Академия магии на дистанционке

И даже с Генри. Чтобы он не был таким говнюком.

Но у счастья были только мы с Малкольмом. А у нас - танец и корона.

Та самая корона, ради которой не нужно ничем жертвовать.

Мы остановились.

Малкольм склонился к моим губам,и в этот же момент на площадку хлынула толпа. Адепты и преподаватели, участницы конкурса в ярких платьях, гости и члены жюри, а с ними стайка троллей. Всем хотелось подышать свежим воздухом и насладиться видами после долгого сидения взаперти.

Я дернулась было, но Малкольм не позволил отстраниться.

– Они смотрят! И запишут нас для МагПадов!

Но он только улыбнулся.

– И пусть. У сериала же должен быть конец.

И определенно счастливый.

***

В спальню заглянуло солнце. Я поморщилась, когда теплый лучик попал на лицо и зажала нос, чтобы не чихнуть и не разбудить Малкольма, который спал рядом. От него исходило тепло.

Хотелось замурчать, как сытый Ося, но я только зевнула и устроилась поудобнее. Сегодня выходной,так зачем лишать себя драгоценного удовольствия поваляться после тяжелой ночи?

Ладно, вторая половина ночи получилась не такой уж и тяжелой. Скорее, выматывающей, горячей и сладкой, но, кажется, отняла больше сил, чем весь карантин вместе взятый.

Малкольм перевернулся на спину,и я поняла, что он уже не спит.

– Доброе утро, - улыбнулась я.

– Утро добрым не бывает.

Малкольм все ещё Малкольм, а я все еще я.

На столике лежала корона. Самая желанная корона из всех возможных. Я сохраню ее даже если однажды наши дороги с Малкольмом разойдутся. Ибо эта корона - не просто символ первой любви (ну ладно, не первой, но мне нравится ее такой считать), она - сверкающее напоминание о том, что несмотря ни на что во всем мире нашелся тот, кто посчитал меня самой красивой.

– Так хорошо.
– Я с наслаждением потянулась.
– Что будем делать?

– М-м-м... если не вломится твой отец,то валяться и наслаждаться выходным. Еще часик полежим, потом спустимся поесть. А потом придумаем. И я собираюсь.

Но что именно Малкольм собирался делать и зачем ко мне потянулся, я так и не узнала. Из ящика, в котором я запирала МагПад раздался какой-то истеричный звон. Никогда не слышала таких сигналов. Кажется, словно кто-то собирался не вызвать нас, а вылезти прямо из МагПада в спальню.

Малкольм поднялся и встал так, чтобы меня не было видно вызывающему.

– Привет. Если ты собираешься забрать Осю, то.

– Малкольм!
– в голосе ректора, который я сразу узнала, звучали панические нотки.
– Что вы натворили?!

– Расслабься, работа и учеба не пострадают. Ты же меня знаешь. Мои отношения - это мои отношения. Работа - другая история. Впрочем, если хочешь, могу уволиться.

От ужаса я даже перестала дышать. Он что, вот так легко ради меня откажется от любимой работы?!

– Да причем здесь твои отношения?! Можешь хоть гарем из адепток себе завести. Малкольм, тролли. Они сожрали все магическое в академии! Все! Ингредиенты для зелий, артефакты, все! Малкольм, они все сожрали, вообще все!

Мы хором выругались. Ректор, поняв, что в комнате есть еще и я, сменил тон на вежливо­радостный:

– Здравствуйте, адептка Драйвер! Поздравляю с финалом конкурса. Жаль, что вы не победили, я болел за вас!

– Спасибо, господин ректор.

– В общем, Малкольм, с этим что-то надо делать. И предупреди короля, пока тролли не разбежались по городу и не сожрали его целиком!

МагПад погас. Несколько секунд Малкольм смотрел в окно, а потом сказал:

– Кажется, тролль остается жить с нами, а выходной придется перенести. Готова бегать со мной по академии и ловить кучу маленьких Ось?

Если мы когда-нибудь поженимся, непременно включу это в свадебную клятву.

ЭПИЛОГ

Над академией сгустились тучи. Буквально выражаясь, не фигурально: синюшные облака вот- вот грозили пролиться стеной дождя,и я рассчитывала как можно скорее зайти под крышу, но у Малкольма были другие планы. Сегодня ему хотелось неспешно брести на работу по узким городским улочкам, наслаждаясь первым днем нового учебного года.

Конечно, он же не третьекурсник. Не ему в этом году ехать на практику и впервые применять магию в настоящих полевых условиях.

– Ага, - хмыкнул Малкольм, прочитав мои мысли, - не мне, как же. А кто, как думаешь, повезет вас туда?

– Я запретила тебе читать мои мысли!

– Ты слишком громко думаешь.

– У меня похмелье,имею право. Надо было лечь вчера пораньше.

Мы закатили огромную вечеринку накануне. Сразу по трем поводам: в честь возвращения из путешествия, в честь начала года и - наша личная радость и одновременно сожаление - в честь нового урожая амброзии, который не привел к новому карантину. Погуляли на славу, разошлись только к утру,и то, что занятия начинались с обеда, никого не спасло.

– Я думала, оборотни не любят грозу.

– Ты снова перепутала меня с собакой, - фыркнул он.

Я ткнула мужа под ребра и улыбнулась. Когда-нибудь он перестанет мне припоминать, но точно не сегодня.

Каникулы в Орхаре определенно подействовали на меня положительно: я почти не волновалась, возвращаясь в академию. Конец года выдался сложный, несколько месяцев дистанционки больно ударили по всем: и адептам, и преподам. Мы судорожно нагоняли план, заполняли пробелы и готовились к экзаменам, которые никто не отменял.

Получив зачетку с последним экзаменом, я два дня спала в темной комнате, в обнимку с Осей. Бедный тролль боялся пошевелиться и лишь под конец жалобно потребовал еды.

А потом мы отправились к родителям. Малкольм, конечно, ворчал, что давно вышел из возраста, когда его можно было воспитывать, но, думаю, ему понравилось для разнообразия пообщаться с отцом спустя столько лет после службы. А братьям понравился огромный дружелюбный волк, на три дня поселившийся в доме.

– И они у меня еду, в отличие от некоторых, не отбирали, - первое, что сказал Малкольм после обращения.

«И лапы не мыли», - подумала я.

Хотя мама наверняка была бы не против, но воспитание не позволило.

Вообще мы планировали погостить у моих и вернуться в столицу, но однажды вечером, когда папа работал в кабинете, а я копалась в его книжном шкафу, он предложил:

– Может, съездите в Орхар?

Малкольм,тогда бывший в образе волка и ходивший за мной хвостом (полагаю, вовсе не из большой любви, а из огромного опасения), поперхнулся не то воздухом, не то шерстью.

Папа по-своему понял гримасу на волчьей морде: