Академия. Раз, два, три, четыре, пять - я иду тебя искать!
Шрифт:
– Подруга у меня из ваших, - он снова принял вид хищника, сузив глаза, натянув улыбку и попросил меня ее описать, но зачем словами, если я прихватила рисунки. Не знаю почему, на тот момент мне казалось, что так будет нужно, - смотри, - протягивая альбом, - зовут ее Ризель, - мужчина смаковал ее имя, наслаждался им, и мне казалось, паук внутри готов был плести паутину, дабы связать эту прелестницу. Рисунок забрал, я не возражала, - нарисую еще, она любит позировать, - он взяв мои руки, тряс и благодарил меня. За что конкретно, пояснил, что ее давно добивается, а сама девушка неуловима. Родители и те не могут ее найти. Но теперь он ее схватит и к себе затащит, а та не отвертится.
– Кого это ты собрался хватать? – злющий голос Шая, заставил паука расслабиться и скинуть маску хитрющего обольстителя.
– Девушка твоя, - обращая внимание на косы, чем польстил Шая, так как тот улыбнулся и слушал друга внимательно, - дала мне карт-бланш на покорение сердца ее подруги, - и показал мой рисунок. Шай узнав Ризель, спросил:
– Мышка, а ты не боишься, что этот шести вековой Тарантул прибьет твою паучиху в первую брачную ночь? – есть такое. Но это если паучиха заартачиться или станет перетягивать одеяло на себя. Пауки народ странный. Девушки должны повиноваться или делать вид, что повинуются. Но в постели все именно так. Особенно в первую брачную ночь. Но Ризель умная девушка и давно сказала мне, что если партнер достоин, она будет повиноваться и ублажать его так, как он того пожелает. У пауков пара на всю жизнь, как и у змей. Так что если души и тела сольются в унисоне, жить им долго и счастливо.
– Не боюсь, - и добавила, - она из рода Каракута, и сможет постоять за себя, если что, - добавила, что девушка достаточно сильна и вынослива, - так что нет. Я не боюсь за подругу. И если ты ее покоришь, - обратилась я к другу Шая, имени так и не узнала, - буду тебе признательна и за вас рада.
Но тут на горизонте показалась голова родительницы. Мама шла горя щеками и кровь пела одними лишь негативными эмоциями, в том числе и страхом. А это значило лишь то, что ждало меня новое испытание.
– Мик, - позвала меня мама, - там с тобой хотят поговорить верховные, - я честно, готова была сбежать, чем с ведьмами встречаться, да что говорить я трусила, даже с пауком разговаривать не побоялась, а с ведьмами боюсь.
– Мам, а можно потом? – хотела отложить разговор на как можно долгое время, но увы. Меня ждало разочарование. Требование верховных, и мама не может им противостоять.
– Нет, - она была серьезна. Скорее всего у нее намечаются неприятности. Чтоб тебя! Пришлось идти, а слова Шая, что если понадобится, то он будет рядом, услышала в толпе, он крикнул мне, я услышала. Пыталась, как можно дольше смотреть в его глаза, вселявшие в меня чувства уверенности и защищенности, и в конечном итоге потеряла в толпе. А мама и я были на подходе, она держала меня за руку, чтобы я не сбежала. Я не собиралась, а она все равно держала, себя так успокаивая.
– Вот, - подошла к компании девушек в ярких шляпках и не менее ярком макияже. А с косметикой переборщили. Слишком ярко и вульгарно. Все в их облике было слишком. Косметики, кружев, украшений, но это все мишура. На деле же повышенная учтивость, приветливость, обаяние и милые улыбки говорили, что они что-то от меня хотели или же заманивали. Ведьмы не такие. Это я по наставнице знаю. Если бы не лекции, слова из нее не вытянешь. Да и закрыта она, не только от меня, а от всего преподавательского состава. Имя и то со скрежетом назвала, а эти трое явно что-то задумали и как мне кажется, добром это не кончится. Для меня, по крайней мере.
