Академия "Алмазное сердце"
Шрифт:
Дерек, сидящий через проход, беспокойно задвигался, обернулся, внимательно рассматривая класс. Уна вспомнила: печать Аргента не только обозначала наказание, но еще и защищала ее от некромагов, а значит, лишившись ее, она стала уязвима для их чар. От этого стало тревожно и тоскливо, девушке вспомнился нож, сверкающий над нею мертвенно-синим лезвием. Но Аргент не проявлял признаков беспокойства, и Уна изо всех сил постаралась успокоиться и унять дрожь в коленях.
— Прошу, мисс Вайтроуз, — Аргент обвел мягким жестом пространство у доски, — покажите нам, как это делают истинные маги.
Пантера смотрела на Уну совершенно подлыми глазами, пакостливо прижав уши, словно провинилась или что-то натворила.
О, какое это неземное наслаждение — вновь пользоваться своим даром! Уна едва смогла удержаться на ногах от нахлынувших на нее чувств и ощущений. Ей казалось, что она из темного подвала вышла на яркий свет, и теперь еле ориентировалась в пространстве, ослепленная и оглушенная, подавляя приступы головокружения, делая эти несколько шагов по направлению к Аргенту.
— Ну, мисс Вайтроуз, — его голос над головой слышался каким-то странным колеблющимся звуком. — Покажите нам.
Уна, повернувшись к классу лицом, вытянула вперед руку, и на ее ладони загорелся магический огонь. Легко и свободно, как обычно. Так, как зажигали ее братья. Как делал ее отец. Будущие техномаги — юноши и девушки, — с восторгом и завистью заохали, оживленно задвигались на своих местах.
— Что это горит? Что есть основа для вашего огня? — небрежно поинтересовался Аргент, и Уна, глядя на пляшущие языки веселого пламени в ее ладони, вдруг неожиданно для самой себя честно ответила:
— Я не знаю…
— А техномаг всегда знает, что является основой для его силы, — произнес Аргент. Его белые пальцы, лишенные его знаменитой техноброни, накрыли ладонь Уны и пылающий огонь. Уна вздрогнула; она хорошо знала, как жжется магическое пламя, и точно знала, что человек, объятый им, может сгореть заживо. Но вот чудо — ее магическое пламя покорилось Аргенту, его ладонь, на миг прижавшаяся крепко к ее ладони, его пальцы, переплетенные с ее пальцами, не пострадали и даже не нагрелись от пламени. Затаив дыхание, Уна молчала, глядя, как рука магистра, подрагивая, все теснее прижимается к ее ладони, и ощущение было такое, будто меж их руками бьется крохотное живое сердце. Жар спадал; Уна чувствовала, как гаснет зажженное ею пламя, как биение на ее ладони становится все медленнее и тише, и на миг ей стало жутко, будто магистр своей неживой магией умерщвлял на ее руке что-то живое, порождение ее дара, крохотную трепещущую птичку, которая покоряется его силе и засыпает, замирает навсегда.
Это было так жутко и неестественно, что сердце девушки забилось сильнее, пальцы ее дрогнули, и магистр силой удержал ее ладонь, потому что Уна готова была разорвать это странное и страшное касание.
Последняя искра тепла промелькнула меж их руками, и в ладони Уны вдруг материализовался какой-то твердый комок. Аргент убрал свою руку — широкую длиннопалую кисть, — и Уна увидела кусок угля. Обычного угля, пачкающего пальцы черной крошкой.
— Ты просто брешь его из воздуха, не отдавая себе в этом отчета, — пояснил Аргент, увидев изумленный взгляд Уны, — неосознанно. Углерод. Вы добываете его из газа, разрывая связи с кислородом, и заставляете гореть. Техномаг делает это сознательно. Он знает, чего и сколько нужно взять, он это видит. Дар — это талант и слепота, техномагия — это труд и знание. Точное знание.
