения Лолы, то девица в сером потеряла к нам всякий интерес. Наконец дверь, ведущая в кабинет целительницы, открылась, и на пороге появился ковыляющий на костылях мальчик. За ним следовала его то ли старая мама, то ли молодая бабушка; она шла, почти полностью обернувшись назад, и жарко благодарила невидимую нам ясновидящую. Ассистентка твердо взяла ее под руку и потащила в прихожую.

Наконец нас пригласили. У дверей я остановилась, чтобы пропустить Виолетту вперед, но она оробела и как маленькая девочка попыталась за меня спрятаться; почувствовав небольшую заминку, ценительница позвала нас ласковым голосом: