Акция прикрытия

Американцы вооружились тринадцатизарядными револьверами конструкции В. Барра – громоздкими инструментами, напоминающими приделанный к пистолетной рукояти корпус мясорубки. Только многочисленные отверстия толстенного ствола-барабана вместо колбасок мясного фарша выпускали реактивные стрелы, способные превратить в фарш человеческое тело. Обе стороны, конечно, прихватили ножи. Ножи у боевых пловцов всего мира мало отличаются друг от друга.

* * *

– Осложнения не возникали? – спросил Верлинов, без особого интереса рассматривая содержимое черного кейса, небрежно раскрытого Христофором прямо на полу, рядом с сервировочным столиком. Там находились деньги. Много денег. Пятьдесят пачек стодолларовых банкнот.

– Никаких. Все прошло исключительно гладко. Моего человека только предупредили, что все расчеты в республике осуществляются национальной валютой, и посоветовали открыть счет в драхмах. Он сказал, что именно так и поступит...

Христофор опустил крышку чемоданчика и щелкнул замком. Высокий, худощавый, с седой головой и густыми черными усами, он выглядел весьма импозантно. Диета и регулярные физические упражнения сыграли свою ропь, молоденькие девушки, с которыми он любил проводить время, не подозревали, что хозяину «Марии» исполнилось шестьдесят.

– Здесь пахнет гарью, – не то вопросительно, не то утвердительно сказал Христофор. В живых черных глазах вспыхнули искры, как будто кто-то дунул на не до конца погасшие угольки.

– Уже нет. – Верлинов невозмутимо плеснул в стакан мартини. – Хочешь выпить?

– Чуть позже...

Хозяин разгладил безукоризненно отутюженные лацканы белого костюма. Белый цвет молодит, так же как и безупречное состояние одежды.

– Хочешь знать, что я сжег?

Они разговаривали на английском, которым Верлинов владел почти в совершенстве.

– Почему ты так подумал? – Христофор ответил по-русски, с сильным акцентом. Переходя на родной язык генерала, он выражал особое уважение к гостю.

– У меня с собой был один документ. Я его приклеил к животу под гидрокостюмом. А потом спрятал в подкладку... Верлинов отвернул полу пиджака, демонстрируя разорванный шов.

– Теперь я его сжег. А поскольку этот документ имел сложное графическое выражение, я его не смогу воспроизвести. Ни при каких обстоятельствах.

Христофор принужденно рассмеялся.

– Меня не интересуют никакие документы. Разве только расчеты цен на рыбу... Верлинов вежливо улыбнулся.

– Но почему ты решил именно сейчас от него избавиться?

– Потому что всплыли трупы. И полиция ищет убийцу.

– М-да... – Христофор пожевал губами. – Но откуда ты все это знаешь?

– «Муравей» сообщил. Этот парень с «Морской звезды».

– Адам? Разве ты с ним знаком? И потом – он не заходил в дом...

– А что он сообщил тебе? – задал Верлинов встречный вопрос.

– Мне? – Черные угольки потускнели. – Ты прав. Адам выловил акваланг, и сейчас полицейские взяли его в оборот. Они разыскивают человека, недавно появившегося в наших краях.

– А где мой скутер?

– Глубоко-глубоко, среди обломков скал. Его не найдут...

– Каковы перспективы изменения цен на рыбу?

– Что? А-а-а... Рыба все дешевеет.

– Я живу у тебя на всем готовом, поэтому мне не нужны деньги. Разве что тысяч пятьдесят на личные нужды. Остальное можешь оставить себе.

– Почему ты обо всем этом заговорил?

– Просто так. Что еще нашли в море?

Христофор помолчал, внимательно разглядывая своего гостя. Верлинов помнил этот взгляд. Много лет назад провалившийся агент ЦРУ Григориадис смотрел так на допрашивающею его офицера КГБ, пытаясь распознать уровень его осведомленности. Уровень неизменно оказывался высоким.

