Акакий Акакиевич
Шрифт:
– Я видел, у тебя в сумке ватрушка.
– Ну и что?
– Дай взаймы.
– Я тоже хочу карате заниматься.
Клёпин подумал. Получил ватрушку, закрываясь рукой, откусил и пробормотал набитым ртом:
– Глупый ты ещё, нельзя тебе.
– Ах ты гад! – разозлился Мишка. – Значит, как ватрушку, значит… Отдавай!
– Поздно.
– Отдавай половину! Может, я тоже есть хочу.
– Я уже откусил. Вот, смотри…
– Всё, не садись со мною больше!
– А с кем мне садиться, с мадемуазелью Бододкиной?
– С ней и садись.
Клёпин посуровел:
– Маваси хочешь?
– Я тебе сейчас сам как дам!
– Да
– Гад!
– Ну вы там, Кац, Клёпин! – подал голос биохимик Пеличко, получивший кличку «Лысый пряник». – Может, хватит?
Колька состроил умильное лицо и с жаждущим знаний выражением уставился вперёд.
– Да, кстати, – он вспомнил на перерыве, – где Ира? Её вроде уже два дня нет?
– Болеет, – сказала Надя.
– Да? Так у неё климакс?
– Ты что себе позволяешь? – возмутилась голубоглазая Ольга.
– А что? Подумаешь, климакс.
– Она только вступила на дорогу потерь, – внушительно говорит Сергей.
Вдруг взрыв. Это Надя взяла с подоконника горшок с цветком и со всей силы грохнула о пол. Все молчат. Красная, как огонь, Надя с бешено сверкающими глазами заикается:
– Ты… ы… ы… Я думала… А ты такой же, как все!
Опрометью выбегает.
Сергей встаёт. Топчется.
– Уберу, – с трудом выталкивает из себя.
Именно на втором курсе Мишка по-настоящему открыл для себя театр. Но не просто театр, а Большой драматический имени Горького. Началось всё с «Истории лошади», где Евгений Лебедев играл великолепного иноходца, а Олег Басилашвили – его блестящего, надменного хозяина. Оба были озарены таким бездумным счастьем молодости, что захватывало сердце. Спектакль на всю жизнь остался в памяти, хотя в тот вечер Мишка ничего не понял – ну спектакль, ну хороший. Посмотрел, вышел – холод, снег, смазанные огни, застывшая болотная свежесть гигантского города. Запрыгнул в полупустой троллейбус, сел возле замороженного окна, подышал в него, приставил ладонь и в оттаявший отпечаток начал смотреть на проносящийся мимо ночной Невский. В дальнейшем Мишка ходил в этот театр, как к друзьям. Тебя ждут – в прихожей свет, в кухне звяканье посуды. Стряхиваешь снег с обуви, вешаешь пальто, устраиваешься поближе к горячей батарее, негромкий разговор, но тише! Раздвигается занавес, и появляется мистер Пиквик.
– Лев, у тебя в волосах расчёска застряла!
– Где? – Лев хватается за голову и багровеет. – Колька!
Самое главное у маленького Льва – это чувство собственного достоинства и большая, стоящая дыбом шевелюра, которой он уделяет необычайно много внимания. Ещё ему нравится тоненькая ловкая Ольга в своих красивых сапожках и джинсовом костюмчике, поэтому весь второй курс он нудно смотрит на неё влюблёнными глазами. Вот и сейчас уставился.
– Лёвка, хватит, прекрати!
Лёвушка грустно вздыхает.
– Ну и когда же вы наконец, Лев и Олечка, пойдёте глазами к солнцу? – интересуется вездесущий Клёпин.
– Заткнись, Клёпин! – Ольга фыркает и вступает в содержательную беседу со старостой Любой. Люба кивает, кивает, а сама косит глазом на Клёпина.
– Миш, – поднимает от морского боя глаза Сергей, – а чего Левушка этой высокой блондинке на грудь кидается?
– Щемящее чувство дороги, – реагирует
Мишка, – ах, чёрт, опять проиграл. Серый, как тебе удаётся?К ним присаживается отвергнутый Лев.
– Лёва, она тебя не стоит, – как бы рассеяно замечает Сергей.
– Думаешь?
– Конечно. Посмотри на себя – стройный моложавый мужчина.
– То есть?
– Оговорился – молодой. Так вот, она тебя не стоит.
– Думаешь?
– Конечно. Правда, Миша?
– Правда. Бододкина гораздо лучше.
– Думаешь?
– Да.
– Она списывать не даёт.
– Точно. Ну их всех.
– Мужики, пошли ко мне после семинара? – предлагает Лев.
– А у тебя поесть что-нибудь имеется? – оживляется Мишка.
– Конечно.
– Серый?
– А я что, против? Налицо деловое сотрудничество.
У Льва очень уютная комната в общежитии, которую он делит с иностранцем из Северной Кореи. У корейца на специальной полочке портрет вождя, книги вождя, на подушечке ручка, подаренная вождём его папе. У Льва на полке лосьоны, сеточка для волос.
– Подождите!
Пара минут, и хозяин возвращается из кухни, торжественно водружая на стол сковородку – внутри бедненькая яичница. Физиономии Сергея и Мишки вытягиваются.
– А хлеб у тебя есть? – осторожно спрашивает Мишка.
Лев вытаскивает полбуханки и расставляет ещё баночек десять приправ – это он от корейца научился.
– Как сосед?
– Мужики, не представляете! Каждый вечер конспектирует своего Ким Ир Сена. Из общежития никуда.
– Он, наверное, каратист! – завистливо говорит Мишка.
– Очень сильный, – авторитетно подтверждает Лев.
– Надо бы с Клёпиным свести, пусть он ему морду набьёт. Правда, Серый?
– Им нельзя драться, – пренебрежительно фыркает Лев. – И на танцы ходить тоже нельзя.
– Можно подумать, ты большой драчун!
– Да я, если хотите, такие удары знаю!
– Не надо! Сядь, Лев. Сядь!
Лев сел.
– А я вот думаю, – говорит невпопад, – подожду месячишко, да и сделаю Оленьке предложение, правильно, мужики?
– Ну… Ну можно, конечно.
– Как я понял, хлеб у тебя кончился…
– Серый, – спрашивает Мишка по пути обратно, – а что мы вечером будем делать?
– Миш, меня вечером не будет.
– Ты с кем-то встречаешься? С кем?
– Да нет.
– Тогда что?
– К родственникам надо.
– К родственникам? – Мишка с сомнением качает головой. – Что-то ты к ним зачастил, – замечает.
– Тихо, тихо! Кому сказала – тихо! – седовласая декан, чьё розовое полное лицо выражает довольство жизнью, звучным голосом перекрывает невнятный шум в лекционном зале. Надевает очки. – Та-ак… К сессии привлечено внимание общественности института, посвящается сессия Двадцать шестому съезду. Продлится сессия с двадцать первого декабря по двадцать седьмое января. Гордитесь, – делает неопределённый жест, – для экзаменов мы выделили лучшие комнаты. Кто там тянет руку? Сначала халат наденьте! Что, подали как не вышедших? Исправим. И в большом деле бывают ошибки, а уж в вашем маленьком личном…. Так что те, кто чувствует, что много знает, бегайте по кафедрам, – и вдруг патетически восклицает: – Никто не должен ехать домой, не сдав долги! Так, нам надо закончить все дела к четырём… Ну тогда к пяти. Читаю расписание экзаменов. Почему не надо? Мнения учёных разошлись? Так читать или нет?! Ну ладно, в деканате вывешено.