Мама вела меня к ним, держа за руку, думая, что я отпущу ее и уйду. Но раз я обещала, то поддержу ее. Как только подошли совсем близко, натянула приветственную улыбку, представив меня:
– Знакомьтесь, - подтолкнула меня вперед, - моя дочь Микаса, - и дальше пошли имена, которые я не стала запоминать. А дальше ад. Каждая из них расспрашивала о моей тяжелой жизни в этом мире без поддержки, горевали что все это время я провела в мучениях, одиночестве. И как за столь короткий отрезок времени у меня получилось приспособиться в этом мире. Слушая из их уст про мучения и коварных существ, живущих у меня под боком, хотелось послать каждую из них в лучших традициях того
мира, на три буквы, или как говорится в эротическое путешествие.Но к моему великому сожалению послать их я не могла. От этого зависела судьба моей мамы, а именно жизнь и дальнейшая работа. Как сказал отец, собираются восстановить школу ведьм и маму пригласили в ее стены преподавать и если все сейчас пойдет крахом, маме дорога к ведьмам будет закрыта.
Я слушала, натянуто улыбалась, соглашалась, но ровно до тех пор, пока они не дошли до личных врагов. Точнее одного из них, а конкретно их претензия была к Шаю. Они знали что змей учиться со мной в академии, им рассказала мама, и тут на моего змея пошел поток оскорблений, а мне лично куча сочувствий и соболезнований. Нет, первые пол года так и было. То время для меня считалось персональным адом, а Шай выступал в лице личного мучителя и выбирал для меня самые страшные пытки и раскаленная сковорода или кипящий котел показался бы раем. Все это время я не знала чего от него ждать, убьет ли меня он или просто где-то закопает. Только все эти мучения из-за зверя, что внутри моего Шая и его выбора. Мне об этом известно, а вот им нет. По этой причине они нападали на него и пытались настроить меня против змея. Только вот их мнение меня не интересовало, и они могли засунуть свои соболезнования куда подальше.
Я долго терпела, но не выдержала после слов:
– Их надо всех под корень уничтожать, - а в голосе столько яда, что Ризель обзавидуется. Паучиха сама по себе ядовита, но тут такая концентрация, что даже она захлебнется. И каюсь, как только перед глазами встает раненный змей, гонимый и обессиленный, захотелось лично сжать глотку этой ведьме. Но я лишь сказала:
– А с чего вы взяли, что имеете право решать, кому жить, а кому умереть? – на что все три верховные обратили на меня свой взор, готовый испепелить не согласную с их мнением на месте. Гнев заполнил их кровь, а злость таки сломала маску приветливости и учтивости. И они показали себя во всей красе. И тут началось:
– Мы – сильнейший совет, и наш ковен способен сравнять с землей всю их долину, - на моих губах растянулась улыбка безумного шляпника, так как мыслей в моей голове было куда больше чем у них, как и возможностей. И каюсь, меня понесло:
– Только этот сильнейший совет не смог избавиться от черных меток и все ваши меченые морой сестры по ковену были обращены в черных ведьм и перешли в стан врага, - ведьмы закипали от гнева, а мама стала белее мела, - и кто избавил ваш клан от полного уничтожения? – с Шаем я проводила все свое свободное время, и из его рассказов о прошлом, многое узнала, как и причину ненависти ведьм к его народу. Он мне рассказывал всё, не скрывая деталей и красочно описывая все моменты и детали, что было несколько столетий назад. А змеи из всех народов были единственные, кто мог выжечь черноту и освободить душу от порабощения, только ведьмы предпочли обвинить их в смертях, чем благодарить.
– Да что ты знаешь?
– К вашему несчастью все, - и добавила, - как и то, что змеи выжигали черноту из душ ваших сестер, а вы молили их не делать этого. А сами понимали, что обрекали их на медленную смерть, - и спросила: - продолжить?
– Девочка, ты забываешься! – рычала на меня одна из ведьм. Ее глаза наливались зеленью, она готова была порвать меня, но мы на приеме и магия здесь под запретом.
– Змеи убивали нас, - сказала вторая, но причину озвучила я.
– Да, так как вы прятали зараженных. И сами страдали от своей глупости и их обрекали на мучения. Вы не понимали, что вредите не только им, но и себе. Или напомнить, как ваш ковен прятал черных в подвалах, когда шла зачистка, в надежде, что когда все закончиться черный мор пройдет и все ваши сестры станут прежними. Но конец так и не настал, землю лишь очистили, оставшихся тварей загнали за барьер вместе с хаосом и пустотой. А ваши сестры мучались в серебряных оковах и просили их освободить от этой жизни, - нужно было видеть глаза ведьм. Они полны гнева и боли. Когда я говорила о прошлом, они словно пережили все заново. Как менталист, да еще и разгневанный, я добавила толику силы в свой рассказ. И картины прошлого с моей подачи стояли перед глазами трех верховных ведьм. Это моя маленькая месть за все то, что перенесла не только я, но и мама.