Актриса, или Брат, вспомни все!

— Считай, что так…

Матвей поднялся со своего места, достал из сейфа кассету.

— А ты сказал, что она в бандероли…

— Ты же сама понимаешь, это всего лишь копия…

— И много у тебя этих копий?

— Достаточно.

Он вставил кассету в видеомагнитофон. Снова сел на место. Взялся за пульт дистанционного управления. На экране телевизора появилось изображение. Голая Мари и три мужика над ней. Эх-ма! Ох-ма!.. Матвей аж развеселился.

— Представляю, как это понравится Эдику…

— Весело, да?

— Еще как!..

— А мне нет.

— Да ну! Не может быть! — Он получал удовольствие, издеваясь над Мари.

Мари встала, подошла к видику, вытащила из него кассету и с силой швырнула ее в стену.

— Невесело тебе, да?

— А ты бы веселился на моем месте?

— С чего ты взяла, что я могу оказаться на твоем месте?

— Ты же знаешь, жизнь интересная штука. И в ней всегда есть место для чуда…

— Чудо у меня в штанах…

— Да нет, — подозрительно злорадно усмехнулась Мари. — Чудо не только в твоих штанах. Я знаю одного алкаша, у которого тоже есть чудо. И знаю одну вонючую задницу, в которой это чудо побывало…

Мари достала из своей сумочки какую-то кассету и вставила ее в видеомагнитофон. Включила воспроизведение. На экране появилось… Матвей не мог поверить своим глазам.

Кровать, на ней он, совершенно голый, в позе собирателя ракушек. Сзади над ним трудится какое-то дегенеративное существо. Точно такой же урод держит его за уши и…

Матвей вспомнил тот мерзкий привкус во рту. И боль в заднице. Настя говорила, что пихала ему туда искусственный член. Оказывается, она врала. Член был самый настоящий!..

Он в бешенстве схватил со стола сотовый телефон и швырнул им в телевизор. Изображение исчезло вместе с осколками экрана.

— И все равно, из песни слов не выбросишь, — злорадствовала Мари.

Матвей потянулся к ней через стол, попытался схватить ее. Но она вовремя отступила. И в это время в кабинет вошел Никита, ее телохранитель.

— Дядя нервничает? — с издевкой спросил он.

И закрыл собой Мари. Теперь ее не достать. А на него самого кинуться Матвей не решился. Слишком хорошо он знал, какой силы удар у этого козла… Из Матвея будто пар выпустили. Он обмяк и в бессилии опустился в свое кресло. Его колотило от злости, отчаяния и ощущения собственной беспомощности.

— Ты, дятел, наверное, в школе плохо учился? — продолжал глумиться над ним Никита.

На какой-то миг Матвею показалось, что на его месте он сам. А на месте Матвея — Мари. Власть переменилась. Все перевернулось с ног на голову. Его опустили, как последнего пидера. И теперь всякий может бросить в него камень…

— Не научили тебя народной мудрости. Не рой яму другому, сам в нее попадешь… В чужой колодец ты плюнул. Даже не плюнул, а кончил. И дружки твои этот же колодец испоганили. А теперь пришла пора самому из этого колодца водицы испить… Не пей из этого колодца, петухом станешь!.. Только поздно уже. Испил ты водицы. Козлом ты и раньше был, а сейчас ты еще и петух…

В голосе Никиты появились приблатненные интонации. Матвей весь сжался, когда он подошел к нему и развалился в кресле напротив.

Все, правильно, не рой яму другому… Матвей разработал целую систему, как ставить людей в зависимость от себя. Видеошантаж в этом ряду стоял на первом месте. Теперь он попался на собственный крючок. Его развели, как последнего лоха. Настя, квартира, постель, египетское вино… А потом появились какие-то алкаши. Он про них даже не знал, а они поимели его. И вся эта мерзость снята на пленку…

А ведь у него мать, отец, сестра. Что они скажут, когда им в руки попадет эта запись?.. Катя, любовница его — та вообще ничего не скажет. Усмехнется да бросит его. Ей ведь модельный бизнес тем и не нравится, что там почти все мужики — педики.

А что скажут его дружбаны?.. Вот где будет лом, настоящая катастрофа…

— Ну что, будем компромат на Мари в Японию посылать? — спросил Никита.

— Нет…

— И кассеты все отдашь?

— Все…

— Смотри, как быстро ты поумнел…

— Я больше не буду! — жалобно посмотрел на Никиту Матвей.

— У тю-тю, хороший ты мой!

Никита протянул руку и потрепал его по щеке.

— Слышишь, Мари, он больше не будет… Поверим ему?

— Поверим…

— Не отошлем кассету папе и маме?..

— Не надо. А то они ему по попке нахлестают. А попка у него и без того болит…

— Может, дружкам его дадим посмотреть?

— Жалко его. Вася, друг его, любит в попку делать. А вдруг он на него, бедненького, полезет?..

Матвею показалось вдруг, что он сейчас потеряет сознание. Побледнел он, глаза закатил Мари это заметила.

— Ладно, пошли, Никита. Мальчику плохо. Сейчас в обморок бухнется… Как барышня.. А может, он уже барышней стал?

Мари засмеялась. Матвей сложил руки на столе и уронил на них голову. Он не слышал, как уходили Мари и ее телохранитель. Зато слышал жужжание, с каким кассета выходила из видеомагнитофона. Они забрали запись с его позором с собой. Теперь с ними лучше не связываться…

* * *

Мари смотрела на него с обожанием. Нравился он ей. А потом, из такой трясины ее вытащил.

Они ехали к ней домой после встречи с Матвеем.

— Спасибо тебе, — сказала она. — Крепко ты меня выручил…

— И меня, — добавила Лелька. Она ехала в машине вместе с ними

— Тебя-то чего?

— А Матвей, он хоть и педик, но на женщин у него о-го-го как стоит!

— Удовлетворил?

— Ага… Только я еще хочу…

Никита понял, кого она хочет, и тяжело вздохнул. Надоело ему отбиваться от Лельки.

— А ты не вздыхай. Ты здесь ни при чем. Вот эта штука здесь при чем…

Лелька достала из своей сумочки сверток, заботливо развернула его. Выставила на обозрение гелиевый фаллос. Тот самый, который она Матвею показывала.

Ему-то она эту штуку только показывала. А на вооружение себе взяла. И, похоже, весьма тем довольна.

Никита снова вздохнул. Но на этот раз облегченно. У Мари — Эдик, у Лельки — имитатор. А у него свобода. Ни с кем он не обязан спать… Хотя, если честно, мысль забраться в постель к той или другой казалась ему очень заманчивой.