Агрессор
Шрифт:
Я не ожидал свежей краски и хороших дорог. В довершение всего, даже так рано утром, в темноте, женщины подметали дорогу метлами, похожими на ту, на которой Гарри Поттер играл в Квидич.
Кортеж из оливково-зеленых военных грузовиков с артиллерийскими установками в кузовах проехал мимо нас, направляясь в другую сторону, как только мы въехали в сам город. Я знал, что Тбилиси расположен у подножия трех больших крутых холмов. Через город текла с севера на юг река Мтквари. Мы въехали в город с равнины на востоке.
Чем больше становилось домов вокруг, тем больше оказывалось вокруг
Ровная дорога тут же сменилась минным полем, состоявшем из рытвин настолько больших, что в них можно было спрятать автобус. Мой шофер присоединился к другим водителям, объезжавшим их, виляя из стороны в сторону. Мне вдруг стало интересно, как это получалось у тех из них, у кого не были включены фары.
Это уже было больше похоже на ту Грузию, которую я ожидал увидеть. Возможно, туристические справочники не хотели лишать клиентов оригинального опыта исправительных лагерей, а полиция занималась тем, что следила, чтобы мы не пропустили его. По крайней мере, на дороге появились какие-то дорожные знаки — кириллица и еще какой-то язык, возможно грузинский, — но выглядели они скорее, как ряды изогнутых скрепок. Для себя я назвал его скрепочным языком.
Таксист крестился каждый раз, когда мы проезжали мимо церкви. Я не мог разобрать: то ли это из уважения, то ли из желания поблагодарить Господа за то, что он все еще жив, несмотря на безумную манеру вождения его соотечественников и несмотря на рытвины, которых не было и в юрском периоде.
Мы пересекли Мтквари — самую быструю и самую коричневую реку из всех, которые я когда-либо видел — в направлении западного берега и центра города. «Марриотт» находился на одной из центральных улиц, тоже ровной, со свежеуложенным асфальтом, протянувшейся параллельно реке. Даже не выходя из машины, я увидел, что отель оказался точно таким же большим и безликим, как и любой другой из сети, хотя этот был одним из самых новых и симпатичных.
С двадцатиметрового потолка вестибюля свисали канделябры размером с воздушные шары. Внутри все выглядели так, словно только что сошли со страниц глянцевых журналов, где красовались в одежде от Армани. Казалось, все они спешили на утренние встречи за завтраком; и все они — и администраторы, и портье, и гости отеля — были одеты во все черное.
Большой баннер над стойкой администратора говорил о том, что отель «Марриотт» горд приветствовать конференцию «Би-Пи — Грузия» и с нетерпением ждет делегатов в два часа пополудни в комнате Святого Давида. Капитализм не только существовал в этой местности, но и процветал здесь.
Глава четвертая
— Номер 258, сэр, — консьерж вручил мне карточку от номера.
Я поблагодарил его и отвернулся, но он, как оказалось, еще не закончил.
— Одну секунду, — он пошарил рукой под стойкой, — это для вас.
Я
взял у него толстый конверт. На обороте было написано: «От Ч. Т.».Я наклонился, чтобы взять свой чемодан, но молодой парнишка-коридорный опередил меня. Быстрым шагом он направился к лифту. Мне не особо нужна была помощь, но мне не хотелось нарушать гостиничный протокол и светиться лишний раз. Кроме того, не получив чаевых, он вряд ли отпустил бы мой чемодан.
Он нажал на кнопку вызова лифта.
— Вы уже были в Тбилиси, сэр? — Его акцент, вероятно, был следствием просмотра американских ток-шоу. Оттуда же, очевидно, происходил его внешний вид: волосы были такими чистыми и так аккуратно расчесанными, что он мог бы запросто пройти пробы на любое ток-шоу, а на его щеках не было ни намека на щетину.
Я улыбнулся и восхищенно воскликнул, пропуская американского майора, выходившего с огромным чемоданом из лифта, и нажимая кнопку четвертого этажа:
— Нет, но мне здесь очень нравится!
Он кивнул, соглашаясь со мной, но тем не менее окинул меня таким взглядом, словно сомневался в том, что я мог об этом судить.
Когда мы поднялись в номер, он показал мне, как пользоваться кондиционером и телевизором, и даже не поленился рассказать, что двухлитровые бутыли с грузинской водой, стоявшие рядом с телевизором, входили в стоимость номера. Я знал это, но не стал его перебивать. Мне хотелось быть незаметным, как мышка, или хотя бы немного походить на нее, насколько это позволял оранжево-коричнево-зелено-синий свитер.
Выполнив свою работу, паренек склонился передо мной и широко улыбнулся. Не давая ему сделать это еще раз, я сунул ему в руку пятидолларовую бумажку. Я понятия не имел, сколько это было в местных рублях, или как они тут назывались, но он был очень доволен. Здесь, как и везде в Грузии, американский доллар был королем.
Я обратил внимание на толстые плисовые занавески, мебель и обстановку. Они создавали приятное впечатление, особенно на фоне тех дерьмовых условий, в которых мне приходилось жить, когда я был на службе. Я открыл конверт Чарли.
Сотовый телефон «Моторола» со вставленной sim-картой явно был только из магазина. Это наверняка было первым, что он купил, приехав сюда. Я включил его. В память был занесен только один номер телефона, и я, недолго думая, нажал кнопку вызова, одновременно включив телевизор. Мне всегда было интересно, приходилось ли жителям других стран смотреть те же дерьмовые программы, что и мне.
Чарли ответил сразу же со своим хрипящим йоркширским акцентом, словно у людей с пачки чая «Тетли».
— Хммм, угу, ты как, дружище? — его голос звучал так, словно он проглотил целую дюжину таблеток счастья.
— Заткнись, животное! Я в 258. А ты?
— 106.
— Я щас шмотки распакую, давай минут через тридцать встретимся.
— Оки-доки. — Он выключил телефон.
На первой кнопке был канал RTVI. Приятно было видеть, что у сегодняшних русских домохозяек было такое же слегка разгневанное выражение лица, как и у их сестер из центральных графств, когда они смотрели, как их дети пачкают себя грязью на футбольном поле, и что «Тайд» и их избавлял от всех проблем.