Аккорды кукол

– Дед твой доллары и в глаза не видел. А финтифлюшки эти из магазина "Барс". Ведь так?

– Дога-адливый!
– протянул Гера.
– Даром, что ли, в университетах обучались? Вам бы, Филипп Матвеевич, в органах работать, а не в школе. В юные годы, часом, в НКВД не служили?

Директор лишь усмехнулся, но ничего не ответил. Ему было грустно и немного не по себе. Взгляд мальчика напоминал взгляд волчонка, загнанного в угол. Но страшен был не этот блеск в зрачках, а непонимание происходящего вокруг, надвигающегося будущего, подобного снежной лавине, которая сметет всех.

– Что, сдадите в милицию?
– насмешливо спросил Гера.

– Нет, - помедлив, ответил Филипп Матвеевич.
– Зачем? Разве это поможет?

– Вот и я так думаю, - с облегчением согласился Гера, вынув из кармана, в котором лежал пистолет, руку. Но радоваться было ещё рано.

– Мы поступим иначе, - размеренно произнес директор, медленно приближаясь к нему.

5

Подполковник Рзоев заканчивал разговор с отчимом Геры, которого вытащили из теплой постели и доставили в отделение. На мальчишку указывал Корж, хотя его показания путались и напоминали именно бред человека, звезданувшегося на дно котлована. Но сторож новостройки также описал паренька, крутившегося на территории и исчезнувшего до появления пострадавших. В словесном портрете один из милиционеров узнал "трудного подростка из неблагоприятной семьи". Он как раз занимался двумя молодежными шайками-лейками - "живчиками" и "обезьянами". Вожаком последней и был Герасим. Более того, от этого пацана тянулась ниточка к Симеону, подвешенному на чердаке. И как знать, не связан ли парень с ограблением "Барса", не его ли так ждет-не дождется его земляк Магомет? Рзоев чувствовал, что близок к удаче, а перепуганный отчим готов был выложить все. Даже то, о чем его не спрашивали; не понадобилось и ногами пинать.

– Значит, говоришь, ствол у него?
– рассеянно переспросил Рзоев. Уже за одно это надо было парнишку хватать, не мешкая.
– А что ж ты, пакость этакая, Вовчик, сразу не пришел и не доложил как положено? Смотри, ответишь за сына.

– Да не сын он мне вовсе!
– оскорбился тот.
– Говорю же. Выблядок настоящий, вот кто. Если б не мать, я бы его в детприемник давно сдал. Кого растим, начальник? Куда страна катится?

– Заткнись, падла. Оппозиционер выискался. У тебя сколько судимостей? Пора ещё одну вешать. Сам знаешь, когда и что мне докладывать, не маленький. Теперь насчет мальчишки. Как только появится - звонить. В любое время ночи. Дежурный в курсе. А сейчас пшел вон, сволочь!

– Слушаюсь, начальник.
– Дядя Вова вскочил и поспешно ретировался из отделения.

Рзоев все ещё сомневался. Он не был уверен, что этот шкет причастен сразу к нескольким нешуточным преступлениям - к убийству Симеона, разборкам возле котлована и ограблению магазина. Ладно там разбить стекло и выкрасть магнитолу из автомобиля, или ещё какая-нибудь ерунда... Но хладнокровно совершить подобные вещи? Нет, все надо проверить самому. Поэтому он пока не стал звонить Магомету и радовать его новостью. Время терпит.

А дядя Вова трусцой бежал к своему дому и не сразу узнал новую соседку, Карину, которая, несмотря на позднее время, стояла возле подъезда.

– З-з-дрась-те!
– испуганно сказал он, стуча зубами от холода. Теперь он ругал себя за то, что пытался шантажировать эту женщину. Связывайся с ними со всеми! Сам влипнешь.

– Вы не видели мою дочь?
– спросила Карина.

– Н-н-нет!
– быстро ответил отчим, прошмыгнув мимо.

– А ваш сын, Гера, дома?
– крикнула она вслед.

Дядя Вова только махнул рукой, плюнул и побежал вверх по лестнице. Перед дверью в квартиру он остановился, осененный внезапной мыслью: там где девчонка - там и парень, найдешь её - отыщется и Герка. Начальник будет доволен. Радостно потирая руки, дядя Вова ввалился в коридор.

