Академия Ребеллион

Точнее денег у неё не было совсем. И это больше называется «мозолить глаза» красивыми вещами. Почему? Потому что такой парень, как Генрих, вряд ли бы пошел к прилавку, который даже бы просто средним считался.

— Кстати, этим летом тут была прекрасная ярмарка. Ты успел на неё? Столько шутов и танцовщиков с музыкантами плясали у того фантана! А по периметру куча лавок с вещами из самых разных стран! Я оттуда успела урвать себе сапожки из Миллеса. — На секунду остановившись, она продемонстрировала те самые сапожки. Действительно симпатичные и теплые — обитые мехом какого-то северного зверя.

— А я думал, кроме меня никто в академии на лето не оставался, — сказал Генрих. Вот он вроде бы всегда внимательный принц, а счастье свое перед самым носом не разглядел сразу. Он тоже слегка притормозил, чтобы достать красивые карманные часы на золотой цепочке. На лицевой стороне в свете фонаря блеснуло изображение всех четырех стихий. — У меня оттуда вот эта вещица. Торговец сказал, что на них изображён знак какого-то эльфийского короля, но я думаю, наврал, чтобы цену набить. Все равно смотрятся неплохо.

Спрятав часы обратно в карман, Генри прижал к себе Риз ещё сильнее. Они как раз подходили к нерабочему фонтану, и он заставил ее остановиться у него, а сам встал позади, обнимая за плечи.

— Если ты была, то помнишь, какие трюки вытворяли здесь акробаты? — Призрачные акробаты, ряженые в самые разнообразные костюмы, запрыгали перед ними, повторяя движения, которые запомнил Генрих, но иллюзия то и дело сбивалась, или изображение смазывалось. Тогда он прекратил и, слабо засмеявшись, уткнулся носом в макушку Риз. — Не могу. Действие эля не даёт сосредоточиться, чтобы сотворить хорошую картинку. Давай попробуем с фонтаном. — Он повернулся вместе с ней к пустой чаше, из которой вдруг полилась вода. Струя била вверх, как у настоящего фонтана, но даже так вода казалась неестественной, потому что переливалась всеми цветами радуги в темноте.

— Ух ты, — завороженно выдохнула Риз, смотря на эту красоту. Привыкшая, что магия в основном для дела, Медная и забыла, что в первую очередь это… просто волшебство, благодаря которому можно было создать всё что угодно. И пусть вода не настоящая, но как же это было красиво! И пока Риз думала об этом, невесомые снежинки стали опускаться на плечи плащей двух влюбленных, садиться на волосы и застывать в дивных фигурах. — Знаешь, Генри… — Риз вырвалась из его объятий, но лишь для того, чтобы повернуться к нему лицом, опустить ладони на плечи и по ним проскользить к шее. Встав на носочки, она почти неслышно прошептала: — Это самый лучший вечер за эти полтора года.

И благодарные, замерзшие губы коснулись уст принца, быстро согреваясь от длительного и такого прекрансого поцелуя.

***

На Айке была совсем другая мантия, но тоже белоснежная и, как любили изображать на картинках, с черными капельками по всему меху. Она шла не спеша — торопиться некуда. Не так часто ей удавалось насладиться чужими городами. А учитывая, в каком плачевном состоянии это королевство, было чудом видеть столь спокойный и приятный город. Но, скорее всего, это была помощь академии.

Она, как любая другая девушка, забеспокоилась, когда услышала быстрые шаги позади себя. Точно позади. Губы быстро прошептали молитву, но, не сказав последнее слово, которое создавало защиту, Айка оглянулась. Увидев Роберта, успокоилась и расслабилась, что было заметно по опущенным плечам.

— О, Роберт, — улыбнулась она. Хотелось сказать, что он её напугал, но она же всё-таки самец в их «отношениях». — Разве ты не остался с остальными?

— Все разошлись, — ляпнул он первое, что пришло в голову. Якобы он и не за ней спешил, но по вырывающемуся изо рта пару было все понятно. Да и шаги его все равно выдали.

Ну, он догнал ее, и что дальше? Сейчас, увидев ее, он подумал, что зря бежал. Как будто они завтра не могли поговорить перед церемонией открытия. Как теперь объяснять, что он здесь забыл? По его лицу пробежалась волна самых разных эмоций, выдавая активную мыслительную деятельность.

— Я тебя обидел? — вдруг спросил он, что его волновало. — Ты так быстро ушла… — «Не обняла меня, не поцеловала», — хотел он добавить, но подумал, что это выглядело, как какая-то детская обида, поэтому промолчал, поджав губы. Он чувствовал себя маленьким ребенком, которому сначала дали конфету лизнуть, а потом отобрали.

— Родной, завтра важный день, — пожала она плечами, поворачиваясь к нему всем телом. Улыбка не сходила с её лица, но не потому, что она рада была его видеть. Айка видела все маленькие подсказки тела — он тяжело дышал, торопился. Остановился, стоило ей только на него внимание обратить. Его что-то дернуло за ней бежать. То, как она с ним распрощалась? Судя по последнему вопросу — да. От него была на это реакция — Айка сейчас убедилась на все сто процентов — этот парень принадлежал ей. — И для тебя, между прочим, тоже. Мы завтра с тобой поём открывающую песню, я решила, что времени на отдых мне нужно больше.

Она подошла к нему ближе, на то расстояние, на котором любила издеваться — не достаточно близко, чтобы ощущать жар тела, но достаточно, чтобы чувствовать на лице дыхание друг друга.

— А с чего ты взял, что ты меня обидел? — Эти нотки в голосе… Она выводит его на правду. — Ты что-то сделал не так? — И провоцирующие вопросы. Не такие, какими они должны быть. Такие неестественные. «Я что-то сделал, чтобы тебя обидеть? Я в чем-то провинился?«Нет. «А ты провинился?», «А ты виноват?».

— Ты мне скажи.

Если бы Роберт знал, не побежал бы за ней. А так он лишь терялся в догадках, что именно в его поведении могло спровоцировать обиду. Или он ошибся? В голове проскочила мысль, что это очередная игра с ее стороны, издёвка, которые она так любила. Может, пора ему начать обижаться? Сколько ещё на его чувствах будут играть она, Ева, Винсент…

— Ты права, завтра для нас обоих важный день, нужно отдохнуть. — Голос Роба стал жёстче, а между бровей появилась складка от того, что он хмурился. — Идём, я провожу тебя до академии.

Все привыкли видеть в нем доброго жреца Роберта, но ему тоже присуща гордость бриллиантов. Пусть он воспитывался в более мягкой обстановке, потому что его семья поднялась совсем недавно, но он устал играть роль мальчика для битья, принимающего все удары.

— Нет, давай договорим. — Она успела схватить его за руку, когда он пытался пройти мимо неё. Даже сейчас он не понимал. А если правда не понимал, то даже не пытался найти ответа. Нет, так дело не пойдет. — Давай поговорим. Я вижу, ты расстроен.