Академия бояр "А"

— Что ж, теперь разделитесь на пары! — громко сказал Дмитрий Михайлович. — Проведём небольшую разминку. А потом займёмся настоящей боевой магией.

Одна студенточка, которая подмигнула на химии, сразу же подбежала ко мне.

— Привет! — девушка закрыла глазки и наклонила голову набок. — Меня зовут Настя. А ты из семьи Романовых?

— Да, — ответил я, смотря девушке на грудь.

Всё же она закрыла глаза, поэтому оставалось только смотреть на другие глазки. Говорят, что глаза — это зеркало души. Но никто не говорит, что грудь — это место, куда нужно смотреть, если не видно глаз.

— Почему ты так сильно смеёшься? — спросила девушка, открыв глаза.

А что мне ей отвечать, если я сказал какую-то херню сам себе, а теперь ржал с этого?

Пришлось импровизировать.

— Я тут вспомнил один анекдот.

— Правда! А я так люблю анекдоты! — эмоционально застонала студенточка.

Тут ещё подул ветерок, который активировал мою третью «ногу», ведь Настюша решила не застёгивать аж три верхние пуговки. А когда у девушки три пуговки «отдыхают», но при этом дует ветерок, то одна из полосок блузки, как парус, создаёт вакуум и чьи-то глаза, например, мои, видят внутреннюю картину происходящего.

Конечно, это ещё не душа девушки, но как минимум чёрный лифон с кружевами виднелся. Но вот под ними… ух, там целая влажная фантазия любого шестнадцатилетнего озабоченного придурка, коим я и являлся. Ну, может, я и не был таким, как Саня, но всё равно испытывал неподдельный интерес к этим холмам напротив.

— Андрюша, ты расскажешь мне анекдот?! — сделала Настенька кошачьи глазки, а потом и вовсе обняла меня, прижавшись теми самыми упругими холмами к моей мужественной, почти очень сильной груди.

Если бы индейцы захотели снять скальп с бледнолицых, то меня бы никто не трогал, ибо отличить краснокожего от меня было крайне проблематично в данный момент.

— Что ж, я расскажу, — почесал я затылок. Кто-то со стороны бы уже подумал, что у меня вши. Я уже и сам верил, что у меня вши, ибо столько раз чесать затылок — это ненормально. — В общем, выходит маг из тюрьмы…

— Молодые люди, первая наша разминка — визуализация благоприятного пространства вокруг себя, — «перебил» меня Дмитрий Михайлович.

— Ну вот, снова буду думать, чем там всё закончилось, — наклонилась девушка.

Груди раскрылись ещё лучше, будто наблюдаешь за бутоном при стократной скорости.

— Да как бы анекдот ещё не начался особо, — снова полезла правая рука к затылку, но была грубо остановлена левой.

— Правда?! — обрадовалась девушка. — Обязательно расскажешь после тренировки. — И Настенька снова обняла меня. На этот раз девушка нечаянно споткнулась и ударилась головой о мой член. — Прости, Андрюша. Я случайно. Если тебе где-то больно, то я могу подлечить. Мне от мамы передались способности к регенерации. Мне нужно их лишь раскрыть в себе на полную. Поэтому я пришла учиться в магическую академию бояр «А».

— Это здорово, — скривился я.

— Ну же… я вижу, что тебе больно, — чуть ли не заплакала девушка. — Я могу тебя излечить, приложив свои ручки к больному месту. Андрюша, покажи, где болит, чтобы мои ручки исцелили это место.

— Нет-нет, всё в порядке, — искусственно улыбнулся я. — Уже ничего не болит.

— Правда! Ой как хорошо! Потому что я ещё не умею лечить идеально, поэтому использую своё сердечко. Я прижимаюсь местом, где находится моё сердечко, к месту, которое болит.

Я проглотил слюну.

— То есть ты хочешь сказать, что твоё сердце находится за… за… — Я решил указать на грудь, вместо того чтобы говорить.

— Да! — стоном улыбнулась Настенька. — Моё сердце находится под этой блузкой. — Девушка расстегнула ещё две пуговки и показала мне свои сиськи. — То есть моё сердечко находится под бельём. — И девушка начала мять свои шарики.

— Господи, за что мне это! — сказал я про себя, но при этом схватился за волосы и начал дрыгать ногами.

— Если всё же нужна будет помощь, то я всегда излечу твоё больное место своим сердечком, — продолжила девушка.

— Да она издевается, — проговорил я про себя. — Нет, держи себя в руках. Этой девушке определённо нужен врач. Хотя я бы не отказался, чтобы она перед врачом помогла и мне. Так сказать, для практики. Ей же нужно тренироваться, чтобы стать сильнее. И в этом нет ничего зазорного. Думаю, это, может, и неплохая идея.

— Андрей Константинович! Анастасия Сергеевна! — обратился к нам учитель. — Обмениваться «белой магией» будете после занятий. Визуализируйте благоприятное пространство хотя бы вокруг себя самих.

— Андрюша, ты не хочешь, чтобы я визуализировала благоприятное пространство вокруг твоего больного места?

— Да как бы не знаю даже… А ты умеешь? — я почувствовал лёгкое недомогание.

— Конечно умею, — снова обняла меня Настенька. — Одна из сильных сторон регенерации — это визуализация. И раз я дочка своей мамы, которая знает о регенерации очень и очень много, то для меня визуализация — это очень просто.

— Славно. — Я уже не знал, куда девать правую руку. Она тянулась то к затылку, то ко лбу, то в карман, то просто я поднял её вверх, как какой-то придурок.

— Я чувствую, как твоя правая рука напряжена. Позволь мне снять напряжение с помощью визуализации… и моего сердечка.

— Сердечка! — вскрикнул я. — То есть ты хочешь прижаться сердечком к моей больной правой руке?!

Девушка кивнула, снова наклонив голову набок, и улыбнулась, закрыв глаза.

Я посмотрел на учителя, который был занят одной парочкой, не желавшей заниматься вместе. Видимо, это те, кто остались одни и их поставили вместе. Санёк так и вовсе стоял один, поскольку нас было семнадцать. И Саня, конечно же, наблюдал за мной.

По лицу было видно, что парень испытывал те же чувства, что и я, когда химичка облизывала его мочку ушка.

— Один — один, чувак, — проговорил я без звука, но так, чтобы блондин это смог прочитать по губам. Парнишка всё понял, даже показал мне средний палец.

А раз он это сделал, то я осмелел ещё больше. Теперь мне хотелось, чтобы Настенька побыстрее вылечила мою правую сильную руку своим сердечком.

Но только я вытянул руку, как Дмитрий Михайлович, которого я считал понимающим учителем, сделал совсем не понимающий жест. Он нагло взял Настю за руку и отвёл к Саньку. Это был удар ниже пояса. За такое очень тяжело было простить.