Академия неконтролируемой магии
Шрифт:
Дед искренне считал, что лучше всего ошибки постигаются на собственном опыте, и, начиная с пятилетнего возраста, я, боясь сказать слово против, послушно топился, травился и калечился, пока не научился превращать свои слабости в преимущества. И пока не выучил наизусть большую часть дедовской библиотеки.
И был счастлив, когда замечал едва заметную, одобрительную улыбку деда.
Поэтому учёба в академии мне давалась не то чтобы легко, я её практически не заметил. Интереснее всего и мне, и братьям Делабергам – бессменным друзьям и племянникам императора, которым тоже в детстве досталось, были занятия на полигонах
Просто никто из завистником не догадывался, как мы огребали, стоило вернуться домой. И как радовались хотя бы глотку свободы на протяжении девяти месяцев учёбы вдали от высокородных близких.
Так что стихийники могли радоваться, что учить их приехал я, а не Исгард Шалинберг, который без всякой магии организовал бы карцер за одну только сегодняшнюю выходку.
– Добрый день, студенты. Меня зовут профессор Рикард Шалинберг, я буду преподавать вам контроль над стихиями.
Эта группа оказалась моложе самых умных лет на десять, и среди этих оказался уже знакомый мне Олли Норлок. Что они тут делают-то с такими малявками?
– Добрый день, профессор Шалинберг, – нестройно отозвались студенты, старшему из которых едва перевалило за двенадцать лет.
– Для начала давайте познакомимся, – со вздохом обводя их взглядом, я прошёл к столу, но садиться не стал. Забитые, зажатые, неадекватно весёлые, наивные – каких только детей тут не было.
Детей. Рианы, и за что мне такое счастье?
– Профессор Шалинберг, вас вызывает ректор. Срочно. – На мгновение передо мной появилась Малин и исчезла сразу после сообщения.
Удобно, учитывая, что магические вестники стихийным магам недоступны, как и почти все заклинания обычных магов.
– Отложим знакомство, – покачал я головой. – Откройте тетради, расчертите лист на две половины и в каждой перечислите все свои слабые и сильные стороны. И не шумите, если не хотите заболеть ушной болезнью, как группа И-666, – хмыкнул я, глядя как они разом втянули головы в плечи, и пошёл, судя по всему, на ковёр.
– Профессор Шалинберг. – Оттельберг сидел за столом со сцепленными в замок пальцами. – Объясните, что сегодня произошло с группой И-666.
– Группа в полном… почти полном составе заразилась ушной болезнью. – Сесть мне не предложили и, расставив шире ноги, я сцепил руки за спиной. Так мы встречали профессоров, и Оттельберг, смерив меня взглядом, скривился. – Как только появились подозрения, я вызвал лекаря, который подтвердил болезнь и произвёл лечение.
– Тогда почему группа в полном составе не явилась на послеобеденные занятия? – Раздул ноздри Оттельберг.
– Это мне неизвестно.
То есть лиерра Киндерен тоже решила саботировать?
– А вам известно какой эффект имеет лекарство от ушной болезни?
Хлопнул бы ректор по столу, я бы, может, впечатлился, но он лишь сверкал глазами из-под кустистых бровей. Надеялся, что я стану каяться?
– Да, я испытал его на себе, поэтому сразу распознал симптомы. Ректор Оттельберг, это всё, что вы хотели узнать? – Я поднял бровь. – У меня осталась без присмотра группа О-112, а, учитывая
их возраст…– Идите, – недовольно махнул рукой он. – Хотя, подождите. – Оттельберг вдруг воссиял такой счастливой улыбкой, что неуютно стало даже мне. – Раз вы, Рикард, такой прекрасный специалист, я отменяю ваш испытательный срок.
Вот так просто?
– Благодарю. – Я едва склонил голову, подозревая, что настоящие неприятности начнутся прямо сейчас.
– У каждого преподавателя есть подопечные, которых они курируют и готовят к ежегодной комиссии. Раз вы теперь официально состоите в штате академии, то и вам положен надзорный студент. – Оттельберг встал и задумчиво коснулся подбородка. – Кого бы вам назначить…
Можно подумать, старик всерьёз размышляет.
Не подавая вида, я ждал его решения. Выбора всё равно нет, а так я узнаю, кто у них самый проблемный, другого мне явно не назначат.
– Вот! – Я поднял взгляд на счастливого ректора. – Прекрасный стихийный маг, сильный, умный, с интересной историей. – Это в смысле в прошлом тоже всё плохо? – Вы как раз познакомились сегодня.
Надеюсь, это не тот маг земли, который решил, что самый умный. С ним мы точно не сработаемся.
– Вашей подопечной будет Аделин Киндерен, группа И-666.
В аудиторию я вернулся перед самым звонком – Олли Норлок вместе со своими одногруппниками старательно писали что-то в тетрадях, не поднимая головы. Оказывается, не все здесь такие наглые, как группа И-666.
– Так, закончили? – Кто-то кивнул, кто-то мотнул головой, а кто-то поднял затравленный взгляд. – Тогда это останется заданием на следующее занятие. Подумайте хорошенько, что вам даётся легко и просто, а над чем приходится постараться, и запишите в столбики.
Светлая девчушка со среднего ряда несмело подняла руку.
– А если я хорошо рисую? – Под конец вопроса её голос стал почти неслышен.
– Значит, это и пишите. – Раздался громкий звонок. – Все свободны.
Надо было подумать и, пользуясь пустым расписанием, я направился на поиски библиотеки. Нашёл быстро и даже без подсказок, и не удивился, увидев за одним из столов Арека. Уверен, он тут практически живёт.
– Кураторство, что ты о нём знаешь? – сев напротив, сходу начал я.
– Рик? – Прижав руку к сердцу, испуганно выдохнул он. – Зачем так пугать?
– Привычка, так что с кураторством?
– Ты же вроде на испытательном сроке, – нахмурился Арек. – А, вообще, ничего сложного. Тебе назначают студента, за которым ты приглядываешь, и с которым время от времени встречаешься, чтобы подготовить его к выпускной комиссии. Бывают, конечно, сложные случаи, но чаще всего кураторство вещь номинальная, просто для галочки. – Он оглянулся, подался вперёд. – А зачем тебе?
Мне вообще не сдалось.
– А что не так с Аделин Киндерен?
Имя оказалось роковым – Арек резко дёрнулся, толкнул локтем книгу, та задела ещё одну и тишину библиотеки разорвали громкие шлепки толстенных справочников о каменный пол. Арек бросился их поднимать, запнулся о ремень своей же сумки и растянулся рядом с громким ругательством. Встал, оглянулся на раздражённого библиотекаря, состроил просительную мину и только после этого навёл порядок.
– Занятная лиерра, – хмыкнул я, глядя на всё это представление. – Ты в неё влюблён, что ли?