Академия семи ветров. Добить дракона

Я опешила настолько, что даже растерялась на мгновение, что отстаивать в первую очередь: свою законную репутацию нежнейшей девицы рода Рейон дю Солей, прозвище или право на неприязнь к темной.

– Ну уж нет, не хочу я с ними дружить, – фыркнула я, определившись с приоритетами. – Если уж они своих проклинают – страшно подумать, что со мной сделают!

– Таких друзей – за хвост, и об мост, – мрачно поддержала меня обычно рассудительная Тэва, хмурясь. – Одна у лекарей, с физиономией, попорченной проклятьем, еще двух из академии выгнали. Позорище!

– Еще какое, – поддакнула я. – Для всех троих.

– А для троих чего? – оглянулся на нас Шед. – Та, которая в лазарете – она ж жертва, ну?

– Высшая аристократия, – пожала я плечами.

И пояснила, сообразив, что им это ничего не объясняет:

– Для высших родов и то, что одна позволила себя проклясть, и то, что две другие позволили себе попасться – одинаковый позор.

– Странные люди они там, в этих высших родах!

– Куда уж страннее, – поддержала Шеда Илька. – Приперлись в академию, смотрят на всех, как на удобрение, а сами втихомолку проклинают друг дружку. Я бы, на месте наставника Алвиса, сто раз подумала: вдруг у аристократок не только с конкурентками принято разбираться сурово? Вот так не купишь ей чего, или там, домой навеселе разок-другой придешь – и готово, пиши пропало: твоя благородная супруга уже молодая вдова… Не-е-ет уж, я тоже не хочу с высшими дружить!

– Ладно, – уступил Дейв, – тогда скажем, что хотим помочь. Фифа, ты же Свет! Вы людей любите – вот ты и хочешь предложить свою помощь!

– Ага, а ночью и тайком – чтобы лекари холку не намылили! – жизнерадостно поддакнул Шед.

Я бы закатила глаза, но ночью всё равно никто не увидит.

– Ладно, мы идем к темной наносить ей помощь и причинять лечение, потому что добрые, – покладисто согласилась с новым предложением. – Тайком, потому что осторожные. Но почему мы идем в подвал, если лекари вообще на четвертом этаже? Другого крыла!

– Потому что тупые! – встряла Иллирия, и бессовестно зафыркала в кулак.

– Милдрит, мы – адепты первого витка обучения, – снисходительно отозвался Дейв. – Мы имеем право быть ту… заблудиться!

– Давайте, давайте лучше скажем, что мы за компанию с фифой на дополнительные занятия по некромантии идем! – воодушевленно предложил Шед.

И теперь уже бессовестное фырканье раздалось сразу с четырех сторон.

Мне захотелось нафыркать в ответ во все стороны, но шутка действительно была смешная, так что я лишь невинно уточнила:

– А ночью – чтобы старший адепт Норгис не сбежал, да?

Некромантия, мягко говоря, мне не давалась.

Если же не приукрашивать действительность, то, готова спорить, еще чуть-чуть и адепт Норгис будет на коленях умолять наставника Алвиса поставить мне “удовлетворительно”, лишь бы не сталкиваться больше с практическими занятиями в моем исполнении, но, на беду старшего адепта Норгиса, я хотела “отлично”.

Дополнительной пикантности ситуации добавлял ловчий отряд, оказавшийся с нами в одной группе и воспринявший мое фиаско со слабо скрытым злорадством.

Оставалось только гадать – их та, подвернутоногая настроила, или я сама такой приятный в общении человек?

* * *

Дверь в мертвецкую встретила нас холодно – во всех смыслах.

Дейв, оттеснив остальных, склонился над замочной скважиной, поковырялся, ругнулся. Попросил шепотом:

– Фифа, посвети!

– Могу только истинным Светом! – с готовностью прошептала в ответ я. – Надо?

Дэйв, видимо, представил коридор перед мертвецкой, залитый ослепительно-белым сиянием, и вздрогнул.

– Бл… благодарю, но нет!

– Давай, я!

Иллирия, не дожидаясь ответа, сунулась к рукам Дейва. Сложила ладони перевернутой лодочкой, чтобы крохотный светлячок, возникший под ними, не рассмотрели под ними.

Дейв снова склонился к замочной скважине.

– Ну, что там? – Нетерпеливо вытянул шею Шед.

– Спокойно, я еще в прошлый раз присмотрелся, какая тут сигналка, какой замок… Все простейшее, день-полтора подумал, и сообразил, как открыть…

– Ты потратил на то, чтобы разобраться с простейшей сигналкой полтора дня? – не удержалась от шпильки Иллирия.

– Ну, знаешь ли, – с достоинством отозвался Дейв, – это мое первое дело на ниве взлома!

Не вслушиваясь в их препирательства на пониженных тонах, я увлеченно рассматривала царапины на двери, и даже, увлекшись, поковыряла их ногтем. В “совином взоре” царапины выглядели не так впечатляюще, как днем: просто три серых полосы на сером.

Нет, ну кто мог оставить такой след?

В этот момент в замке что-то скрежетнуло, провернулось, и Дейв, потянув на себя ручку, потянул дверь. Та со скрипом открылась. В окружающей тишине это прозвучало ужасающе громко.

Мы дружно перепугались, и всей толпой ломанулись в мертвецкую.

Внутри витал всепроникающий едкий запах консервирующих растворов, а сквозь них пробивался все тот же едва ощутимый, но мерзкий сладковатый душок.

Только когда в груди закончился воздух, я поняла, что против воли стараюсь вдыхать его пореже. Поежилась (это от холода!) и отошла в сторону.

– Так, ну здесь сложнее, здесь у меня заготовок нет, – бормотал Дейв, и согнулся над второй замочной скважиной.

– Расходимся, ребята, – тут же возникла Илька. – Встречаемся через полтора дня!

Рано или поздно эти двое подерутся.

Надеюсь, я буду рядом, чтобы растащить. Ну, или хотя бы посмотреть.

Со вторым замком Дейв справился еще быстрее, чем с первым – готова спорить, старался изо всех сил, чтобы утереть нос Иллирии. По крайней мере, когда он через несколько минут выпрямился, его “Готово!” звучало исключительно вальяжно и самодовольно.

Ну? Чего ждем? Что эльф сам к нам выйдет? Так я бы не рекомендовала: одно дело, когда мы хотим посмотреть на покойного эльфа, а другое – если он покойный эльф возжелает на нас взглянуть.

Решительно протиснувшись между оробевшими товарищами, я набрала в грудь побольше воздуха, и (уже менее решительно) толкнула дверь. Дверь послушно открылась в темноту спецхрана.

Холод и запах консервирующих растворов усилились.

Я шагнула вперед, дождалась, пока остальные войдут и закроют двери, и активировала магические светильники. Помещение медленно наполнилось мягким желтоватым светом, а “совиный взор” развеялся, одарив напоследок сухостью в глазах.

Мы все старательно проморгались.