Ахиллесова пята

– Нет, – опроверг его предположение рассказчик. – Карты Таро это забавы для начинающих. Я обратился к первоисточнику. Кто из вас знает, откуда произошли Великие Арканы, то есть символы Таро? – Он оглядел своих собеседников, но, не услышав каких-либо версий, продолжил: – Они представляют собой таблицу из семидесяти восьми иероглифов. Которые в изначальном виде содержались в знаменитой священной книге великого древнеегипетского бога Тота, того самого, который первым научил людей письменности. Так вот, я оказал нашей красавице величайшую, можно даже сказать уникальную, честь. Я приобщил ее к самым высшим сферам человеческого знания. Я рассказал ей, что эта поездка в Америку была для нее не только неожиданной, но даже и не совсем желанной. Здесь я должен признаться, что письмена Книги Тота так уж однозначно на это не указывали – я просто взял на себя смелость таким образом их интерпретировать. Но, к обоюдному удовлетворению сторон, интерпретация оказалась верной. Гражданка Елена Матвеева, то бишь Хелен Мэтью, подтвердила, что поездка действительно стала для нее вынужденной, в силу ряда обстоятельств. Тогда я, вернее, Священная Книга Тота, сообщила ей, что эта поездка может оказаться очень важным, даже поворотным моментом во всей ее дальнейшей судьбе. То, что нашу красавицу ждут перемены, об этом ей чуть раньше поведал другой неисчерпаемый источник – Великая Книга Перемен «И-цзин». Она ей предписала покончить со старым, начать все сначала и найти свой путь «дао». Но для того чтобы четко представлять себе, что надо делать и с чего начать, прежде всего необходимо определить, кто влияет на твой путь и как он на него влияет. Древняя мудрость учит, что окружающие нас люди самым непосредственным образом воздействуют на наше будущее. Прежде всего, своей энергетикой, тем, что китайцы называют «жень ли». Поэтому я предложил Леночке, точнее, не я, она сама меня попросила помочь ей узнать, какое энергетическое воздействие на ее будущее могут оказать люди, так или иначе повлиявшие на то, что ей пришлось отправиться в свой океанский круиз. – Иван Прокофьевич немного помолчал, по очереди оглядел обращенные на него с сосредоточенным, даже напряженным вниманием лица своих слушателей и прежним спокойным размеренным голосом продолжил начатое повествование. – Тогда... поскольку, как мы уже выяснили, имя человека является ключом к тайне его личности... я попросил ее... не назвать, нет, а всего лишь выбрать из предложенной ей коробочки карточки с буквами, из которых состоят имена тех людей, кто, с одной стороны, стал основной, изначальной причиной того, что у нее вдруг возникла такая срочная необходимость отъезда, и, с другой – кто непосредственно ее к этому отъезду побудил или на нем настоял. И... она, недолго думая, отобрала карточки с буквами, составляющими имена и фамилии двух людей. – Старик снова опустил руку в портфель и вытащил оттуда два обычных почтовых конверта и, по очереди, потряс ими в воздухе. – Вот в этом конвертике скрывается имя того, из-за кого весь сыр-бор и разгорелся, а... в этом – того, кто хотел его потушить, или, вернее, направить пламя в нужном ему русле и направлении. – Он, так же по очереди, не спеша высыпал на стол из каждого конверта небольшие картонные квадратики и из получившихся кучек выложил две примерно одинаковые цепочки букв, одна из которых состояла (как тут же быстро подсчитал Иванов) из двенадцати карточек, а другая из тринадцати. Буквы, как оказалось, были выложены в абсолютно бессистемном, хаотическом порядке, так что сейчас, глядя на эти цепочки, можно было прочитать лишь полнейшую бессмыслицу. Составивший эти цепочки седовласый гадатель, оглядев их, удовлетворенно протянул: – Вот. Таким вот образом. Ну а затем, совместно с Хелен, ну и... естественно, при активном участии всех моих маленьких помощников, мы уточнили все самые существенные и интересные детали об обоих носителях этих, зашифрованных пока еще для нас, имен.

– А... потом? – после некоторой паузы произнес Бутко.

– А потом я... то есть, опять же, вы понимаете, мои помощники... объяснили даме, что ничего хорошего для себя, в будущем, ей от общения с обоими из них ждать особо не следует, и если она хочет действительно изменить свою жизнь в лучшую сторону, то будет лучше оставить их всех в далеком прошлом. – Сказав это, старик пристально и немного насмешливо посмотрел на автора вопроса, который почти тут же опустил вниз глаза.

– А как же нам разобрать-то эти имена, – негромко, как бы обращаясь к самому себе, задумчивым голосом протянул Иванов, уже с сосредоточенным видом склонившийся над цепочкой букв, составляющих имя человека, ставшего причиной внезапного отъезда «Матрены».

– А зачем тебе-то голову ломать, – впервые, после долгого молчания подал голос Ахаян. – На это у нас сейчас электронные мозги имеются. Элементарная комбинаторика. Для компьютера – минутное дело.

– Ну, Василь Иваныч, – развел руками его сидящий в кресле сосед слева, – что ж ты нас так обижаешь-то, а? Неужели уж наши мозги совсем никуда не годятся. – Он увидел, как склонившаяся над картонными карточками голова повернулась в его сторону, и кивнул. – А ну, молодой человек, продемонстрируй нам, какая у тебя в мозгах комбинаторика.

Молодой человек, нахмурившись, снова опустил взгляд на выложенную цепочку, но, после нескольких минут глубокого и интенсивного раздумья, сокрушенно покачал головой. – Нет, я боюсь, так сразу не получится. Трудно. Не знаешь, с чего начать.

