Академия Сейгард. Форт Грез

– Ого. И я могу ее прочесть? Я ведь не…

– Мы во дворце Гарона, Сианна. Купаемся в роскоши и уюте, как самые дорогие гости. Поверь, не всем владыка оказывает подобную честь. Ты теперь одна из нас, хоть и смертная. Прямо как Онда.

И правда. Она ведь уже сделала выбор. Неосознанно, но сделала. Сианна выбрала Кайрана, а с ним – и мрак…

ГЛАВА 13. РОМ И КРОВЬ

Кайран.

Неделя во дворце пролетела незаметно. Для Сианны. Девчонка сутками сидела в библиотеке, жадно вчитываясь в труды великого созидателя, а потом что – то малевала на клочках бумаги. Малевала и материализовала в этом мире, после чего сразу же бежала к нему. Похвастаться результатом. Ну или поныть, когда созданный объект в который раз отказывался менять цвет. Кай мог бы избавить ее от мучений и раздобыть где – нибудь цветные карандаши, краски или, на худой конец, мелки, чтобы на каменных плитах в саду рисовала свои шедевры, но разве ж она так научится чему – то? Не зря же Гарон во дворце оставил лишь графитовый карандаш да бумагу. Причем карандаш не простой, а зачарованный. Такой никогда не заканчивался и заточки не требовал. Рисуй, не хочу.

Сианна не сдавалась. Целый день потратила, пытаясь создать себе цветные принадлежности. С миллионной, наверное, попытки у нее получилось. Девчонка стала счастливой обладательницей желтого карандаша, а дворец Гарона обзавелся золотой тумбочкой, исполинских размеров светильником с торшером из красивой золотого оттенка ткани и маленькими золотыми висюльками, а также десятком подсвечников, ложками, кружками и прочей дребеденью. Из чистого золота. Кай проверял. Правда, на этом успехи ее закончились. Все последующие карандаши выходили самыми обыкновенными, а предметы домашней утвари – серыми, серебристыми, а если уж сильно повезет – черными. Единственное, что получалось «без сучка и задоринки» так это травы и провизия.

В общем и целом, Сианне было весело во дворце. Он бы даже сказал, что «тихоня», наконец, сбросила с плеч тот самый груз прошлого, что тянул ее на дно, расцвела и теперь вовсю наслаждалась жизнью. Чего не сказать о нем. Кай просто сходил с ума от безделья.

Чем он только не занимался. Готовил завтраки, обеды и ужины, хотя прекрасно знал, что стоит произнести определенное заклинание, и еда сама появится на столе. Листал бесчисленные пособия по магии земли, новой для него стихии, а потом трудился у Гарона в саду, чтобы отточить навык до совершенства. Чуть – чуть подправил рельеф, сделал газон погуще, а кустам придал эффектную шарообразную форму. Подлечил старый, треснувший пополам дуб. Роще за дворцом добавил жизни. Теперь в лесочке росли опята и лисички, боровики и подберезовики, малина, черника, брусника и даже земляника.

Магия земли ему давалась легко и совершенно не капризничала. Лианы и вовсе Кайрану пришлись по душе. Мощные, длинные, с огромными острыми, как лезвие бритвы, шипами. Незаменимый, все – таки, в бою инструмент. Он тренировался каждый день. В гордом одиночестве. На пустынном берегу. Сначала бегал, отжимался, качал пресс. Потом практиковал телекинез и забавлялся с лианами. Но и этого было недостаточно, ведь Кай совершенно не чувствовал себя полезным. Похоже, разучился он за последние годы просто быть. Просто жить.

За неделю Кай так устал, морально, а хотелось бы устать физически, что желал только одного. Вернуться в форт. Попытаться разобраться с куполом. Бросить вызов отцу Сианны, на худой конец. Но боги и не думали их отпускать, хоть более ни разу не явились лично.

К собственному ужасу, он знал, в чем подвох. Знал, чего именно ждали от них Гарон и Накира. А вот Сианна… Вряд ли она так хорошо разбиралась в вольных нравах мрака. В ее мире ценилась невинность. Девушки хранили себя для мужа, а близость до брака считалась ни чем иным, как жирным черным пятном на репутации несчастной, отмыть которое не представлялось возможным. Подобную вольность могли позволить себе разве что жрицы любви да крестьянки, не претендующие на мужа с деньгами и титулом. Высокородные же девицы были кристально чисты. По большей части.

Во мраке все было иначе. Женщины правили кланами, на поле боя сражались наравне с мужчинами, а потому и в любви могли делать то, что им только заблагорассудится. Равно как и «сильный пол». Плотские утехи демоны ценили и ни в чем себе не отказывали. Никому бы и в голову не пришло связать себя брачными узами, не узнав, доставляет ли им близость точно такое же удовольствие, как и платоническое общение.

Со временем, «единение тел» стало неотъемлемой частью большинства брачных ритуалов, только в отличие от обычаев света, это самое единение непременно происходило до того, как на руках влюбленных появлялся замысловатый узор, означавший, что отныне эти двое – муж и жена. Нерушимая клятва вечной любви исключением не была.

Как сказать Сианне, что им предстоит «познать» друг друга, Кай не представлял. От одной только мысли ноги подкашивались. Девчонка заслуживала большего, чем ночь с ним для «галочки».

Она пришла сама. Поздним вечером, когда Кай ее совсем не ждал. Думал, спит давно. Неужели догадалась? Или Накира подсказала?

Красивая, раскрасневшаяся, в одной шелковой сорочке. Короткой до безобразия. Открыла дверь и уверенным, даже решительным шагом направилась к огромной мраморной посудине, куда сам Кай запрыгнул минут пять назад в надежде расслабиться. Вода доставала ему до груди, но он все равно опустился поглубже, по плечи. Хотел дать ей шанс передумать.

Сианна не передумала, и ему почему – то стало страшно. Словно он не взрослый опытный мужчина, а все тот же невинный мальчишка, в ужасе застывший на пороге дома удовольствий, куда привел его дед. То, что змей по уши втрескался в девчонку, Кай уже заметил. Стоило ей только подойти поближе, и зверюга начинала биться в истерическом восторге, столь бурном, что чешуя то и дело являла себя миру, а глаза все норовили почернеть. Ночью было особенно тяжко. Так и хотелось, наплевав на приличия, прижать ее к себе. Почувствовать этот дурманящий аромат ее волос, ощутить тепло ее тела. Кай держался. Старался не вспоминать о том поцелуе, когда забитая тихоня вдруг стала для него самой вожделенной женщиной во всех мирах. Знал, что, стоит ему получить желаемое, страсть потухнет, как сгоревшая спичка. Исчезнет без следа, и сердце девчонки будет разбито.

– Молчи… – стальные нотки, различимые даже в едва слышном шепоте, оборвали его прежде, чем Кай открыл рот.

Кажется, он собирался сказать что – то важное. Предупредить ее, что эта ночь не повторится. Что все это лишь глупость, прихоть богов, а их брак – сплошная формальность. Но не сказал. Лишился дара речи.

Сорочка, намокнув, облепила все формы и изгибы. До боли соблазнительные и совсем не мальчишечьи, как ему почудилось при первой встрече. Когда девчонка опустилась ему на колени, а потом подвинулась ближе, перед глазами потемнело. Руки сами потянулась ей навстречу, но были пойманы цепкими пальцами и деликатно отброшены туда, где и находились изначально – на мраморный бортик ванны:

– Коснешься, и я… Как там любит говорить Эймер? Перережу тебе глотку.

Он замер, не в силах разорвать зрительный контакт. Такая собранная, решительная. Двигалась Сианна медленно, лишая его остатков рассудка. Закидывала голову назад, открывая взору длинную шею, которой так и хотелось коснуться губами. Прикрыв глаза, щекотала коготками его грудь, плечи, запускала пальцы в кудри, слегка оттягивая пряди, от чего он все больше погружался в состояние сладостной истомы.

Невинной Сианна не была. С одной стороны, груз ответственности упал с плеч, и ему полегчало, но с другой… Какой только идиот учил ее премудростям любви? Нет, бесспорно, она все делала правильно, словно отличница на экзамене, и Кайран был на грани. Но он не этого хотел. Кай ведь был нормальным мужчиной. Эгоизмом не страдал, нарциссизмом тоже. А потому, ее удовольствие волновало его куда больше собственного. Сианна же никого удовольствия от процесса, конечно, не испытывала, хотя старательно и делала вид, что у нее все под контролем. Даже вздохнула пару раз для приличия. Томным вздох, правда, не вышел. Кажется, он почувствовал, как под пальцами крошится мраморный бортик, так сильно Кай его сжал, лишь бы сдержаться и не дать рукам волю.

Хотелось научить, направить, показать, что все может быть не так. Что вздыхать она должна не «по указке», а потому что воздуха не хватает. Что движения могут быть хаотичными, порой неловкими, такими, как ей захочется. А не такими как надо. Что можно говорить, смеяться, задавать глупые, неуместные вопросы. И задавать их в самый неподходящий момент, вместо того, чтобы сосредоточенно хмуриться в страхе сделать что – то не то. Ужасно захотелось увидеть ее уставшей, разомлевшей от блаженства, лохматой, взмыленной, с пунцовыми щеками и мокрыми, прилипшими к шее волосами.