Академия Ребеллион

Он не хотел отвечать на то, в порядке ли он; не мог смотреть на неё в этой тьме — в воспоминаниях вставал образ той Евы, которая сейчас впервые увидела его вампирские голодные глаза. Этот испуг… Это трепещущее от страха сердце, которое каждым ударом болью отдавалось в сердце самого Йеона. Он любил свою ученицу, но вот сейчас увидеть её страх перед ним… Не сказать, что Ридмус тут же задумался о немедленном уходе из академии. Все-таки такой путь проделал, но вот если ученики будут его бояться… Он у некоторых до сих пор доверие завоевывает.

— Нет, нельзя же бросать дело незаконченным, — отказалась уходить Ева. Он же только пришел! Пусть она испугалась, но это все потому, что таким она его видела впервые. То, как он резко опустил голову и не хотел встречаться с ней взглядом, красноречивее слов рассказало о его состоянии.

Ева снова села на корточки, чтобы всё-таки собрать мечи. Юбка от резкого движения подняла облачко пыли с пола, а сердце участило свой бег, но теперь из-за близости Йеона. Девичье воображение рисовало, как они случайно могут коснуться пальцами, выбрав один и тот же меч; как они пересекутся взглядами в этот момент. Красные глаза уже не отталкивали, а наоборот, ей хотелось снова заглянуть в них, увидеть что-то новое в давно изученном лице профессора Ридмуса. Сознание ещё больше будоражил тот факт, что она может оказаться единственной, кто вообще видел эту часть Йеона.

— Простите, я не хотела вас обидеть, — тихо сказала она, укладывая меч в ящик. Не знала, как оправдаться, да и нужно ли? — Ваше появление и такой вид были немного неожиданными, мне уже не страшно. Это же вы, профессор, я знаю, что вы не причините мне вреда. — Она даже улыбнулась, чтобы доказать, что все и правда хорошо. Может быть, боязно совсем чуть-чуть, но гораздо больше интереса сейчас.

— Ты меня нисколько не обидела, — улыбнулся невесело профессор Ридмус, за короткое время с ней собрав те самые мечи. Хоть она поднялась и смотрела на него сверху вниз, всё же он продолжал сидеть, взгляда да и головы не поднимал вовсе. Она этого ужаса больше не увидит. — Я должен извиниться, что напугал тебя.

Его взгляд в пол пробежался по упавшему из рук свитку, который обхватил тонкими пальцами мягко, будто той бумаге несколько тысяч лет. Настолько мягко и нежно он относился к такой мелочи. Или боялся сделать резкое движение? Хотя он всегда был эталоном плавности. А уж о его бесшумном подходе со спины легенды ходят.

— Ты сделала уже достаточно много. Магии не чувствую, неужели вручную? — Он усмехнулся, поднимаясь на ноги. А ведь о запрете речь не шла! Тем более запрете магии. Настолько он её уже запугал со своими наказаниями? Это впервые за время, проведенное тут, заставило вампира улыбнуться искренне.

— Ну да, — ответила Ева с искренним непониманием, к чему был такой вопрос. А потом хлопнула себя по лбу. — Конечно, с магией было бы быстрее! Я даже не подумала ее использовать.

Ей пришлось мысленно отругать себя за глупость. А как бы проще было заставить те же мечи подлететь и складывать их по одному в ящик, пересчитывая. Это гораздо удобнее и быстрее, чем перекладывать вручную. Не додумалась до такой простой вещи!

— Мне остались кинжалы и наконечники для стрел, с магией я их вмиг пересчитаю! — обрадовалась Ева, а то уж больно удручала ее мысль, что придется возиться с этой мелочью. Она чуть наклонилась к плечу Йеона, чтобы заглянуть в список, как в тот же момент бумагу прошило острое лезвие и пригвоздило к ящику напротив. — Э?

