Активная мишень

Ухватившись левой рукой за боковину лестницы, капитан оттолкнулся ногами от перекладины и одновременно с грохотом выстрелов обернулся вокруг стойки и повис на одной руке по другую сторону лестницы. При развороте он сильно ударился плечом о вертикальную стойку, и плечо сейчас же отозвалось тупой ноющей болью. Но это была не та рвущая жилы пронзительная боль пулевых ранений, которая разом лишает сил и способности к сопротивлению. Значит, он жив и даже не ранен. И должен достать террориста.

Мысленно подстегнув себя, Антон снова рванулся вверх. А вот террорист явно не ожидал от своего противника такой проворности и на секунду замешкался, что позволило Овчинникову сократить разрыв еще на несколько метров. Каждый следующий шаг приближал его к засевшему на вершине опоры террористу. Прикинув в уме оставшееся до вершины расстояние, Овчинников решил, что через каких-нибудь десять-пятнадцать метров можно будет вести прицельный огонь. Очевидно, понял это и корректировщик, потому что, стряхнув с себя секундное оцепенение, вновь направил на спецназовца свой автомат.

– Сверчок, огонь! – на одном дыхании выпалил Овчинников в микрофон своей рации.

И сейчас же с дальнего края просеки защелкали выстрелы…

В первый момент Мадина решила, что сраженный ее очередью враг сорвался вниз. Она даже свесилась с настила, чтобы полюбоваться его падением. Но на земле, у основания опоры, трупа ее врага не оказалось. Мадина вновь перевела взгляд на лестницу и с изумлением обнаружила, что враг по-прежнему там и уже гораздо ближе. Каким-то чудом перебравшись на обратную сторону лестницы, он продолжал карабкаться вверх. На мгновение их взгляды встретились, и Мадина узнала его. К ней подбирался один из тех спецназовцев, которые конвоировали Ахмеда во время его обмена на плененного ею российского госчиновника. Тогда, в Чирийском ущелье, она хорошо рассмотрела русских псов в прицел своей снайперской винтовки. Жаль, что смогла подстрелить только одного из них. Но теперь она пополнит свой личный счет.

Мадина вновь схватилась за автомат. Сейчас она его достанет. Спецназовец заметил или почувствовал это и в отчаянии что-то крикнул – она не разобрала слов, да и не пыталась. Зачем, если через секунду он будет валяться внизу, распоротый ее автоматной очередью? Мадина вскинула автомат, и в этот момент со стороны леса раздались одиночные выстрелы.

Инстинкт самосохранения бросил Мадину вниз, заставив распластаться на решетчатом настиле, вжавшись в него всем телом. Когда они с Ахмедом так близки к победе, она не может, не имеет права умереть и, значит, не должна подставляться под пули. Мадина змеей переползла к краю пролета и, не вставая с настила, выглянула между скрещивающимися опорными стойками. У опушки леса стоял низкорослый человек, тот самый коротышка, и, обхватив двумя руками пистолет, беспорядочно стрелял в сторону опоры. Со ста метров, которые отделяли край просеки от опоры ЛЭП, он мог попасть только в небо. Но стоило Мадине так подумать, как шальная пуля ударила в металлическую балку менее чем в метре над ее головой. Мадина злобно огрызнулась и, поймав на мушку раскоряченную фигуру коротышки, вдавила спусковой крючок. Автомат забился в ее руках, изрыгнув вместе с пламенем целый сноп пуль. Под аккомпанемент автоматной очереди коротышка кувырнулся на бок и, нелепо поджав под себя ноги, остался лежать в высокой траве на краю опушки…

– Падай, Сверчок! Падай! – выкрикнул в микрофон Воронин, увидев, как террорист на вершине опоры направил свой автомат на противоположный край просеки.

В следующее мгновение автомат террориста разразился длинной очередью, и Воронин, выпустив из рук бинокль, бросился через кусты к опоре. Захрустели обломанные ветки, но Воронин слышал только неумолкающий треск автомата на вершине опоры линии электропередачи. Внезапно очередь террориста оборвалась, и в разом наступившей тишине Воронин отчетливо понял, что не слышит ответных пистолетных выстрелов. Хотя из своего восемнадцатизарядного пистолета Сверкунов не расстрелял и половины патронов! Сердце старшего лейтенанта сжалось от боли, кода он понял, по какой причине замолчал пистолет его друга. Воронин стиснул зубы, не пропуская рвущийся из горла крик ненависти, и, вскинув руку с зажатым в ней пистолетом, трижды выстрелил в сторону террориста…

Едва прошитый автоматной очередью коротышка завалился в траву, как с другой стороны просеки вновь сухо защелкали пистолетные выстрелы. Мадина мгновенно обернулась на звук. От опушки к ЛЭП по просеке несся человек и на бегу стрелял из пистолета.

