Академия Форхиллз

Госпожа Теймроуз не привыкла к отказам. Кому как не моей бунтарке-маме знать об этом. Но сегодня не тот день, чтобы топать ножкой или сбегать с пропахшим салями парнем на его скутере, и она покорно отпускает меня.

Ума не приложу, что имеет в виду бабушка под фразой “покажись” гостям. Я должна покружиться или сделать книксен?

Тупо стою на месте. Разглядываю идеальную причёску матери моей матери. Ни единого седого волоса, едва заметные морщинки вокруг глаз и на шее. Тонкие длинные пальцы с двумя фамильным кольцам на каждой руке. На одной печатка миссис Теймроуз, на второй дедушки, которого не стало ещё до нашего с Ви рождения.

– Не робей, милая, здесь все свои.

По стройному ряду “своих” пробежал ободряющий незлой смешок. Но мне он не помог, я лишь сильнее стиснула зубы и сжала в кулаках подол моего черного платья.

Бабушке не понравилась заминка и моя внезапная непокорность. Быстрым шагом она пересекла разделяющее нас расстояние, и угрожающий цокот её каблуков эхом растекался у меня в груди.

Лишь оказавшись напротив меня, она прошипела так тихо, чтобы услышать могла только я и мама.

– Когда я говорю, ты слушаешься, а не позоришь меня перед людьми, Вивиан. Подними голову.

Все ещё смотрела на неё из под челки.

Бабушка не стала ждать, что вычурно одетая толпа усомнится в безграничном авторитете семьи Теймроуз. Она схватила меня за подбородок и рывком сбросила с моего лица волосы.

Все ахнули. Даже золотистые пузырьки в их непочатых бокалах шампанского замерли в этот миг. Шампанское! Они пьют шампанское на похоронах моей сестры!

– Поразительно сходство, не правда ли?

Бабушка была довольна произведенным эффектом и даже ослабила пальцы. Вовремя, казалось ещё секунда, и она пропорет мне щёки. Уверена, у меня на коже остались следы в виде полумесяцев от её ногтей.

– Госпожа Теймроуз никогда не упоминала о том, что у Вианор есть сестра-близнец. Как-то очень удобно вскрылся этот факт, не находите? – вперёд вышел мужчина без бокала. Его руки были сложены за спиной, словно крылья. А сам он напоминал немолодого ворона. Уверена его глаза когда-то были чёрными, а теперь напоминали темные озера охваченные белесым туманом. Он слеп! Почему-то пришла в голову спасительная мысль. Но я всё равно боюсь его взгляда.

– Господин Эшрейвен видимо проморгал этот момент.

Вот так панч, бабуля. Общением с этими Эшрейвенами ты явно не дорожишь, так какого дьявола пригласила на похороны этого страшного мужика. Да и сам он явно не в восторге от такой компании.

– Эшрейвены видят куда больше, чем Теймроузы, – он не сводил с меня взгляда. – А здесь я, чтобы поддержать племянника. Общество твоей родственницы мне одинаково неприятно, Виви.

Потребовался добрый десяток ударов сердца, чтобы понять, что он не произнёс последнюю фразу вслух. Комната поплыла, а ухмылка старого ворона и прижатый к губам палец лишь добавили нереальности происходящего.

Цветы. Гроб. Сестра. Мысли. Вороны. Розы. Перья. Шипы. Кровь.

Я бормотала это одними губами а пальцы путались в вязком воздухе.

Цветы. Гроб. Сестра.

А что если там не она? Вдруг Ви жива? Не могут быть похороны такими странными. Не пишут в семнадцать завещания. А слепые мужчины не читают мыслей.

Мысли. Вороны. Розы.

Почему так много черных роз в венках.

Хочу выдрать их оттуда. Плевать на боль. Плевать на крики собравшихся и моей мамы. Я обезумела. Схватилась за стебли и потянула.

Ненавижу чёрный.

Ненавижу траур.

А если я не любила, то и ты тоже не любила, Ви!

Перья. Шипы.

Кровь.

Кто-то оттащил меня от гроба и поднял над полом, на который я щедро роняла кровь с израненных ладоней. Ощущения напомнили полёт. Даже хлопанье крыльев почудилось. Не долго. Почти в тот же миг меня швырнули на лопатки и придавили к паркету. Чья-то крепкая холодная рука мешала сделать вдох, а вторая занесла кинжал над моим правым глазом.

– Ты мертва! Ты мертва, Ви! Это не можешь быть ты!

Рука дрожала и незнакомец колебался, я же тупо смотрела на острие со смешанным чувством облегчения. Хоть ещё кто-то живой в этой комнате с манекенами. Он настоящий… и очень злой. Сломанный и злой. Прямо как я.

Все длилось недолго. Безумца схватили охранники бабушки и грубо подняли на ноги. Он рвался ко мне с каким-то животным остервенением, и было не понятно хочет ли он разорвать меня на части или обнять до треска костей. Неважно, какое его желание возымеет верх, уверена, оно меня прикончит в ту же секунду.

– Ви, скажи что-нибудь. Не молчи. Это же ты? Это ты!

Ещё никогда в жизни мне так сильно не хотелось солгать. Растрепанный парень с всклокоченными темные волосами и болезненной краснотой вокруг глаз. Сколько ты не спал? Явно больше одной ночи. Сейчас наверно ты думаешь:, привидится же такое? Точная копия лежащей в гробу девушки, которая явно была тебе очень дорога. До сломанных костей дорога. Я права?

– Это не Вианор, мистер Торнхарт. Это её сестра. Вивьен Рид.

– Рид? Вивиен? – тупо повторял незнакомец, щурясь от яркого света в гостиной. – Она никогда не говорила мне…

Ви вообще не была разговорчивой. Ты не знал? Ни одного развернутого письма, или грёбаной смски. Это у нас семейное, красавчик.

Болезненная гримаса осознания появилась на его лице, когда до него дошла такая простая разгадка. Близнецы. Да, мистер Торнхарт, вы ошиблись, я не она. Горло мгновенно сжал спазм, не то от подступающих к пустыне Атакама слёз, не то он прикосновений сумасшедшего, что чуть не задушил меня на похоронах моей сестры.

Мама наконец опомнились и рванула ко мне. Щебетала что-то неразборчивое, касалась болезненной припухлости на коже, а я все не сводила глаз с парня. Его взгляд носился по моему лицу, и я почти физически ощущала это жадное исследование. Волосы, мочки ушей, затылок, шея, подбородок. Воздух колыхался вокруг, ощупывал, забирался под платье, покусывал за щиколотки, заставляя ёжиться, но не от страха, а от пугающего чувства родства. Этот Торнхарт горевал по моей сестре даже больше моего.

Ревность. Вот ещё одно чувство, вырванное из глубин подсознания этим психом. Я ревновала сестру к нему. К тому, кто мог страдать и плакать из-за её смерти, потому что я не могла.

Быстро отвернулась, когда встретилась с ним взглядом, это оказалось слишком невыносимо. Отчего-то теперь я испытала вину перед ним, за то что в закрытом гробу лежит Ви, а не я.

– Откройте, – требовал парень, явно не поверивший в историю с сестрой. – Ты разыграла этот цирк для меня? Я не тупой, Ви. Я готов принять твой отказ, я уйду. Можешь дальше слушаться эту властную суку, но я-то знаю, то, что между нами – настоящее.