Аргент улыбнулся растерянной этими откровениями Уне и его рука снова накрыла ее ладонь. Теперь его касание было вкрадчивым, каким-то интимным, и Уне даже показалось, что Аргент нарочно хотел ее взять за руку, словно лишний раз хотел прикоснуться к ней, пользуясь своим положением наставника. Девушке стало неуютно и неловко под взглядами остальных студентов, на
глазах которых Аргент приблизился, практически встал вплотную, едва ли не обнял ее, склонившись над девушкой так, что ей пришлось опустить голову, чтобы его дыхание не касалось ее щеки. Она совершенно не понимала, зачем эта близость, ей хотелось вырвать свою руку из сжимающих ее сильных пальцев Аргента, как вдруг…— Что это?! — воскликнула она, ощутив на своей ладони острое горячее прикосновение. Аргент убрал свою ладонь, и в руке Уны остался алмаз, не ограненный, большой, грубый, но непередаваемо великолепный и прекрасный в своей варварской красоте.
— Ваш огненный шар, — посмеиваясь, ответил Аргент. — Теперь это драгоценный камень. Он ваш, ненужно его мне оставлять, не моя заслуга в том, что вы раздобыли его из воздуха.
Казалось, удивление девушки от души его позабавило, и Уна в который раз поймала себя на мысли, то техномаги каким-то образом могут читать ее мысли, потому что во взгляде магистра, обычно таком холодном и рассеянном, каким он смотрел на своих студенток, Уна вдруг заметила искру живого интереса к ней, так, словно он услышал ее замешательство и панику и нежелание того, чтобы его руки обнимали ее. Подозрения Уны показались Аргенту смешными, как и ее нежелание стоять с ним близко.
«Наверное, половина девчонок из академии полжизни бы отдали за то, чтобы Аргент коснулся их и сделал такой шикарный подарок», — думала Уна, шагая к своему месту и сжимая в кулаке холодный алмаз.
;Весь день Уна замечала за собой слежку. Оборачиваясь, она то и дело натыкалась взглядом на Дерека — он то беседовал с кем-то, то читал книгу, подставив ее страницы под скудный свет, льющийся сквозь витражные стекла крытой галереи, ведущей из одного крыла академии в другое.
Самое смешное, что выглядел он так, словно стоял у этого окна уже давно, может, час, и на лице его было написано такое сосредоточение, что любой поверил бы в то, что он тут усердно учит уроки — но только не Уна.
Хотя бы потому, что она минуту назад прошла мимо этого окна, и никого там не было.
— Ты что, следишь за мной?!
Когда она, разъяренная, подошла и окликнула юношу, тот посмотрел на нее совершенно отсутствующим взглядом, так, словно был полностью погружен в изучаемую тему, и Уна уж было поверила, что ошиблась, и усомнилась в том, что подоконник этот не был никем занят.
Но Дерек, проводив взглядом группу студентов, проходящих мимо и весело болтающих, снова глянул на Уну — теперь его взгляд был цепким, внимательным, — и ответил с прохладцей:
— Ну разумеется. Магистр же снял с тебя печать, значит, ты в опасности. Некромаги…
Уна расхохоталась, абсолютно непочтительно, перебив речь своего добровольного охранника.
— Здесь в опасности? — произнесла она со смехом. — Да здесь же рыщет эта пантера. И сам Аргент — если я важна для него, думаешь, он не приглядывает? Незачем тебе таскаться всюду за мной по пятам и играть в шпионов, я под надежной защитой!
Дерек от стыда и злости вспыхнул румянцем до самых бровей, захлопнул книгу.
— Ты всегда была избалованной и глупой девчонкой, — уничижительно произнес он, сверля Уну недобрым взглядом. — Ты уже себе что-то навоображала? Думаешь, Аргент подержал тебя за ручку, — голос Дерека стал язвительным, но где-то за этим полными яда словами Уна чутко уловила потаенное страдание, — и это что-то значит?
— Что это значит? — с полуулыбкой спросила Уна, наблюдая за Дереком. — Думаешь, он не просто так? Думаешь, я ему понравилась? На это ты намекаешь?
— Нет, не на это! — едко выкрикнул Дерек, на миг теряя самообладание, и Уна тихонько рассмеялась, как юноша хмурит светлые брови и кусает губы, борясь с приступами мучительной… ревности. — Я тебе как раз об обратном говорю! Это ничего не значит!