Ещё один кинжал пролетел совсем близко от лица, она даже ничего не успела понять, как Йеон оттолкнул ее в сторону. Это чья-то шутка? Входная дверь резко захлопнулась, как только Ева повернулась к ней, а из всех ящиков поднималось все больше оружия, и целилось оно в Йеона. У Евы не было хорошей физической подготовки, но раньше она тренировалась и даже умела обращаться с оружием, да и боевая магия требует хоть какой-нибудь реакции. Йеон даже в своем состоянии ловко уворачивался от летящих в него клинков, вампирское ли это чутье или просто годами отточенное мастерство, Ева не знала. Она как завороженная наблюдала за ним, не было ни одного лишнего движения. Уходя с места, куда должно было воткнуться лезвие в самый последний момент, он ещё умудрялся готовить заклинание. Ей бы просто отсидеться в углу, чтобы не привлекать внимание, пока профессор Ридмус разбирался сам, но просто не могла так. И ладно вспомнила бы какой-то заклинание — сейчас неплохо подошло бы что-нибудь с невесомостью — но она просто схватила меч, который летел в спину Йеону, и он его не видел, и отбила им соседний кинжал, смещая с курса.

— Ого! Руки ещё помнят, — вслух удивилась она, оглядывая меч в руках.

Эта заминка дорого обошлась: один из мечей изменил направление в Еву, а она слишком поздно его заметила и уйти уже не успевала. Острое лезвие прошило плоть ровно под правой ключицей, кровь брызнула на лицо Еве. Прозвучало последнее слово заклинания, и взбесившиеся клинки с грохотом упали на каменный пол, а за ними и профессор Ридмус рухнул на колени, получивший ранение вместо своей ученицы.

— Йеон! — крикнула Ева, впервые назвав любимого профессора по имени. Она выронила меч из рук и в панике просто не знала, за что хвататься. Нужно ли вытащить меч из раны? У него идёт кровь, а он и так ослаблен! Что делать?!

Профессор открыл рот, но вместо слов из горла вырвалась слишком густая черная кровь. Того же цвета у него пыталась потечь из раны, но слишком густая, она не могла пройти препятствие в виде меча. Но он мешал регенерации.

Йеон попытался сказать что-то ещё, но теперь получилось лишь кряхтение. Это было слишком больно, и как человеку, ему не приходилось никогда получать такие ранения. Больно, холодно, но одновременно жарко. Не то смесь крови и стали, не то страха и адреналина. Лишь с помощью силы воли Йеон продолжал стоять на коленях, держась за лезвие меча. Не мог сказать, но мог показать. Нужно вытащить меч. Что он и сам пытался сделать, но организм просто не позволял причинить себе ещё больше боли, чем было сейчас — руки замерли на новом месте, не могли вытащить его и были лишь способны в бессилии просто сжимать лезвие до новых ран на ладонях.

— Огонек, — откашлянул он кровь. — Поис-ко-вый….

Выдохнув, Йеон почувствовал в себе нездоровый инстинкт самосохранения. Нездоровый, потому что требовал жертву в обмен на собственную жизнь. Рядом с алым цветом зрачков виднелось, как белок глаз почернел, и ничего, кроме кровавой радужки не выдавало его лица в этой тьме, слабо осветленной факелами. Сквозь губы Ева видела, как удлинялись его клыки, как белоснежные острые пики угрожающе сверкали на фоне черной на губах крови. И это чудище смотрело на Еву.

Сам Йеон испугался себя. Ему не приходилось испытывать столь страстное и безумное желание укусить и напиться, восполнить свои силы через чужую кровь, а ее сердце так манило, так быстро стучало — подобно пташке в клетке, трепыхалось от страха, пело от ужаса. И все из-за него. Потому что она — его добыча!

— Уходи. — Но то было лишь желание, что не означало полного отсутствия разума. Йеон продолжал быть собой, просто с новым фонтаном чувств внутри себя. — Позови помощь. Пусть несут кровь. Пусть дадут крысу — что угодно… — Иначе он просто не залечится. Он уже не мог лечиться — не чувствовал, чтобы кожа стягивалась вокруг меча и болезненно ныла от инородного объекта, который мешал!

Мешали он и запах. Йеон сейчас не знал более соблазнительного запаха, чем запах Евы. Духи то были или её собственный аромат, но десны сводило от боли — так сильно он хотел ее.

Словно в каком-то кошмаре Ева наблюдала за муками Йеона, видела его боль, то, как он силится справиться со своей природой. Нужно было что-то сделать, как-то помочь ему! Видя, что он пытался вытащить меч, ее мозг наконец-то заработал. На ватных ногах она обошла его со спины, но руки так сильно тряслись, что не получалось ухватиться за рукоять, отчего она причиняла только больше боли. Ей нужно было собраться, схватить и резким движением вытащить. «Давай же!» — кричала она на себя. Ещё один булькающий кашель заставил ее взять себя в руки.