Акварели души

А любовь пройдёт, да боль останется!

Подойду к тебе я, посижу в тенёчке,

Да поглажу милые, длинные листочки.

Мы с тобой пошепчемся, да поплачем горестно,

Так от чего ж с другими, нам так боязно?

Ивушка, ивушка, ты моя плакучая!

Знать судьбина наша горько жгучая.

Ивушка, ивушка-бесприданница,

А любовь пройдёт, да боль останется!

Хвостиком плеснула рыбка прыткая,

Словно счастье девичье, – шибко хитрая!

И река подёрнулась зыбью, чуть испуганна,

Хлёстко ей обиженна, незаслуженно!

А кругом струится жизнь беспечная,

Да печаль у ивушки долговечная.

Ей, камыш, проказник, ветрами простуженный,

Ты скажи, ответь, ну где ж мой суженный?

Ивушка, ивушка, ты моя плакучая!

Знать судьбина наша горько жгучая.

Ивушка, ивушка-бесприданница,

А любовь пройдёт, да боль останется!

МОРСКОЙ БОЙ

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Им очень нравилась игра,

Где только ты, где только я.

Она ему: «Начнем. А – два».

Он ей: «Ты ранила меня.

Но ты не сможешь победить,

Ведь я умею уходить!»

Она ему: «Тогда стреляй!

Попробуй, милый, угадай.

Где сокровенные мечты,

Где одиноки корабли».

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Такие разные в ролях,

На неподбитых кораблях.

И он, конечно, попадал,

Туда, куда и не мечтал,

Где все доступны корабли

С листов распахнутой души.

Она сдавалась, и смеясь,

Не думая, да и не злясь.

Но были впредь, всегда точны

Ее ответные ходы.

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Такие разные в ролях,

На неподбитых кораблях.

Он ей: «Ну, что? Начнем. А – два».

«Ты, промахнулся, как всегда».

Он ей: «Не сможешь победить,

Ведь я умею уходить!»

Она ему: «Я в силах ждать,

Но не смогу тебя прощать.

Мы убиваем корабли,

А что останется любви?»

Играли двое в морской бой,

Как будто спорили с судьбой.

Такие разные в ролях,

На неподбитых кораблях.

Им очень нравилась игра,

Но победила в ней судьба.

Она ушла, сорвав с души,

Листы в квадратах для войны.

На тех, зачеркнутых листах,

Она ему не друг, не враг.

Он тихо смотрит и молчит,

Нет, он не ранен –он давно убит.

* * *

Я ушла любя,

Врать не захотела,

Что совсем душа,

По тебе отпела.

И дрожало все.

Отрекаясь к боли,

И хватило же

Для прощанья воли!

И сейчас болит,

Раной догорая,-

Что могу любить

Даже отпевая.

***

Мы – два воздушных змея,

И тянем за веревочки.

Надежда так мала,

Как сердце у Дюймовочки.

Мы так в себе запутались,

Что выше не взлетается,

А маятник тем временем

Качается, качается.

Уже пора одуматься

И отпустить сомнения.

Он веет так же просто,

Наш ветер вдохновения.

Не надо больше нам

Своею силой меряться,

Нам надо лишь любви

Довериться, довериться.

Мы – два воздушных змея,

И чувствами привязаны.

И Богу и судьбе

За эту связь обязаны.

И так в себе запутались,

Что выше не взлетается.

А маятник тем временем

Качается, качается.

ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

Переболела я тобой.

Остался позади горячки бред…

Нет чувств. Вот только боль ещё

Находит правильный ответ.

Я слишком сильная сейчас,

Но не от силы, а от слабости-

Так поднимаются в боях,

Чтоб не испытывать презренья, жалости.

Смотрю в окно – там нет тебя.

Нет в сердце, мыслях и мечте.

И близость уступила место

Какой-то странной пустоте.

Всё изменилось, будто так,

Когда теряешь что-то безвозвратно.

Да, мир такой же, та же я,

Но мало что душе понятно.

Всё будет позже:

Осмысление оформится в слова,

Безумство чувств уступит место мудрости

И жизнь окажется права…

ЦЫГАНСКОЕ

За цыганами, за цыганской бричкой

Я уйду в вековые поля,

Где по самому краю ютится

Той заветной свободы тропа.

И туда, в эту даль, где Россия,

Где у русского ноет в груди.

За державу обидно, да видно,

Не везет мне, как в картах, в любви.

А табор, табор уходит в небо,

И рвется на части душа,

Доступная Богу да ветру.

А мне неподвластна она!

И буду я в красной рубахе,

Распахнутой только судьбе!

Коня под уздцы, да на плаху,

С ворованной жизнью в цене!

И только очам быть бы жгучими,

В них страсти цыганских кровей!

Под песни гитар семиструнных

Вновь сердце забьется сильней.

А табор, табор уходит в небо,

И рвется на части душа,

Доступная Богу да ветру.

А мне неподвластна она!

«Ай, дай, я тебе погадаю!

Ты ручку рублем золоти!»

«Не надо, цыганка, я знаю,