– Бутылку!
– коротко приказал вышедшей на шум жене.
– И пошевеливайся, старая шлюха.

– Где ж я тебе возьму, родненький?

– Клава, не шути!
– строго произнес дядя Вова, подкрепив слова ударом в голову. Женщина покачнулась, но устояла на ногах. Дожидаться второго удара, который мог оказаться гораздо сильнее, не стала. Покорно вытащила из припрятанного кошелька деньги.

– Это все. Последние, - сказала она.
– А жить ещё две недели до получки. И заплатят ли, не знаю - может, опять обещаниями накормят.

– Где Герка?
– рявкнул дядя Вова. Его мало заботили бытовые проблемы.
– Подь за водкой! Постой! Он приходил сегодня?

– Нет, не знаю, куда делся. Ты его довел до такого.

– Заткнись, сучка, башку откушу. Если придет - запри дверь и не выпускай. Так надо. Проваливай.

Выйдя из подъезда, Клавдия увидела новую соседку. Женщины поздоровались. Обменялись взглядами, как-то понимая друг друга без слов. И разошлись. Одна торопливо побежала к палатке, другая вошла в лифт и поднялась на свой этаж.

Карина ещё долго бесцельно бродила по комнатам, не зная, что делать, куда идти, где искать дочь? И Влад... Почему его до сих пор нет? Чувствуя свою вину перед ними, она замерла возле приоткрытого окна. Затем, лишь чтобы отвлечься и чем-то занять себя, вытащила из сумки ненавистный уже сценарий Колычева и раскрыла наугад.

6

"...Как я оказался на исторической родине мастера Бергера, в Баварии? Где-то в середине двадцатых годов, когда переоборудованием швейных мастерских в Киеве занимались колбасники - немецкие инженеры, мой Пупс пригласил одного из них к себе в гости. Жить в его доме было тоскливей, чем в склепе. Мещанин, дорвавшийся до власти, хуже ленивого покойника в суповом котле. С виду съедобно, и навар, и запах, и "кушать подано", а все равно воротит. Раздулся Пупсик от своей должности до такой ширины, что в дверь не влазил, а придет с работы - и только глазами на диване хлопает. Немец же, зашедший в гости, напротив, сухой, поджарый, взгляд вострый, ушки торчком, носик туда-сюда, туда-сюда, как у спаниеля. Учуял что-то, подбежал к полке, где меня поставили и даже пыль неделями не стирали, и замер. Стал со всех сторон разглядывать да вертеть.

– О, мальчик с лютней и луком!
– сказал.
– О, Змееносец, - добавил. О, глаз Заххака!
– прошептал чуть ли не благоговейно и ладони как-то особенно к груди приставил.

Потом уже, много позже, я узнал, что означает эта "поза Гора", когда очутился на собрании теософов в баварском домике инженера Карла Хаусфишера. Думаю, и сам Бергер смастерил меня, держа в уме кое-какие древнеегипетские тайны и кабаллистические секреты Востока. Гор был сыном черной богини Изиды, рожденной ею от мертвого Озириса, которого она для такого дельца оживила. И все эти теософы, справляя свои мессы, уже знали, что эпоха Гора придет в самом конце двадцатого века.

– Чего?
– тупо спросил Пупс.
– Ах, это!.. Так, бронзулетка.

– Откуда она у вас?
– спросил немец. По всему было видно, что он взял след, шел по нему осторожно, чтобы не спугнуть зверя.

– Купил где-то. Не помню.

Тут немец вновь как-то по-особенному сложил руки, но на Пупса эти движения не произвели никакого впечатления. Зря Хаусфишер проверял болвана, не был он причастен ни к какому братству. Но все же произнес напоследок, словно невзначай:

– Стрела предков вылетит из вращающейся мельницы в руке ламы.

– Чего?
– уставился на него Пупс, посчитав, очевидно, что гость подвинулся на почве швейных машин.
– Не промочить ли нам горло?

– Про-мо-чить, - радостно согласился Карл Хаусфишер, потирая ладони.

Беседа за столом протекала вяло и скучно - о чем может говорить посвященный с недоразвитым? Но немец то и дело бросал на меня вожделенные взгляды, и это не укрылось от свинячих глазок хозяина.

– Так и быть, продам тебе бронзулетку, - благодушно сказал он, не держа в уме особой выгоды.