– Лодку-"малютку". Она лежит на грунте. Скоро ее поднимут. Кстати, ты ничего не сказал мне ни о лодке, ни об аквалангистах.

– Это могло изменить ситуацию?

Вопрос прозвучал жестко.

– Нет. Конечно, нет. Просто... Христофор замолчал. На веранду вышел Гурий с подносом.

– Ваше вино, хозяин.

Христофор взял стаканчик, пригубил, одобрительно кивнул.

– Можешь идти.

На веранде наступила тишина. Верлинов смотрел на море. Шхуна «Морская звезда» уходила в сторону Тиноса.

Дело принимало совсем плохой оборот. Трупы в снаряжении боевых пловцов Российского Флота, русская СПЛ... Поднимется страшный шум! И потом, в «малютке» есть бортовой журнал, мичман наверняка записал в него все, что произошло... Это прямое доказательство тройного убийства...

– Послушай, Христофор... – Тот отставил стаканчик со своим любимым красным вином и внимательно посмотрел на генерала. – На какой глубине затоплена лодка?

– Точно не знаю Сто пятьдесят или двести метров. Наступила длительная пауза.

– А что? – не выдержал хозяин. Верлинов напряженно обдумывал ситуацию. Пожалуй, это единственный выход.

– Ее надо уничтожить. Лучше всего взорвать. Ты сможешь найти подходящих людей? Оплата из моей доли. Христофор допил вино,

– Почему нет? Если платят, находятся желающие для любой работы...

* * *

Каждый исторический период имеет свои приметы. Постперестроечную эпоху наглядно характеризуют решетки на окнах, стальные двери, бум на собак бойцовых пород, плодящиеся в геометрической прогрессии частные охранные фирмы и оружейные магазины. И еще – униформа. Рэкетирские спортивные костюмы и кожаные куртки, черные рубахи «Памяти», портупеи и сапоги казаков, полувоенные френчики «соколов» Жириновского, фашистские, калединские и прочие мундиры преследуют, в общем-то, одну цель – обозначить принадлежность их хозяина к определенной группе, а следовательно, его защищенность. В период атрофии законов и всемогущества силового беспредела это своеобразный защитный знак «не тронь меня».

Москва пестрит камуфляжем. Маскировочный комбез с высокими шнурованными ботинками – идеальное облачение для боевой схватки или по крайней мере для демонстрации готовности в такую схватку вступить.

ВДВ, ОМОН, СОБР, спецподразделения внутренних войск МВД, группы немедленного реагирования райотделов милиции, отделы физического прикрытия Департамента налоговой полиции, «Альфа», «Бета», «Гамма», «Вымпел» и еще десятки государственных силовых структур носят камуфляжные комбинезоны. Но грозный вид стремятся придать себе и частные охранники, инкассаторы банков, ревизоры пригородных электричек, сторожа автостоянок и коммерческих ларьков, члены военно-спортивных организаций, контролеры рынков, наконец, простые граждане в наивной надежде снизить вероятность неприятных неожиданностей. Поэтому каждый седьмой молодой мужчина на улице одет в ставшую знаменитой одежду, насчет которой реклама обещает: «Ты лежишь на газоне, и тебя не видно».

Среди пассажиров не обращающей внимания на светофоры кавалькады «мерседесов», несущихся по Садовому кольцу, процент камуфлированных значительно превышал средний показатель. В головном «мерседесе-300» находились пятеро охранников из группы «Город», которые внимательно следили, чтобы на пути кортежа не появилось никакой опасности для ОП [13] .

Сам ОП ехал в «мерседесе-600», следующем вторым. Это был генеральный директор финансовой группы «Город» Семен Поплавский, по неофициальным экспертным оценкам, один из самых богатых людей Москвы. Невысокий, начинающий лысеть мужчина с одутловатым лицом и полным ртом золотых зубов, отжившим свое символом процветания и богатства, времени заменить золото на неброский, хотя и мало уступающий в цене фарфор недоставало.

13

ОП – охраняемая персона.