Еще один враг – уже третий! Сколько же их всего? Пока, похоже, немного, иначе они уже окружали бы ее наблюдательную вышку. Но теперь, когда ее позиция раскрыта, ей долго не продержаться. Возможно, уже через несколько минут вокруг будут десятки спецназовцев. Единственный способ заставить врагов отступить – это обрушить на них всю мощь имеющегося в их распоряжении оружия. Когда ядерный реактор атомной станции разлетится на куски, спецназовцам станет не до нее.

Приняв решение, Мадина перехватила автомат правой рукой, а левой выхватила из нагрудного кармана камуфляжной куртки полученную от Ахмеда портативную рацию…

Овчинников находился на полпути к вершине высоковольтной опоры, когда из кустов на просеку выбежал Воронин и вслед за Сверкуновым открыл по террористу огонь. Такое поведение не было предусмотрено планом. Воронин бросился к ЛЭП и стал стрелять в террориста по собственной инициативе. Но именно его внезапное, незапланированное появление заставило корректировщика занервничать. Взбираясь по лестнице, Овчинников увидел, как заметался наверху террорист, а затем вдруг выхватил из кармана миниатюрную рацию с коротким штырем антенны. Увидев это, Овчинников крикнул в микрофон:

– Парни, прикройте, – а сам из последних сил рванулся наверх.

Его услышал один Воронин, немедленно открывший по вершине ЛЭП беглый огонь. Корректировщик ответил ему длинной очередью из своего автомата. Но Воронин успел заметить, как террорист вскинул оружие, и метнулся в сторону. Корректировщик оказался на редкость опытным стрелком. Не прекращая стрелять, он повел стволом автомата вслед за бегущим по просеке спецназовцем. Взрытая пулями дорожка следов по земле метнулась к Воронину. Но в следующее мгновение его заслонила от террориста железная балка опоры, и выпущенная по Воронину очередь врезалась в нее, уйдя в рикошет.

Схватку Воронина с корректировщиком террористов Овчинников наблюдал, не прекращая карабкаться по лестнице, успев за время перестрелки преодолеть еще одну, уже четвертую, секцию, отделяющую его от вершины высоковольтной опоры. Теперь, когда до верхнего пролета осталось не более пятнадцати метров, балки несущих перекрытий уже не могли служить террористу надежной защитой. Сверкунов и Воронин блестяще справились со своей задачей. Вызвав на себя огонь корректировщика, они позволили командиру подобраться к нему на расстояние прицельного выстрела.

Поднявшись на очередную ступень металлической лестницы, Овчинников увидел между поперечными балками у себя над головой открывшуюся ему на мгновение фигуру террориста и рванул из-за пояса пистолет. Всадив последнюю очередь в опорную стойку, террорист злобно выругался по-чеченски – Овчинников отчетливо услышал его неожиданно высокий голос. Не сумев застрелить Воронина первой очередью, корректировщик не стал тратить время на вторую попытку, а вместо этого поднес ко рту зажатую в кулак рацию. Перед глазами Овчинникова в просвете между опорными балками промелькнул его левый бок и возникла часть плеча и отведенный в сторону локоть. Антон мгновенно вскинул пистолет и, не колеблясь более ни секунды, дважды нажал на спуск.

По крайней мере одна из пуль пробила локоть корректировщика. Прежде чем террорист отшатнулся, Овчинников успел увидеть, как лопнула ткань на рукаве его камуфляжной куртки, а затем над головой капитана раздался пронзительный крик. Что-то не очень тяжелое ударилось о железный настил и, проскользнув между прутьями, полетело вниз. На следующем пролете падающая с вершины опоры небольшая черная коробочка ударилась о горизонтальную металлическую балку. Ее пластмассовый корпус раскололся пополам, и наружу вылетели плоская электрическая батарея и усеянная микросхемами плата. Звучащий с вершины опоры крик боли сменился злобными проклятьями. Антон вновь увидел выставившийся между прутьями решетчатого настила автоматный ствол, а за ним лицо террориста с тонкими, правильными чертами. Но широко распахнутые черные глаза в обрамлении длинных густых ресниц горели ненавистью и неутоленной злобой.