Академия Сна и Грёз

Но я оказалась самкой, а самок убивать просто так нельзя, потому полузадушенную меня у мамы отобрали и передали в другую семью. Что стало с мамой, я не знаю, да и как маму ее не воспринимаю, потому что, когда мои глаза открылись, перед ними была совсем другая самка. Она меня не любит и запрещает мамой называть, отчего в детстве я много плакала, неизменно получая по носу за слезы. Потом уже мне объяснили, что означает «ка Лос» вместо принадлежности к семье. «Ничья» это означает, как клеймо на мне самой…

Но я докажу! Я смогу стать лучшей! Потому что я самка!

По слухам, еще до Пришествия на нашей планете жили только безухие мутанты – гадкие, отвратительные существа, которых нужно уничтожать. Они расплодились на поверхности под жаркими лучами Светила, а наших родственников держали в клетках, убивали и ели. Но пришедший народ фелис поставил на место безухих, почти всех их уничтожив. Однако мутанты все еще встречаются на поверхности, где находиться можно очень недолго. Ими занимается Служба очистки – вылавливает и уничтожает в больших печах, потому что мутанты очень живучи и иначе могут заразить собой все пространство. Мы совместимы с ними генетически, но при вязке фелис и мутанта рождается мутант, поэтому остается их только уничтожать, а не превращать в разумных.

Позади осталась школа, где каждый считал долгом ткнуть меня в мое происхождение, да и в то, что семья меня не приняла. Почему они со мной так поступили, я не знаю, но однажды узнаю. Вот стану лучшей, вызову к себе фелину Ррдах и спрошу ее: за что они так с котенком? Но школа закончилась, и теперь наступает время выбора.

Создать семью мне не светит, потому что, во-первых, нет денег, а, во-вторых, положение не то. Сначала мне надо кем-то стать, поэтому я и подала заявление в Службу очистки. Если меня туда возьмут – это будет очень хорошим стартом. И платят на удивление хорошо, особенно когда идет чистка мутантов. Не знаю, правда, почему, ведь мутанты по сути животные, ни на что не способные, кроме как заражать все вокруг своим мутантством.

Положа руку на сердце, Служба очистки – это мой единственный шанс, потому что без принадлежности к семье статус у меня только чуть повыше, чем у самцов. Например, за избиение меня ничего никому не будет, чем в школе пользовались одноклассницы, стараясь унизить посильнее и ударить побольнее. А обзывались так, что мне иногда и жить не хотелось. Но теперь все это позади, и я смогу стать важной, смогу всего добиться, потому что самки – венец эволюции.

Только вот иногда мне снится сон, в котором я будто совсем маленькая, и там у меня есть мама. Она говорит, что меня забрали у нее, и вылизывает так ласково, как никто и никогда не делал. От этого я просыпаюсь на мокрой подушке, но с нетерпением жду следующего сна, потому что там я чувствую себя важной… Там со мной обращаются так, как мне в детстве мечталось. Жалко, что в реальности это невозможно.

Сейчас я сижу в своем углу, потому что таким, как я, комнаты не положено, и жду ответа Службы очистки с надеждой на то, что все-таки шанс мне предоставят. Потому что если нет, то придется идти в ассенизаторы, хоть это и чисто самцовая профессия. В университет меня не возьмут, а заводы бывают только у самцов. Семьи, чтобы меня содержать, у меня нет, так что это единственный шанс.

Звенит колокольчик пневмопочты, и все во мне замирает от немыслимой надежды. Но самой брать капсулу нельзя, за такое можно свободно огрести по чувствительному носу или даже палкой… Поэтому я не двигаюсь с места, только складываю руки в жесте молитвы Великой. Ну пусть мне хоть раз в жизни повезет, ну пожалуйста!

– Эй ты! – В меня летит капсула письма, что интересно, невскрытая. – Тебе письмо от ассенизаторов!

– Ка-ак?! – я задыхаюсь на мгновение, но затем понимаю, что «мама» просто издевается – на капсуле хорошо знакомый всем и каждому крест Службы очистки.

Дрожащими руками вскрыв письмо, я замираю, стараясь унять быстро-быстро бьющееся сердце, ведь в капсуле – мой приговор. Я медленно раскрываю кусок пластика, на котором выцарапаны по древнему обычаю слова. Все официальные документы выцарапываются, для этого один коготь всегда острый, остальные-то подрезаны, конечно, мы же разумные существа.

Не сразу поняв, что написано, я затем давлю счастливый визг. Меня берут! Берут стажером в самый боевой отряд – по уничтожению мутантов! Это значит, я скоро смогу жить отдельно! Пробежав глазами письмо, вдруг замечаю приписку, не увиденную сразу – общежитие! Мне предоставляют место в общежитии, поэтому я могу уйти из этого дома, пометив порог в знак проклятья. Тоже по древней традиции, но я этого делать не буду, потому что для такого надо разоблачаться, а такое делать просто страшно, особенно в этом доме. Сколько раз меня раздевали, чтобы отлупить гибкой палкой, даже сосчитать невозможно.

Уже собираясь бежать со всех ног, я останавливаюсь, понимая, что сначала надо собрать вещи, которых у меня почти что и нет: три смены белья, два платья и все. Зимы у нас не бывает, ведь мы не на поверхности живем, а для гуляния там выдадут специальные скафандры, поэтому нервничать не нужно. Еще, наверное, форму выдадут – черную, украшенную молниями, как знак того, что никакой мутант не спрячется.

Я много знаю о Службе очистки, ведь я давно мечтаю попасть именно туда. Вовсе не потому, что не люблю мутантов – я их и не видела-то никогда, а потому, что там хорошо платят. Сказки о священной задаче искоренения мутаций пусть визор рассказывает, я тоже так, кстати, умею говорить, потому что очень не люблю, когда больно, а у нас попробуй только не знать такие вещи – вмиг на доске окажешься…

Глава вторая

Милалика

Ну ладно, допустим… У них действительно нет других таких, как мы, и предупреждать нас с Сережей было плохой мыслью, а урок получился показательным. Ригер объясняет нам, почему он поступил именно так, и это объяснение имеет смысл. Нам действительно не десять лет, поэтому я принимаю аргументы, решив дать им еще один шанс, и Сережа со мной солидарен.

– Прошу садиться, – Ригер обращается к другим ученикам. – Сейчас мы поговорим об истории, распределим вас по группам, чтобы всем было комфортно.

– Группы? – поднимает бровь мой муж.

– Вы приходите в Академию в разное время, в разном возрасте и с разным уровнем понимания, – объясняет назвавший себя Зовущим. Интересно, что это такое? – Потому и группы разные.

Одноклассники начинают рассаживаться за столы, бросая на нас заинтересованные взгляды, но делают они это молча, что вызывает еще большую заинтересованность с моей стороны. Всего учеников человек пятнадцать, то есть не так уж мало, но и совсем не много. Выглядят они по-разному, да и одежда на них разная – от камзола до чего-то напоминающего скафандр.

– Понятно… – кивает Сережа, в задумчивости потерев нос.

– Итак, история… – Ригер присаживается прямо на стол, за которым будто специально никто не сидит. – Официальная история говорит о том, что Академия была всегда, существовала с незапамятных времен, по крайней мере, установить время ее формального создания еще никому не удавалось. Поэтому для простоты будем считать, что была она всегда, как и ваш дар.

– От создания мира, – комментирует кто-то, тяжело вздохнув.

– Миров множество, – вздыхает преподаватель. – Миры объединены в ветви, сгруппированные по своей сути. При этом два человеческих мира могут принадлежать разным ветвям. Кто приведет пример?