Академия для двух зол

От приключений я, пожалуй, откажусь. Нафиг они мне не сдались, но друзей и любовь всегда готова получить. А уж если нам не нужно будет сдавать ЕГЭ, то счастью моему не будет предела.

Сама не заметила, как последовала примеру "любимой" одноклассницы и заснула. Глаза открыла, лишь когда ржавое ведро на колесах остановилось. Геннадий вышел из машины, беспардонно вытащив и нас с Дубининой. Взял обеих под руки и повел вперед. Главный похититель даже не попрощался, махнул шоферу и укатил.

Первое, о чем я подумала, увидев забор с колючей проволокой: "Да-а, это вам не Хогрвардс!". Где, скажите мне, пожалуйста, изысканный старинный замок, полный магии и древних легенд? Где дивный лес и роскошные парковые угодья с пасущимися на них драконами? Где толпы снующих туда-сюда студентов с книжками в руках? Забор, вышка, КПП и хмурый тип у ворот в камуфляже и берцах.

– Эм, - решила я первой начать разговор с молчаливым Геннадием, - а где Университет?

– Глаза разуй, - ожидаемо по смыслу и не очень вежливо по сути ответил наш с Дубининой надзиратель.

– Это тюрьма, - заспорила с ним Лерка, - военная часть или психбольница, но никак не высшее учебное заведение.

– Это объект специального назначения, - заученно и монотонно забубнил Геннадий, не прекращая тащить нас к воротам, - под усиленной охраной и со строгим распорядком дня для учащихся.

Я посмотрела на высокого собеседника снизу вверх, стараясь при этом вложить в этот взгляд все, что думаю о похищении, академии и самом Геннадии.

– Впервые за одиннадцать лет я согласна с Дубиной. Это тюрьма!

– Девочки, - безразличным тоном ответил надзиратель, - вы еще тюрьм не видели. И общежитий... Хотя общежитие скоро увидите. Дежурный! Студенток привел, открывай!

Военный коротко кивнул и метнулся к воротам, на ходу бубня что-то нечленораздельное в шипящую и скворчащую рацию. Нас втолкнули во двор и теперь я смогла оценить масштабы бедствия всерьез. Тьму-Таракань, Задрепищенск и Нижние Выселки в одном флаконе. Ровные кубики бетонных построек времен развитого социализма, асфальтированные дорожки с развалившимися, но тщательно побеленными бордюрами. Хмурое небо над головой и для полноты картины не хватало только тревожного карканья ворон.

Мы с Валерой переглянулись.

– Может быть что-то хуже этого?
– в голосе одноклассницы звучали те же ужас и брезгливость, что сейчас ощущала и я.

Догонять Геннадия нам пришлось почти бегом. А он пер с упрямство паровоза к приземистому длинному бараку в три этажа. Из двери которого к нам вышел еще один обитатель мрачного места на этот раз в гражданской одежде. Однако, едва я подошла ближе, как пожалела, что не выскочила по дороге из машины на полном ходу. На меня смотрел и улыбался краснокожий в буквальном смысле слова нечеловек. Желтые глаза с вертикальными зрачками, аккуратные рожки на голове и длинный хвост с пушистой кисточкой, болтающийся за спиной.

– Небулла, принимай, - радостно сказал Геннадий и ткнул в нас пальцем.

– Хеллбой, ты ли это?
– прыснула со смеху Дубинина. С трудом подавив улыбку, я постаралась не смотреть на Хеллбоя, неприлично все-таки.

– Кто этот Хеллбой?
– удивленно моргнул вертикальной парой век встречающий.

– Персонаж местного фольклора, - ответил вместо нас Геннадий и погрозил кулаком, - так я ухожу или как?

– Да, - кивнул выходец из Ада, с подозрением нас рассматривая, - дальше я сам.

– Бывай, - надзиратель на прощание поднял вверх руку и ушел почти бегом.

– Итак, девушки, давайте знакомиться, - бархатным баритоном вещал Хеллбой, - меня зовут Небулла Тьер Ан Тар Аль, можно просто Небулла. Я ваш старший воспитатель. С любыми возникающими у вас вопросами по проживанию, питанию, снабжению и увольнительным обращаться только ко мне. Я почти всегда или в административном корпусе - вот он, за моей спиной, - или где-то у вас в общежитии. Сейчас у вас есть ко мне вопросы?

Вопрос был. Очень важный, но лишь один.

– А можно нам домой?
– неуверенно спросила я.

– Нет, - коротко ответил Небулла, - еще вопросы?

Лера взглянула на меня как на пациентку психиатрической клиники.

– А полдник будет?
– решила идти другим путем Дубинина.

– Питание четырехразовое по распорядку дня, - ответил краснокожий воспитатель, - ужин уже прошел. Следующий прием пищи завтра.

Эта ненормальная огорченно вздохнула:

– То есть ужин нам сегодня не достанется?

– Тебя действительно беспокоит только еда? Нас привели в армию. Понимаешь? Мы станем солдатами: придется носить форму, есть, когда прикажут, спать, когда велят!

– Сейчас я хочу есть. Остальное потом. Небулла?

– В административном здании работает буфет, - ответил воспитатель и снова моргнул. Мерзкое зрелище, скажу я вам, - если вы чрезвычайно голодны, то можно что-нибудь купить там. Все вопросы? Тогда прошу за мной.

Хеллбой, инопланетянин, мутант или кем он был на самом деле круто развернулся и, по-военному чеканя шаг, прошел через дверь и дальше по коридору. Упомянутый буфет оказался комнаткой в четыре шага со стойкой от стены до стены и хмурым молодым пареньком в камуфляже. На полках почти пусто. Над скромными, по меркам наших магазинов, ценниками высились пирамидки печенья в пачках, упаковки чая, рафинад в коробках, вафли и другое сухое и не портящееся без холодильника.

– А компоооот?
– противно пропищала Лера. Насколько нужно быть безбашенной, чтобы в тюрьме просить компот?

– Если я тебя ударю, мне за это что-нибудь будет?
– абсолютно серьезно спросила у одноклассницы.

Молодой буфетчик хмыкнул и растянул губы в улыбке.

– Драки между студентами запрещены, - немедленно отозвался Небулла, - статья 5 пункт 28 правил проживания в ГУПМиК.

– А между преподавателями?
– быстро среагировала Дубинина.

– А между преподом и студентом?
– заинтересовалась и я.

Если бы воспитатель уже не был красным от рождения, то, наверное, сейчас, покрылся бы пятнами от гнева. Он недовольно щелкнул хвостом и сузил желтые глаза.

– Первое задание, студентки. За неделю выучить раздел пять правил проживания в ГУПМиК.

– А что будет за невыполнение задания?

– А так же раздел семь, - холодно добавил Небулла.

– А у вас ректор симпатичный?
– неожиданно сменила тему Дубинина.

– Очень, - протянул воспитатель, но от этого по-змеиному шипящего "очень" стало как-то не по себе.