Академия

Разглядывая странный подъёмник, я поспешил к нему.

— Вам нужна комната сто восемьдесят, — сказал напоследок Храмов. — Расписание и прочие нужные вещи найдёте уже там. Всего хорошего. И не забывайте о Вере.

— Не забуду. Спасибо, господин Храмов, — кивнул я и шагнул на площадку.

Хорошо, что успел взяться за перила, потому что в следующую секунду очутился уже наверху.

На о-о-очень высоком, мать его, верху!

На такой высоте бывать мне ещё не приходилось. Сотый этаж… двухсотый… хрен знает. Но дух захватило! Ветер взъерошил волосы, сердце ушло в пятки.

— О… чёрт… — прошептал я, стиснув перила и уставившись на грандиозный вид, открывшийся с высоты Башни.

Отсюда была видна почти вся огромная территория Академии, огороженная кованым забором по периметру вместе с городком Дардив.

Он был действительно совсем небольшим, но красивым. Дома с цветными крышами отсюда казались крошечными, а уж людей, и вовсе, было не разглядеть.

Вдалеке, за другими Башнями Академии, я заметил ряды теплиц, два стадиона, что-то вроде ипподрома, сад с плодовыми деревьями и множество хозяйственных построек.

Переведя дыхание, я сошёл с площадки уже на другую площадку, похожую на речной причал. Он вёл сразу к четырём белым дверям с золотыми гербами Линии Витязей — мечом в лучах солнца.

— Значит, первая, — прошептал я сам себе и взялся за ручку.

Правда, открывая дверь, я ожидал чего угодно, но только не того, что мне пришлось услышать.

А услышал я хоровое: «Р-р-р-р-р-р-р! Ну давай, зарычи, раз ты лев! Рр-р-р-р-р-р!..».

***

Передо мной предстала гостиная.

Красивый зал с множеством цветных витражей, картин, кресел, диванов, светильников и зон отдыха.

Тут имелись и столы с играми, вроде шашек и нардов, и пианино, и стеллажи с книгами, и даже что-то похожее на бильярд. Такую игру я видел ещё в Янамаре, на свадьбе у старшего брата Горо Исимы.

Но всё это я заметил лишь мельком.

Моё внимание быстро переключилось на четырёх студентов, окруживших низенького взлохмаченного толстяка у одной из стен.

Коротышка держал переломленный наполовину деревянный меч и жался спиной к стене, а те четверо смеялись над ним и кричали:

— Ну давай, лев! Зарычи! Зарычи! Р-р-р-р-р-р-р-р-р!

Коротышка зажмурился, прижал деревяшку к груди и истерично рявкнул:

— Да-а! Я ле-е-ев! — а затем выдал жалкое и душераздирающее: — Х-х-х-л-л-л-л-л-л-л-л!

У него был сильный дефект речи, и вместо обычного «р-р» получалось только «х-х-л-л».

Взрыв хохота оглушил зал.

Четвёрка парней рассмеялась до слёз, а коротышка выдал ещё один рык, как умел. Тоже со слезами, но уже другой природы: обиды, бессилия и страха.

Эти придурки так увлеклись, что меня даже не заметили, когда я вошёл в гостиную первого курса Витязей.

А вот остальные студенты — те, кто не был похож на дебилов — сразу же отвлеклись от своих дел и посмотрели на меня (на мучения коротышки, кстати, им было наплевать).

Три девчонки сидели в креслах и болтали, но сразу смолкли. Ещё одна читала книгу, устроившись на диване в дальнем углу, и принялась разглядывать меня поверх книги.

Два парня, игравшие в тот странный «бильярд», бросили своё занятие.

— Воу-воу! Посмотрите-ка! У нас ещё один слабак, господа! Теперь полный набор! — объявил один из них, темноволосый кудрявый студент с орлиным носом и басовитым голосом.

— А какое у тебя активное число резерва? — сразу же поинтересовался второй, бросив кий и пригладив ёжик каштановых волос. — Ты же в низко-слабую группу определён, да?

Вопрос он задал через весь зал и так громко, что свора дебилов у стены тут же перестала ржать и переключила внимание на меня.

Даже коротышка, которого они мучили, замер, не сводя с меня глаз и продолжая прижимать деревянный меч к груди.

В итоге все уставились на меня, будто без информации о моём резерве не смогли бы разобраться, как ко мне относиться и к какой касте причислить: неприкасаемых, лидеров, изгоев, одиночек, шутов, слабаков, зазнаек и прочих.

Им нужна была определённость на мой счёт, хотя кажется сейчас в зале Витязей находились лишь первокурсники из одной группы — самой слабой.

То есть, моей.

Я насчитал двенадцать человек вместе с собой: четыре девчонки и восемь парней. И вряд ли у кого-то из нас имелось больше двухсот единиц резерва.

Направившись в сторону того кудрявого парня, что задал мне вопрос, я на ходу спросил у него:

— А у тебя самого какое число?

Тот заулыбался.

— Наш человек. Вопросом на вопрос отвечает, лишь бы не признаваться, что слабак! — Он засмеялся, пряча за хохотком тревогу и растерянность.

Ему до сих пор было непонятно, как ко мне относиться.

Под пристальным взглядом остальных я остановился у игрового стола, обитого серым сукном, и посмотрел на белые и чёрные шары, раскиданные по нему.

Никакого понятия, как играть в эту магическую игру, у меня не было, но разговор всё равно нужно было продолжить.

— И какой счёт? — спросил я, стараясь держаться нейтрального тона: не заискивать, но и не враждовать.

У меня и без того врагов хватало.

— Яшка продул мне пять очков! — с ехидной ухмылкой сообщил мне кудрявый.

— Четыре, Тарас, не ври, — нахмурился Яшка и первым подал мне руку. — Яков Вьюгин. Активный резерв — сто пятьдесят. Добро пожаловать в группу слабаков.

Я ответил на рукопожатие.

— Кирилл Волков.

Мне не хотелось объявлять на весь зал, что у меня резерва всего сто единиц, но и щекотливость момента я тоже осознавал.

Если умолчу сейчас, то это будет означать, что я робею и стесняюсь своей силы. А ведь сказать, что пока в тебе маловато силы — ещё не значит, что ты признаёшь себя слабаком.

Я развернулся ко всем, кто на меня смотрел, и объявил:

— Сто — моё активное число резерва.

Реакция последовала мгновенная.