Актриса

— Михаил Малинов. — Он резво жмет мне руку.

— Алексей Сирин, — отвечаю я на рукопожатие.

— Я много слышал о вас от Тамары Романовны. Честно скажу, рассказ ваш мне понравился. Прочный, твердый, реалистичный. Я бы его с удовольствием опубликовал! Но тогда все эти Аданьевы, Баклажановы и Вознесельские загрызут меня, что я их прозу не публикую в журнале.

— Что же публикуете тогда?

— Только детективы и приключения. Это мой дамасский щит. Я им всем так и говорю. Понимаете, Алексей, у меня журнал выходит тиражом в два с половиной миллиона. На Западе, наверно, о таких тиражах и не слышали. Журнал выходит двенадцать раз в год, и я знаю, что хочет читатель. Хочет он одного — детективов.

— Какая тоска, — невольно вырвалось у меня.

— Согласен. Я их сам читаю с зевотой. Только потому, что нужно отбирать в номер. Я бы с большим удовольствием публиковал прозу Набокова или Сирина. Но не могу себе этого позволить. У меня ведущий по тиражу и популярности в Империи журнал, и я не могу потерять читателей, начав публиковать хорошую прозу.

Народу нужно чтиво, а не литература. Если вы слышали на Западе, мы теперь становимся коммерческими, независимыми изданиями. Я не подчиняюсь больше никому. Могу публиковать все, что хочу! Но не могу терять читателя. Цены на бумагу увеличились в десять раз, нам придется поднять стоимость журнала вдвое. Тираж, естественно, снизится, но, если я удержу его на рубеже одного миллиона, подняв цену, это будет прекрасно. Я ведь должен платить бухгалтерам, секретаршам, писателям, журналистам, художникам, фотографам, доставщикам, распространителям, членам редколлегии — всем. А деньги эти я могу получить только от подписки и продажи.

Он улыбнулся.

— Так что видишь, совсем капиталистический подход. Выживешь или не выживешь, все зависит от рынка. И я хочу, чтобы ты понял меня правильно, Алексей. От публикации одного твоего рассказа я не потеряю читателя, а может, и наоборот, но на меня тут же набросится свора матерых, прозу которых я ни разу не пропустил в журнал, и я наживу себе врагов. Зачем они мне?

Зазвонил телефон, и он, извинившись, поднял трубку. Я огляделся в просторном кабинете с большими окнами и каким-то длинным письменным столом.

— У меня писатель из Нью-Йорка, позвоните позже, — отрезал он и повесил трубку.

— Можно посмотреть ваш журнал?

— С удовольствием, почту за честь.

Он открыл дверцы высокого стенного шкафа, где аккуратными столбиками лежали сложенные мягкие обложки.

— Вот последние три номера. Вам в подарок.

— Спасибо большое. Я собираю все!

Журнал действительно абсолютно переменился, на обложке — картинка с названием зазывающего детектива.

— Он стал походить на американский журнал «Ридерс дайджест», — сказал я, листая.

— Что-то есть, — ответил главный редактор, сев напротив. — Как живется в Америке? У вас есть семья?

— Два малыша, я разведен.

— Сочувствую. А у меня вот сын страдает сильно желудком. Нужен японский неочищенный рис, но его не достать нигде.

— У вас есть визитная карточка?

— Да, да. — Он достает со стола и протягивает мне атласный квадратик.

— Через четыре недели (я здесь буду еще две) вам позвонят и передадут японский рис. Единственное, чтобы кто-то подъехал забрать.

— Конечно, конечно. Алексей, мне неловко утруждать вас. К тому же это стоит денег и времени.

— Дети и книги — единственное, что есть стоящее на этой земле.

— Спасибо большое, я вам безмерно благодарен.

— Это пустяки.

— Вы обмолвились, что собираете библиотеку. Я вам приготовлю кое-что к следующему разу. Надеюсь, мы еще увидимся? — Он взглянул на часы.

— Я хотел бы поговорить, посоветоваться с вами об издании моих книг. Так как вы в гуще…

— С удовольствием. Давайте условимся о встрече на следующей неделе: понедельник, вторник — выбирайте!

Я выбрал. Записал в свой карманный календарь.

— К сожалению, я спешу сейчас на встречу в министерство… Как вы сюда добрались?

— О, это целая одиссея!

— Я знаю, машину сейчас поймать невозможно. Никто не хочет возить. Я еду в центр, а потом мой шофер доставит вас куда угодно.

Я благодарю. Мы садимся на задние сиденья в черную персональную машину, стоящую у подъезда высотного здания, прямо на тротуаре.

— Погоняй, Виктор, опаздываю, — говорит он, и машина рвется с места.

Я наблюдаю через окно. Серые дома, серый тротуар, серая толпа, даже автобусы серого цвета. Серая Империя. Хорошее название для романа.

— Вы пишете, Михаил?

— Есть такой грех, в следующий раз подарю вам свои книжки. Но себя, как многие, в своем журнале не публикую, должен же быть все-таки такт.

Он уже исчезает в массивных дверях, рядом с которыми на золотой табличке написано Министерство.

— Куда изволите? — спрашивает шофер. — В вашем распоряжении три часа.

Я задумываюсь.

— А можно в никуда? Просто по городу. Час — без цели.

— Как прикажете! — И машина трогается.

Он возит меня по центру, набережным, бульварам, мостам. Воспоминания волной накатывают на меня, опять и опять.

Куда все это унеслось? Где моя юность?.. Зачем мне эта взрослая жизнь? Я не выдерживаю и рывком закуриваю. Угощаю своего рулевого. Здесь весь корабль курит.

Он высаживает меня около здания на бульварах, где находится очередная редакция. Я звоню ей из редакции, но телефон безмолвствует. Три часа дня, где она может быть? Я звоню старой знакомой, и мы встречаемся на ужин в одном из кооперативных ресторанов. Куда пускают всех, лишь бы деньги были.

Чтобы порадовать прародительницу, которую зовут мама, я возвращаюсь домой рано. Мы чаюем, и в детское время — одиннадцать часов — ложусь спать. Мама мне что-то говорит, но я не различаю слов. Засыпая, я тревожно уплываю в сонное Царство Морфея.

В десять утра я набираю ее номер и почему-то напрягаюсь.

— Алло, — после третьего гудка раздается в трубке.

— Вас не так легко застать дома.

— Здравствуйте, Алексей.

— Где вы были вчера целый день?

— Приводила себя в порядок. Вы меня прощаете?

— Я подумаю над этим.

— Я не ожидала, что услышу ваш волшебный голос.

— Вы себе набиваете цену? Я не умею говорить комплименты.

— Цену? Наоборот, понижаю. Ну что вы, мне и комплименты!

Я неожиданно расслабляюсь.

— Вы хотите меня увидеть?

— Я не знаю, я не думала над этим. Сейчас подумаю, если позволите… Как вы предполагаете это сделать?

Я рассказываю ей программу на вечер. Она просит позвонить только к шести, чтобы условиться, где встретиться.