Академия Отбросов

При этом я не понимала, что не так. Почему? Почему я так сильно выделяюсь? Искренне не осознавала, что делала со мной виконтесса Чери. Более того, мне не нужно было посещать никаких занятий. Я могла играть, развлекаться, рисовать и делать всё, что душе угодно, но что касается обучения… порой бывало так, что книги буквально выдирали из моих рук. Причём неважно, какая это книга: учебник или роман для простолюдинов. Читать мне запрещалось. При этом Чери уверяла, что я таким образом могу навредить зрению.

Со временем я и сама не желала покидать свою комнату, так как общение с людьми не приводило ни к чему хорошему. Аристократы перестали сравнивать меня с отцом. Скорее, воспринимали как какую-то ошибку, на которую вообще не следует обращать внимания.

Я стала тем, чьё имя называют, когда пугают детей. Не будешь слушаться? Станешь Джозелин Тревор. Толстой, глупой, грубой и мрачной Джозелин. Сидя за семейным столом, я выглядела, как поросёнок, у которого нет ни капли манер. Ела неаккуратно, всегда сутулилась, лицо и тело неухоженные – про волосы вообще можно не говорить. Воронье гнездо, не меньше.

Однако в итоге я достигла двадцати лет.

Я стала озлобленной, грубой, страшной и мрачной настолько, что на каждом мероприятии меня за десяток метров обходили стороной. Даже в глаза заглянуть боялись. Тем временем у остальных детей всё было… хм… прекрасно? Да, пожалуй, так и можно сказать.

Элбан – мой старший брат, которому как раз исполнилось двадцать четыре, – уже готовился стать официальным наследником семьи Тревор. Он много учился, чтобы показать себя с лучшей стороны. Просто так стать наследником невозможно. Выбор аристократа всегда должен одобрить король страны. Только король, оценив лидерские качества и владение мечом, даёт своё дозволение.

Юноша готовился и днём, и ночью. Он действительно делал всё, чтобы не опозорить отца и род Тревор. Но в то же время его беспокоил и другой вопрос, а именно: будущее сестёр и младшего брата.

Да, виконтесса родила третьего ребёнка. Мавис. Он, как и предыдущие дети, был ярко-рыжим, словно апельсин. Однако, будучи восьмилетним ребёнком, мальчик обладал достаточно добрым сердцем и, даже смотря на меня, всегда лучезарно улыбался. Более того, не обращал внимания на строгие слова виконтессы, требующей игнорировать меня.

Мавис просто делал, чего хочется. Зачастую подражал мне во время семейных ужинов или прогулок. Он просто смотрел на меня, смеялся и повторял за мной, что буквально выводило Чери из себя. Она намеренно попросила Аин, мою старшую сестру, присматривать за братом, чтобы тот учился манерам у неё, но ни Аин, ни сам Малвис не были заинтересованы в общении.

Аин была прекрасна, словно рассвет. Двадцать два года отроду. Всегда соблюдала строгую диету, носила изысканные наряды и сияющие украшения. Сотни писем от поклонников прибывали в поместье постоянно. Казалось, всё королевство было заинтересовано в том, чтобы взять Аин в жены. Манеры, внешность, воспитание – всё было на высоком уровне. Поэтому жениха искали со связями и с высоким статусом.

Что касается меня, то…

Э-э-эх…

Скажем так: я никогда не рассчитывала на любовь или что-то в этом роде. Скорее, мечтала, чтобы меня просто оставили в покое. Это было бы замечательно. Отцу и дела нет до того, что происходит в семье. После того дня, как я появилась в особняке, он, как мне кажется, и вовсе потерял право голоса. Виконтесса перестала с ним считаться и каждый раз, когда мужчина хотел что-то сказать, припоминала его грехи. Так он и махнул на всё рукой.

Был виконтом только для виду. В большинстве случаев молчал.

Теперь мне кажется, что я осталась в живых как раз ради того, чтобы Чери тыкала в меня пальцем и во всём винила Грира. Я – неудача виконта. Наглядная ошибка молодости и его слабости. Позор семьи. То, что всегда мельтешит перед глазами и позволяет виконтессе вить верёвки из мужа.

Но долго это продолжаться не могло.

В тот летний день многое изменилось. Я и так прекрасно знала, что глупа и многого не понимаю. Но даже так искренне считала, что виной тому обстоятельства, а не люди. Всё, чего я хотела, – сладости и чтобы меня не трогали.

Но…

– Джозелин, – обратилась ко мне Чери. – Мы с твоим отцом отыскали тебе жениха.

– Что?.. – растерялась я, оторвавшись от еды.

– Что? – произнёс Элбан. – Почему я об этом не знал?

– Подыскивать спутников жизни – удел родителей, а не братьев, – усмехнулась Чери. – Ешь, сын. Пока не остыло. Остальное тебя не касается.

– Кто он такой? – тут же спросила Аин, не скрывая любопытства.

– Уважаемый человек, – тут же поспешила ответить Чери. – Барон Кодей. У него есть и земли, и деньги. Джозелин с ним будет хорошо. Не о чём беспокоиться.

– А?! – вырвалось у Элбана, после чего тот выронил столовые приборы на тарелку. Прозвучал звонкий лязг. – Кодей?! Барон Кодей?! Матушка, ему же больше шестидесяти. Да и он уже имеет четырёх жен.

– Фу-у-у… – протянула Аин, морща нос и не скрывая своих мыслей. – Какая гадость.

– Это неважно, Элбан, – парировала виконтесса. – Главное – у Джозелин будут деньги и возможности. Остальное стерпится – слюбится.

– Он женится только для того, чтобы сэкономить на рабочей силе, которая необходима для обработки его земель, – фыркнул Элбан, скрестив руки перед собой. – Джозелин, она…

– К сожалению, Элбан, это лучшее, что мы можем предложить Джозелин, – перебила его Чери, всем своим видом выражая грусть, сочувствие и печаль. – Но, как ты и сам понимаешь… тут тяжёлый случай.

Я смотрела в глаза каждого из присутствующих. Единственный, кто не выражал сочувствия и презрения, – только Мавис. Кажется, он вообще не понимал, что здесь происходит. Он просто ел и улыбался, как обычно это делал.

Однако в тот момент что-то внутри меня взорвалось. Я и раньше особо не следила за манерами, да и, если честно, вообще не знала о них. Меня этому никто не обучал. И всё же осознание того, что меня продают какому-то старому барону, чтобы работать на землях как фермер, сорвало все возможные и невозможные запреты.

Самое обидное – все в этой семье смиренно приняли моё положение. Они даже не спросили меня, хочу ли я.

В принципе, как и всегда.

В тот момент я вскочила со стула и с гневом снесла всю посуду на пол. Часть разбилась, часть разлетелась в разные стороны по белой скатерти.

Что именно я кричала своей так называемой семье, уже и не вспомню. Однако в моём сознании отпечаталась их реакция. Отец и старший брат кричали, чтобы я взглянула на себя объективно и наконец-то научилась принимать зрелые решения. Сестра прижимала ладонь к губам и постоянно охала, удивлённо переводя взгляд то на меня, то на отца. А вот виконтесса… едва сдерживала улыбку. Только младший брат не смог вынести накалившейся обстановки и громко заплакал.