Академия Дальстад. Роза для ректора

— Это плохая новость, — с подозрительной ухмылкой добавил Леон. — А теперь хорошая: чтобы ты всегда была перед моими глазами, мы будем жить вместе, в моих апартаментах! Что скажешь, цветочек, ты этому рада?

Глава 21

Ровно в девять вечера я поставила в гостиной апартаментов Леона небольшой чемодан с моими вещами. Хайден и деканы безропотно переносили весь цветник из моей комнаты в ректорскую спальню, отчего она стала напоминать непролазные джунгли.

— Что за бесстыдство? — верещала на весь коридор вездесущая госпожа Белла. — Как вы будете смотреть в глаза своим коллегам?

— С превосходством! — насмешливо ответил Леон, прижимая к себе сразу две кадки с фикусами, которые я тайком забрала из кабинета зельеварения. — Гвендолин, если вам нечем заняться, лучше помогите или скройтесь с глаз и не мешайте.

— Какой срам! Какое бесстыдство! — не унималась назойливая бытовичка.

Первым не выдержал Альсар. Декан боевого факультета нарочито медленно поставил на пол горшок с подаренной им красной камелией и со зловещим выражением лица пошёл в наступление на мигом притихшую Беллу.

Деканша бытового факультета вжалась спиной в стену и съёжилась под взглядом грозного мага. Тот, уперевшись рукой в каменную кладку, склонился над ней и тихо, обманчиво спокойно произнёс:

— Ты. Меня. Раздражаешь.

Этого хватило для того, чтобы пухлая бытовичка выскользнула под его рукой и юркнула к себе в комнату, лишь молча поблёскивая глазами из-за приоткрытой двери.

Мысленно поблагодарив Аллена за то, что избавил меня от голосистого поборника морали, я перетащила чемодан в спальню и, задумавшись, присела на край кровати.

После того, как мы обнаружили розу, завёрнутую в страницу дневника де Форнама, деканы единодушно признали, что мой переезд в апартаменты Леона — это отличная идея! Мои возражения никто не слушал! Мало того, Аллен, ехидно посмеиваясь, о чём-то шептался с Леоном, а тот ухмылялся в ответ и довольно кивал своему новому лучшему другу!

— Господин де Ареон, — устало обратилась к декану боевого факультета. — А их можно как-то… Вернуть в прежнее состояние? Поодиночке я их ещё могу выносить, но когда они выступают единым фронтом…

— Во-первых, зови меня Кристиан, — мужчина положил руку мне на плечо, — во-вторых, поверь, они не желают тебе плохого. Пока мы не узнаем кто наш враг, тебе лучше быть как можно ближе к Леону.

Я не нашлась, что возразить, поэтому весь день таскалась за ректором, как привязанная: сидела на диване в его кабинете, пока он работал с бумагами, ходила вместе с ним на боевое поле, чтобы посмотреть как Альсар измывался, точнее обучал проштрафившихся учеников и их деканов маскироваться в холодной осенней грязи. Позже, я ждала его в библиотеке, с опаской глядя в сторону архива, пока ректор бесстрашно бродил между стеллажами в жутком помещении, выискивая нужные ему бумаги. Сразу вспомнила как прибежала туда на голос Хайдена, хотя в архиве самого ректора не оказалось. До сих пор думала, что это могла быть чья-то злая шутка, но в одиночку больше не посещала библиотеку.

За размышлениями не заметила, как деканы ушли, оставив меня вдвоём с Леоном. Как только он показался в дверном проёме, я тут же встала с кровати и указала ему пальцем на гостиную:

— Ночуешь там. Сюда не заходишь без моего разрешения. И если ты меня тронешь…

Хайден тяжело вздохнул и прислонился боком к дверному косяку:

— Успокойся, дорогая, я не собираюсь требовать от тебя исполнения супружеского долга.

Я расслабилась, что не осталось незамеченным для Леона:

— Лучше подожду, пока накапают проценты, — и, увернувшись от подушки, которую я запустила в в него, со смехом продолжил, — Розалин, я не насильник. К тому же, я уверен, что ты первая меня поцелуешь.

— Ещё чего, — недовольно проворчала я, выпроводив Хайдена в гостиную. — Из принципа не поцелую. Даже в щёку. И думать об этом я тоже не буду!

Попробовала почитать книжку, которую прихватила из комнаты, но текст расплывался передо мной в одно сплошное пятно.

“Ладно, тогда лягу спать пораньше. Сердце чует, что завтрашний день будет не лучше”, — решила я и, повесив на руку халат с ночной сорочкой, невозмутимо направилась в ванную.

Хайден сидел за письменным столом и что-то размашисто черкал карандашом. Вполголоса чертыхнулся, смял бумагу и кинул её на пол, к десятку таких же скомканных листов.

— Не обращай внимания, — пробурчал он, не глядя в мою сторону. — Это мой обычный рабочий вечер.

— Значит, вот чем занимается ректор после отбоя? — я удивлённо вскинула бровь. — Переводишь писчую бумагу?

— Пытаюсь найти связь между тобой, неожиданными впадениями в кому и подземельями, — поделился своими мыслями Леон. — Можно было бы предположить, что твой дед имеет к этому какое-то отношение, но во-первых, подземелья тогда не нашли, во-вторых, помимо него, в том отряде был мой отец, а также несколько родственников учащихся в академии адептов. Но их не тронули… Почему именно ты, Розалин?

У меня не было ответа на этот вопрос. Я пообещала Хайдену подумать как следует перед сном и завтра поделиться своими догадками. Но как бы я не напрягала извилины: ни под тугими, горячими струями душа, ни ворочаясь с боку на бок в большой и удобной постели, в голову лезли совершенно иные мысли: я сплю в кровати своего мужа, а он находится за стеной и между нами только дверь, которая не запирается на замок. Что, если ночью он ворвётся ко мне и воспользуется моим беззащитным состоянием?

Подсознание насмехалось надо мной даже во сне: всю ночь мне снились крепкие объятия Леона, его горячие губы, ненасытные поцелуи, которыми он неспешно покрывал моё тело. Дрязнящий шёпот: “Наконец, ты стала моей”, и в ответ моё робкое: “Твоя навсегда”.

“Моя”…

“Любимая”…

— Вот ты где, моя любимая рубашка!

Что?

Голос Хайдена, реальный и осязаемый, зазвучал в моей новой спальне. С криком я подскочила на кровати и возмущённо окрикнула мужа, который самозабвенно рылся в ящиках комода:

— Какого чёрта ты здесь делаешь?

Ректор, едва прикрытый набедренным полотенцем, повернулся ко мне с невозмутимым видом, зажав в каждой руке по небольшой вещице: одна была чёрной, другая — тёмно-красной. Подумав, он бросил чёрную обратно в ящик.

— Ты меня, конечно, извини, но я не успел вчера перенести в гостиную свои вещи. Да и где я их буду хранить? Не переживай, я скоро уйду, нижнее бельё уже нашёл, — ответил он, потрясая рукой с зажатым в ней красным исподнем.

Воспоминания о непристойном сне, вопреки моим надеждам, никуда не делись. Наоборот, при виде полуобнажённого Леона они вспыхнули в голове с новой силой. Прикрыв лицо одеялом, чтобы он не заметил мои горевшие щёки, я воскликнула:

— Бери живее, что тебе надо, и выметайся! И хватит расхаживать передо мной в таким виде!