Аксиома Эскобара: вес не имеет значения

А еще вдруг резко выросла религиозность. Если бы кто-то знал, что именно произошло с Пабло, он бы не удивился, но сейчас все выглядело так, как будто человек вдруг «начал новую жизнь с понедельника». Спорт, походы в церковь, время с семьей и работа… Вот последнее прослеживалось лучше всего. В какой-то момент могло сложиться впечатление, что Эскобар перестал отдыхать вовсе. Он рвал жилы с настойчивостью одержимого, идя к одному ему видимой цели. И он заражал этой одержимостью всех вокруг. Расслабленные глаза его соратников и подчиненных менялись с каждым днем, разгораясь мрачным огнем решимости.

Задания от Эскобара его людям продолжали лететь во все стороны. Так, в окрестностях Медельина начали строить большой комплекс. Еще одна из закладок на будущее, которую сам наркобарон считал, пожалуй, важнейшей из всех. У себя в голове Пабло называл это «центром индоктринации». Для всех это будет «Частная боливарианская благотворительная школа», в которой будут учить детей и сирот из бедных слоев населения, с проживанием и кормежкой. За счет Пабло, конечно. «Эль Патрон» — а Эскобар уже получил свое прозвище в народе за свои акции с раздачей еды и помощью людям — собирался усиливать свои позиции, а для этого нужны были компетентные и верные кадры. И что может быть лучше, чем те, которых вырастил ты сам? Дети, вытащенные из абсолютной нищеты, лишенные всего, они получат шансы на другую — совсем другую — жизнь. Добавить сюда идеологии, поливаемой густым соусом религии, жесткую дисциплину и сочетание положительного и отрицательного закрепления, вместе с чувством принадлежности к «братству» (ну и «сестринству» тоже, ибо от обучения девочек Эскобар отказываться не собирался), и даже при неизбежных осечках ты получишь массу верных тебе лично людей, готовых, при необходимости, за тебя рискнуть жизнью. Как минимум. В целом, Пабло создавал нечто вроде секты, прямо отдавая себе в этом отчет и не видя в этом ничего плохого.

Медельинская школа была рассчитана на тысячу детей — 750 мальчиков и 250 девочек. Она была первой в его списке, но точно не последней. Вскоре планировалось начать строить плюс-минус такую же в Боготе, а затем еще несколько поменьше в других городах Колумбии. И надо сказать, что на Колумбии он останавливаться не собирался, планируя развернуться в Эквадоре и Венесуэле сразу, как закончит основу в Колумбии. Ну и потом, после Эквадора и Венесуэлы, растить организацию в Боливии, Перу и Панаме.

Пабло прекрасно понимал, что эта часть плана, формирующегося в его голове, максимально долгосрочна. Первые хоть сколько-нибудь приличные результаты он получит лет через десять, если не пятнадцать. Но что такое пятнадцать лет? В той истории через пятнадцать лет для него все уже закончилось. Он проиграл даже раньше, уже, по большому счету, к концу восьмидесятых. В этот раз он собирался к концу восьмидесятых только начать. Идти в президенты? Это была ошибка. Слишком рано…

— Пабло, — голос Марии отвлек Эскобара от раздумий. Она сразу поняла, что с ее Пабло что-то не так — тот случай в ванной его изменил. Очень сильно. Она держала это при себе, но переживала, конечно. Тонко чувствуя мужа, она видела, что тот стал жестче, — хотя куда еще — и одновременно мягче. Но больше всего изменились его глаза. Казалось, что тридцатилетний Пабло разом превратился внутри в шестидесятилетнего. — Родной, ты будешь ужинать? Все готово внизу…

Эскобар сидел в кабинете с выключенным светом, давая отдых уставшим за день работы с бумагами глазам. И эта темная фигура в темном помещении — она вдруг показалась Марии ужасно одинокой.

— Пабло, скажи, все хорошо? Ты же знаешь, что сможешь всегда со мной обсудить что угодно?

Муж ничего не ответил. Вместо этого он предпочел подойти к ней и крепко обнять.

— Мне страшно, Пабло. Что происходит? Ты изменился…

Отстранившись, мужчина посмотрел на свою женщину. И улыбнулся.