– Трудно. Не знаешь, – согласился «господин Ван И». – Когда нет никаких зацепок. А когда есть некий известный тебе круг лиц. Знакомые имена. Может быть, есть смысл применить метод сравнительного анализа. Вернее, синтеза. Ну давайте попробуем начать... с буквы, скажем, ну я не знаю, пусть будет, что ли... «М». – Он указательным пальцем вытащил из первой цепочки, сложенной из двенадцати карточек, названную им букву и протянул ее по столу сантиметров на десять вниз, после чего снова встретился глазами с Ивановым.

Олег, обменявшись со стариком продолжительным взглядом, медленно, как бы осторожно и даже нехотя, опустил глаза на цепочку букв, в которой только что образовалась одна пробоина; после недолгого повторного ее разглядывания тяжело вздохнул, как-то сразу ссутулился, правда, тут же снова расправил плечи и, уверенными неторопливыми движениями, по очереди, одну за одной, вытянул из нее все оставшиеся одиннадцать карточек, пристраивая их, как состав к паровозу, к опущенной чуть вниз букве «М» и соорудив таким образом два новых ряда букв, следующих один за другим и состоящих каждый соответственно из семи и пяти карточек.

В кабинете на какие-то мгновения воцарилась звенящая тишина. На черной полировке стола, с двух белых кроссвордных строчек, на присутствующих демонстративно взирали два отчетливых слова: «MICHAEL» «BUTKO». Через несколько секунд в помещении раздался тихий и немного скрипучий нервный смех.

– Интересно... – покачал головой заместитель парижского резидента, не отрывая глаз от стола, – очень интересно. Ну и... что же сие... должно означать? – Он продолжал смотреть вниз, перед собой, и потому было не очень понятно, кому же непосредственно адресован его вопрос.

– Сие должно означать... – несмотря на безадресность вопроса, ответил, как, наверно, и следовало предполагать, самый старший из присутствующих, правда не по возрасту, а по положению, – что продолжение начатого нами сегодня разговора для вас, Михаил Альбертович, состоится уже в другом кабинете, и... с иным составом участников. – Ахаян встал со своего места, подошел к двери, и, приоткрыв ее, молча сделал кому-то вежливый приглашающий жест рукой.

Через мгновение в кабинете уже стояли двое мужчин, в разного цвета и покроя костюмах, но примерно одинакового крепкого телосложения и, что самое интересное, очень похожих друг на друга не только какими-то задумчиво-угрюмыми выражениями своих лиц, но даже и их чертами.

– Разрешите официально представить, если вы еще не знакомы, – обращаясь к сидящим за столом, Василий Иванович сделал жест рукой в сторону вошедшего первым и стоящего сейчас ближе к нему мужчины в черном костюме-тройке, который, несмотря на всю их схожесть, выглядел заметно старше своего коллеги-напарника. – Заместитель начальника отдела внутренней безопасности, подполковник Курилович Сергей Сергеич. – Представлять младшего коллегу Ахаян не стал.

Курилович, после сделанного представления, едва заметно кивнул головой и произнес спокойным, абсолютно безынтонационным голосом, но от которого Иванову, вполоборота повернувшемуся на своем стуле в сторону стоящей сзади него группы, почему-то сделалось немного не по себе:

– Майор Бутко. Михаил Альбертович.

Бутко, после небольшой паузы, медленно поднялся с места.

Курилович, не сводя с него своих жестких сверлящих глаз, прежним голосом, но уже с подчеркнуто вежливой интонацией обратился к нему со словами, которые ни для кого из присутствующих в кабинете неожиданностью не стали:

– Прошу вас сейчас пройти с нами. Нам надо задать вам несколько вопросов. – Он повторил, но уже более сухо, в то время как его рука четким военным жестом указала на дверь: – Прошу вас.

Человек, к которому была обращена эта просьба-приказ, опустил голову и, после некоторого колебания, не говоря ни слова, направился к двери.

Через секунду от всего состава участников последней сцены в кабинете осталась ровно половина.

Ахаян медленно вернулся на свое место, но прерывать возникшую паузу, что именно ему, в общем-то, было как бы положено по статусу, он, тем не менее, не спешил.

– Н-да, – послышался негромкий вздох со стороны самого молодого из присутствующих персонажей, и этот вздох, наконец, разрядил некоторую напряженность затянувшегося молчания.

– Что, н-да? Мотай на ус, – услышал автор произнесенного междометия от своего самого большого и единственного оставшегося в кабинете начальника.

– В смысле? – поднял на него глаза автор.

– Что, в смысле? Думай, что надо делать, чтобы за тобой однажды тоже вот так вот два таких же архангела не притопали.

– Надо быть разборчивым в связях, – не очень внятно пробурчал Иванов, снова потупив взор.

– Во как отвечает, – усмехнулся Ахаян и перебросился взглядом с человеком, сидящим в кресле. – Как мы, в свое время, на партсобраниях. – Он снова посмотрел на своего молодого подчиненного и наставительно протянул: – Не разборчивей надо быть, а умнее. Понимаешь, Олежек, ум-не-е! А это значит, что надо всегда помнить о том, что человек, который там наверху, он все видит. Без исключения. И всех. Насквозь. И ни один наш поступок не выпадает из поля зрения. И все, буквально все, черным по белому записано в нашей Великой Книге... Перемен. И архангелы все эти это только так, функция, инструмент. А кара и воздаяние они всегда идут оттуда. – Василий Иванович вознес вверх свой длинный тонкий палец и в этот момент почему-то немного напомнил Олежеку виденного им чуть больше месяца назад, по телевизору, архиепископа Парижского, выступавшего с пламенной речью за запрет ношения хиджабов во французских школах, хотя, если быть до конца точным, архиепископ на вид был чуть полней и пониже ростом.