Академия на краю гибели

Тревайз недоверчиво покачал головой:

– А зачем ему это было нужно? Сейшелл стремился к нейтралитету, а Гея враждебных намерений не проявляла. Мул в ту пору вынашивал планы завоевания всей Галактики, и какой смысл ему было здесь задерживаться из-за такой мелочи? У него было достаточно времени, чтобы покончить со всеми остальными мирами, а потом вернуться к Сейшеллу и Гее.

– Может быть, может быть, – согласился Квинтесетц, – но, если верить словам одного из свидетелей, присутствовавших при подписании соглашения, человека, которому мы склонны доверять, Мул отложил ручку и сказал: «Даже я не осмелюсь приблизиться к Гее», и шепотом добавил, видимо, не желая, чтобы кто-то услышал: «снова».

– Чтобы никто не услышал, вы говорите? Но как же вышло, что последнее слово было услышано?

– Потому что ручка, которую он отложил, покатилась по столу, и сейшелец, о котором я говорю, совершенно автоматически наклонился и подхватил ее, чтобы она не упала. И ухо его оказалось очень близко от губ Мула, когда тот прошептал: «снова». Он услышал это слово. И молчал до самой смерти Мула.

– Как можно утверждать, что это не выдумка?

– Жизнь этого человека не такова, чтобы его можно было счесть выдумщиком. Его свидетельство – истина.

– Ну, допустим. И что?

– Видите ли, кроме этого единственного случая, Мул никогда не бывал ни в Сейшельском Союзе, ни в его окрестностях с тех самых пор, как появился на сцене галактической истории. Если он когда-либо побывал на Гее, это могло произойти только раньше.

– Ну и?..

– Где родился Мул?

– Этого, я думаю, не знает никто, – пожал плечами Тревайз.

– В Сейшельском Союзе есть сильное подозрение, что он родился на Гее.

– Из-за одного этого слова?

– Не только. Мул был непобедим из-за того, что обладал уникальной ментальной силой. Гея тоже непобедима.

– Пока непобедима. Это вовсе не означает, что она непобедима в принципе.

– Но Мул таки не осмелился к ней приближаться. Полюбопытствуйте, перечитайте записи об истории его правления. Посмотрите, отыщется ли хоть один мир, с которым бы он обошелся так милосердно, как с Сейшельским Союзом? Знаете ли вы о том, что даже те, кто отправлялся на Гею с мирными предложениями о торговле, никогда не вернулись оттуда? Вам этого мало? Вы по-прежнему считаете, что нам слишком мало о Гее известно?

Тревайз сказал:

– Много ли, мало ли, все равно ваше отношение сильно попахивает суеверием.

– Называйте, как хотите. Словом, со времен Мула мы перестали думать о Гее. И не хотим, чтобы она о нас думала. Только тогда мы чувствуем себя в безопасности, когда притворяемся, будто ее не существует. Не исключено, что легенда об исчезновении Геи в гиперпространстве намеренно сочинена правительством в надежде, что народ попросту позабудет, что существует звезда с таким названием.

– Значит, вы полагаете, что Гея – мир Мулов?

– Может быть. И советую, ради вашей же безопасности, – не суйтесь туда. Попробуете – никогда не вернетесь. Если Академия сунется на Гею, значит, она глупее Мула. Можете это сообщить вашему послу.

– Добудьте мне координаты Геи, – сказал Тревайз, – и я тут же исчезну из вашего мира. Доберусь до Геи и вернусь.

– Я добуду вам координаты, – сказал Квинтесетц. – Астрономический факультет работает, естественно, ночью. Если сумею, постараюсь это сделать прямо сейчас. Но позвольте еще раз попробовать отговорить вас от попытки лететь на Гею.

– А я все равно попытаюсь, – упрямо проговорил Тревайз.

Квинтесетц тяжело вздохнул:

– Значит, вы намерены совершить самоубийство.

Глава четырнадцатая Вперед!

55

C тоской смотрел Пелорат в иллюминатор на туманный, призрачный рассветный Сейшелл.

– Мы так недолго пробыли тут, Голан. А ведь мир очень интересный и милый. Хотелось бы побольше разузнать о нем.

С кислой усмешкой Тревайз оторвался от компьютера:

– А мне, думаешь, не хотелось бы? Три раза мы тут превосходно полакомились. Я бы не прочь тут задержаться. Женщин, которые нам тут попадались, мы видели недолго, а некоторые из них выглядят весьма недурно с точки зрения… ну, словом, с моей точки зрения.

Пелорат брезгливо наморщил нос.

– Ох, дружочек, не знаю… Эти коровьи колокольчики вместо нормальных туфель, да с головы до ног завернуты в кричащие тряпки. И потом – что они делают со своими ресницами? Ты обратил внимание на их ресницы?

–: Почему же? Обратил. И не только на ресницы. Джен, это все пустяки. В конце концов, их можно упросить умыться, а в нужный момент дело дойдет и до пищащих туфель, и до разноцветной одежды.

Пелорат пожал плечами:

– Верю тебе на слово, Голан, Я, правда, больше думал о Земле. Все, что нам пока о ней говорят, так противоречиво – одни говорят о радиации, другие – о роботах…

– Но все – о гибели.

– Верно, – согласился Пелорат. – Но ведь может быть, что один прав, а другой – нет, или оба правы до какой-то степени, или оба неправы. Именно тогда, Голан, когда выслушиваешь предания, окутанные туманом загадок, и хочется больше всего найти истину.

– Точно, – кивнул Тревайз. – И я этого хочу. Всеми черными дырами Галактики клянусь – только этого я и хочу. Сейчас же самое главное – разобраться с Геей. Как только все выясним – можно будет искать Землю или вернуться на Сейшелл, чтобы побыть тут подольше. Но первым делом – Гея.

Пелорат нахмурился:

– Первым делом… Если верить тому, что сказал Квинтесетц, мы можем погибнуть там. Стоит ли лететь туда?

– Я и сам задаю себе этот вопрос. Ты боишься?

Пелорат растерялся, подумал и честно ответил:

– Да. Ужасно.

Тревайз запрокинул голову и пристально посмотрел на товарища.

– Джен, – сказал он через некоторое время спокойно, как только мог, – не обязательно тебе рисковать. Скажи только слово, и я оставлю тебя в Сейшелле с личными вещами и половиной наших денег. На обратном пути, если хочешь, подберу тебя, и тогда мы отправимся в Сирианский Сектор искать Землю, если она там. Если я не вернусь, представители Академии в Сейшелле помогут тебе вернуться на Терминус. Я не обижусь, старина, если ты останешься.