— Да все нормально. Просто тогда, в ванной, Господь дал мне кое-что понять. И теперь я с этим пониманием живу.

— Что понять, Пабло? — у Марии было ощущение, что муж ей не договаривает. С другой стороны, он прекрасно понимала, кто он. Ну, по крайней мере, она так думала.

— Много разного. В частности, насколько я был наивен. Но это неважно. Знаешь, надо и правда сделать перерыв. Пойдем, поедим. А завтра весь день проведу с вами.

И, чмокнув ее в лоб, он отправился есть. Вздохнув, она посмотрела ему вслед. Уверенная походка, и, казалось бы, ни одного признака усталости.

Пабло выполнил обещание — весь следующий день он провел с ней и ребенком, развлекая малыша. Наступил уже февраль 79-го, прохладный ветерок (не связанный, впрочем, с временем года) порою проникал внутрь двора, где по траве катались почти-двухлетний Хуан-Пабло со своим отцом.

Именно эту картину застал брат Эскобара Роберто, приехавший на семейный ужин и привезший с собой их мать.

Сильнее всего Пабло Эскобар изменился в отношении к одежде — и вот как раз эту сторону «обновленного Пабло» заметили все. Ранее вечно ходившей в самой простой майке и джинсах с кедами, сейчас он был одет в темно-синий лонгслив из шерсти викуньи, стоивший как бы не больше годовой зарплаты простого работяги из Медельина, похожих оттенков легкие замшевые туфли и льняные брюки-карго. Изящный перстень-печатка из белого золота с довольно крупным рубином, а также часы «Патек Филипп Наутилус» дополняли образ успешного бизнесмена.

— Мама, hermano, рад вас видеть! — поднявшись с газона и отдав сына в руки жены, Пабло обнял мать и пожал руку брату.

Роберто, последние месяцы даже спавший урывками, улыбнулся.

— Я тоже, Пабло. Может, наконец, станет полегче — а то ты меня в могилу загонишь такими объемами работы.

— Мальчики, я так вами горжусь, — Эрмильда Гавириа улыбалась, глядя на сыновей. Работая всю жизнь учительницей, она и подумать не могла, что ее дети добьются таких успехов. Пабло стал большим бизнесменом в недвижимости. Ее старший, Роберто, активно помогал своему младшему брату, хотя и до этого добился огромных успехов: как в спорте, побыв членом сборной Колумбии по велосипедному спорту, а потом будучи одним из ее тренеров, так и в бизнесе, создав небольшую сеть велосипедных магазинов и даже велосипедную фабрику.

Конечно, сейчас этот бизнес был отдан в управление и Роберто занимался им в немногое свободное время, больше в качестве хобби, работая в основном в компании Пабло. Но тем не менее…

А ведь когда-то, когда их ферма разорилась, ей порой казалось, что они так и останутся на дне. Но её усилия и усилия их отца не были напрасными. Ребята справились.

Женщина и подумать не могла, что ее дети стремительно становятся крупнейшими наркотраффикерами в истории. Если бы кто-то вел книгу рекордов по объемам поставок наркотиков, то первые десять позиций этой книге точно были бы за Пабло. Вот и на днях у него случилась одна такая, на двадцать три тонны за раз (наркотики были спрятаны в огромном грузе вяленой рыбы, доставляемой в Штаты из Перу)…

— А давайте сфотографируемся? — предложила Мария.

Предложение вызвало бурное одобрение от госпожи Гавириа, и уже через пару минут Мигель фотографировал счастливое семейство.

— Следующий раз бери своих, — сказал Пабло своему брату. — Детям надо больше общаться.

— Вот уж точно, — Роберто кивнул и устало улыбнулся.

Последние месяцы он работал так, как никогда в жизни. Но при этом он также и чувствовал такое удовлетворение, как никогда в жизни. Он, наконец, начал понимать масштаб замыслов Пабло — и это было не просто «заработать побольше денег и стать президентом». Нет, это было нечто невероятное. Он хотел изменить мир — как минимум, в Колумбии и окружающих странах. Стать президентом? Да, может быть, лет через десять. Вот только теперь, судя по всему, Пабло считал это лишь одной из ступенек…