Аксиома счастья

— Да ладно тебе, — пытался отмахнуться от неё посыльный, — может там всего два выхода и будет. И вообще раньше на это внимания не обращали, не по улице же ходить.

— Раньше может быть, и не обращали, а теперь обращать внимание будем. Вот это принимаем, а вот эти два костюма вези обратно, пусть переделывают.

— У, да что ж ты такая сердитая? — Кипятился парень, — Найти тебе кого, может, тогда подобреешь?

Велена сначала смутилась, но в ней уже проснулся прежний чертёнок:

— Только такого как ты не ищи, а то совсем плохо получится, ни одного костюма тогда не сдашь.

Посыльный уходил, чертыхаясь на новую работницу, а все вокруг прятали свои улыбки.

Произошло и ещё одно событие очень важное в жизни Велены. Одна из пожилых работниц в прошлом была сельской учительницей, но потом переехала в город в семью своего сына, работа в принципе ей была не нужна, но сидеть в четырёх стенах целыми днями было совершенно неинтересно. Именно она предложила Велене снова заняться своим образованием, на что девушка с радостью согласилась. Учёба продвигалась очень быстро, Велене даже иногда казалось, что она действительно стала вспоминать свою жизнь в этом мире, так как многое удивительным образом само всплывало в памяти.

Возвращаясь после рабочего дня домой, Велена всё время удлиняла свой путь, пытаясь пройти по другим улицам, вот и сегодня она решила пройти незнакомым ей маршрутом. Улица, на которую она попала, была довольно оживлённой, машины по ней не ездили, возле витрин магазинов сидели молодые люди с большими планшетами, а рядом с ними были выставлены портреты людей. Из разговоров Велена уже знала, что это художники таким образом пытаются немного подзаработать. В её мире такие люди очень ценились, те, кто умел хорошо рисовать, за свои работы получали хорошие деньги, а те, кто писал портреты знати, быстро становились сами довольно богатыми и знатными людьми.

— Нравится, — спросил её неопрятный парень, когда она рассматривала портрет стоящий рядом с ним, — могу и тебя за сто пятьдесят нарисовать.

— Сколько? — ахнула Велена, — Сто пятьдесят? Вот за это?

Такая нелицеприятная оценка его творчества серьёзно зацепила парня, и он кинулся на защиту своего творения:

— Прежде чем критиковать сама бы попробовала.

— Но ты же с кого-то писал, почему тогда не взяли за такую цену? — Парировала Велена выпад художника.

— Да много ты понимаешь, это было написано специально для рекламы.

— Для рекламы, говоришь? — присмотрелась Велена к портрету, — а может, человек на нём себя не узнал? Вон глаза скосил, и зрачок у тебя неживой получился, а выглядит так, будто целый месяц голодал.

— Это специально, стиль такой, — продолжал парень защищаться, — критиков нынче много развелось, особенно тех, кто сам ничего дельного предложить не может. Ты вот сама-то попробуй, а потом критику наводи.

В другое время Велена не стала бы спорить, но наглая самоуверенность этого художника недоучки её здорово зацепила:

— Если ты так настаиваешь, давай я тебя нарисую.

— Ну-ну, — ухмыльнулся парень, отдавая ей свой планшет, — флаг в руки, барабан на шею.

— Чего? — не поняла Велена.

— Ничего. Пиши давай, посмотрим какой из тебя художник.

В своей прежней жизни Велена рисовала довольно хорошо, ещё бы, её учителями были признанные мэтры этого искусства. Конечно, в целом она скептически относилась к уровню своего мастерства, хотя все вокруг восхищались её произведениями, она прекрасно понимала, что бы она ни написала, это всё равно будет шедевром в суждениях придворных, и поэтому не очень-то доверяла мнению окружающих. Беря у парня планшет, она с некоторой настороженностью подумала, что у неё может ничего не получиться, однако уже с первых движений своей руки былое чувство творческого полёта всецело завладело её сознанием. Сначала несколько размашистых базовых линий для ориентировки, потом ещё несколько более тонких и точных, теперь надо обрисовать контур, наметить глаза, обозначить губы…

Сидящие рядом художники стали потихоньку подтягиваться к ней, пытаясь, не мешая взглянуть на её работу, женщин художниц они видели нечасто, и уж тем более таких которые могли сходу на улице написать портрет, схватив самую суть внутреннего мира человека. Среди здешнего творческого бомонда даже бытовало мнение, что женскому полу такой талант недоступен в силу слишком приземлённого склада ума.

Но девушка не замечала саркастических усмешек:

— «Так подбородочек чуть приподнять, это позволит подчеркнуть излишнюю самоуверенность, губы чуть жёстче и складочку покороче, так сказать придать капельку надменности. Глаза. Хм. Чуть подсушим, замутим, покажем отсутствие наличия ума», — не удержалась новоявленная художница от маленькой мести.

— Получай свой портрет, — сказала Велена, передавая парню свою работу, — ты уж извини, что я тебя таким изобразила, сам виноват.

Тут уже все вокруг, не скрывая больше своего интереса, подошли посмотреть на её работу. С листа на них смотрел именно этот парень, но изображение несло в себе и ещё что-то неуловимое, что придавало ему живость и показывало, какой именно человек был изображён. С одной стороны всё было довольно академично и точно, а с другой для того, кто на него смотрел, становилось понятно, что характер у оригинала не сахар, в нём всего было намешано тут и заносчивость, и безапелляционность суждений и в тоже время какая-то обидчивость.

— Ловко ты его, — восхитился один из художников, — главное суть раскрыла. Где училась?

Вступать в разговоры Велене не хотелось, она внутренне ещё не отошла от того состояния, которое завладело ей, когда она писала портрет. Поэтому неопределённо махнула рукой, изображая что-то типа «где-то там» и отправилась дальше, всё ещё погружённая в свои мысли. Когда она писала в своём мире, то считала это простым время провождением, всё получалось довольно точно, а вот живым получалось не всегда. Но вот сегодня у неё вышло именно то, к чему она всегда стремилась, портрет получился как никогда живой, даже более живой с её точки зрения, чем оригинал, хотя звучало это довольно глупо.

Сзади раздались торопливые шаги:

— Девушка, подождите секундочку.

Велена недоуменно повернулась. К ней спешил прилично одетый человек лет пятидесяти, и хотя нельзя было сказать, что он был одет с иголочки, чувствовался определённый стиль и вкус. Велена уже вполне уверенно ориентировалась в современной одежде:

— Если у Вас есть немного времени я хотел бы с Вами поговорить, — не встретив возражений по этому поводу, он продолжил, — я сейчас видел Вашу работу. Чувствуется рука хорошего художника, — на попытку Велены возразить, он поднял руку, — и не спорьте, я достаточно в этом понимаю, чтобы правильно оценить степень мастерства. У меня к Вам есть предложение, или правильно было бы сказать заказ, причём этот заказ может быть хорошо оплачен…

Велена не выдержала и прервала его:

— Я не художник, и пишу только иногда для своего удовольствия, мне кажется, Вы ошиблись, определяя мастерство по одной моей работе.

— Это вряд ли, и всё-таки, позвольте мне надеяться, что моё предложение не останется без Вашего внимания?

Ого! Вот эта фраза уже всерьёз заинтересовала Велену. В этом мире она пока ещё не встречала такие выражения, только в книгах на историческую тему было нечто подобное, сразу повеяло чем-то знакомым, родным и видимо по этой причине она не нашла в себе сил отказать ему сразу: