Акулькина свадьба

Разожгла остатки дерева в зольнике, и когда дрова прогорели, я сверху разложила немного стружки от ложек и стала искать, что же сделать вместо решётки. Металла вокруг не было в свободном доступе, наверное он очень дорогой. Мне же главное, чтобы рыба и не сгорела, но и пропиталась ароматом дыма. Я на щепу положила какие-то металлические клещи, и сверху водрузила свои жалкие две рыбешки. Когда аромат превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания, я сняла рыбешек с клещей и мечтала прямо-таки вцепиться этой рыбине в хребет.

— Спокойно, Алина! Спокойно! Держи себя в руках, — проговорила я вполголоса и прямо там и села.

Я могу говорить! Я могу говорить, но не всегда и не при всех видимо. Завтра надо потренироваться при тётке. Мало ли, вдруг мой ларингит за месяц или два, что я тут живу, прошёл.

Следующего утра я ждала с нетерпением. Рыбехи дожидались меня в погребе, но и там я их многоступенчато спрятала, сначала в ту же бумагу, потом в корзинку, потом в ведро. Тётка откровенно насмехалась глядя на меня.

Утром ни свет ни заря я побежала на рынок, но день уже был ни рыночный, и продавцов было мало, вчера все закупились.

Я постаралась максимально просто донести стоимость, если рыбина, что я купила стоила пятьдесят копеек, то стоимость такой же, но копчёной, стоила уже рубль. А мелкую я на пробу оставлю.

Я разломила мелкую и стала ждать. Люди с любопытством смотрели на жалкое нечто разложенное на масляной бумаге, и недоуменно глядя на меня уходили прочь.

Холодный ветер дул прямо в лицо, и моя радость по поводу удачной идеи очень даже преждевременна была. Мимо пробегали дети и ухватили половину мелкой рыбешки, слезы навернулись на глаза.

Торговец рыбой увидев это, подошёл:

— Моя рыбка?!

Я кивнула.

— Ты ее сварила?

Я покачала головой

— Пожарила?

Я снова покачала головой и помычала для убедительности. Оторвала кусочек получше ему и дала попробовать.

— Мм, мне нравится. Почем?

Я показала один палец.

— А не дорого, за рубль-то, ту же рыбу продавать.

— Я состряпала серьёзное лицо и покачала головой, типа не дорого!

Торговец улыбнулся, дал мне рубль и забрал рыбину.

Я же на этот рубль прикупила теперь уже две рыбины, причём выбирала пожирнее. Торговец сказал, что даст три, если три еще я ему приготовлю. Я кивнула.

Когда я вернулась домой с шестью рыбинами тётка опешила.

Первое, что она сделала — это схватила веник и огрела меня по хребту с воплем, — где ты это украла?

Я отбивалась как могла, пыталась сказать, что не моя половина. Но при тётке, и в ажиотаже я могла только мычать.

Чуть позже Домна устала, присела и стала спрашивать.

— Ты украла эту рыбу?

Я отрицательно мотаю головой.

— Ты взяла её у торговца рыбой?

Я согласно киваю.

Ты её обещалась приготовить ему как вчера?

Я согласно киваю.

— Пошли, я помогать буду. Шесть рыбин, это не одна, — сказала Домна и пошла со мной в сарай.

Мы с тёткой набрали совсем уж по углам остатки деревяшек, в следующий раз придётся покупать дрова, а дрова стоили пятьдесят копеек вязанка, это нам ещё надо заработать их. И принялись за работу. К утру у нас лежали в рядок шесть очень аппетитно выглядящих длинноносых рыбок.

Придя на рынок, как и было обещано я отдала три штуки торговцу, и он выставил их за один рубль пятьдесят копеек за фунт. Фунт, как я поняла, это примерно полкилограмма наших. И продавал он их не целыми рыбками, а кусочками, и пробовать давал. Когда рыбка у него закончилась, начали смотреть уже на мою. Я не могла себе позволить продавать по весу, у меня нет весов. Да и без обсуждения сложно продать весовой товар. Я просто поставила деревяшку на которой написала угольком палочку. Надеюсь не догадается никто, что я умею читать и писать.

К концу рабочего дня в моём кармане лежало целых три рубля, из которых пятьдесят копеек я потрачу на вязанку хороших дубовых дров, пятьдесят копеек я потрачу на простую еду нам с тёткой, и наконец два рубля я потрачу на свежую рыбу.

Тётку я отправила за едой, а сама прикупив вязанку дров отправилась домой. Иду, низко склонившись, всё-таки тяжело тащить вязанку с моим бараньим весом. Я шла, никого не трогала, и вдруг — вокруг меня лошадиные копыта, я лежу в грязи. Да что же такое-то, что за невезуха такая.

Глава 8

Я встала, смотрю, вокруг нет моих дров. Мне так обидно стало, что злые слезы хлынули из глаз. Сверху откуда-то послышался крик: — Девушка вы в порядке?!

Я сквозь слезы кричу: — Да конечно не в порядке, где мои дрова?!

Я открыла глаза и осмотрелась. Я в своей чёрной болоньевой куртке, и модных брюках с широкими штанинами, сижу в луже на проспекте перед автомобилем, а рядом обеспокоенно бегает мужчина и спрашивает: — Вы не пострадали? У вас всё хорошо?!

Я поняла, наконец, что я вернулась к себе домой и теперь всё будет точно хорошо.

— Всё будет замечательно, — говорю я вслух!

И удивилась, вернулся дар речи.

— Ангелы небесные, как жить-то хорошо, — заорала я на всю улицу. Редкие прохожие обернулись, и взлетела стайка воробьёв. Но мне было всё равно, я вскочила и побежала домой.

К маме я заявилась грязная, и мокрая, и она заохала, и заахала, пытаясь снять с меня мокрую одежду. Я, в этот момент, скороговоркой проговаривала ей свои планы на ближайший месяц.

— Мама, я отменю свадьбу, я позвоню всем прямо сейчас, и тете Зине тоже, я скажу, что я ещё не готова к такому важному шагу!

На этом месте, мама начала ощупывать мне голову, обеспокоенно спрашивая не ударилась ли я случайно головой, пока падала в лужу.

Я же продолжила тараторить, что отменю все рестораны и тамаду, и фотографа, а деньги, которые верну с залога я потрачу на коптильню, которую поставлю у нас в сарае. Надо дров ещё купить, я сразу же вспомнила свою вязанку прекрасных дубовых чурбаков, и почти пожалела, что безвозвратно потеряла их.