Алая линия

А между тем их лица цвета меди были спокойны и невозмутимы, и держались эти невольные странники с величайшим достоинством.

Адмирал навесил на них множество всевозможных золотых безделушек: товар надо было показать лицом. И тяжелые ожерелья, и широкие пояса с крупными золотыми бляхами индейцы носили с такой гордостью, как будто это были королевские регалии.

Глубочайший интерес вызывали пернатые пленники адмирала – попугаи с берегов Кубы и Эспаньолы. Всеми цветами радуги сияли их крылья и хвосты, и, кроме того, эти заморские птицы, не иначе, как по наущению сатаны, говорили человеческим голосом. Правда, то был какой-то неведомый язык, но один, бесспорно, самый нахальный попугай, нередко приветствовал зевак на чистом кастильском языке, да при этом такими словами, от которых краснел даже боцман, сопровождавший в этом походе адмирала.

Львы, тигры, слоны, верблюды почему-то не водились в тех краях, где побывал адмирал. Однако Педро Сальседо вошел в роль вице-адмирала и охотно показывал на стоянках шкуры неведомых заморских тварей: собак странного вида и зверьков – индейцы называли их агути, – похожих и на кроликов, и на крыс.

Одним словом, даже Севилья, где в пасхальные дни было на что посмотреть (а в Севилью Колумб попал как раз на пасху), пришла в восторг от адмиральской процессии, и дом у Иконных ворот в приходе святого Николая до позднего вечера был окружен толпой взволнованных зрителей. В этом доме нашли приют индейцы и попугаи.

Тем временем на пути из Барселоны в Севилью днем и ночью скакали королевские курьеры. Вконец загоняя лошадей, подымая тучи пыли, они доставляли Колумбу спешные послания королевской четы и тем же аллюром мчались в Барселону с письмами адмирала.

Изабелла и Фердинанд с нетерпением ждали Колумба. Мысль о короле Жуане не давала им покоя, и они желали как можно скорее обсудить с адмиралом планы новой экспедиции в только что открытые земли.

Опережая Колумба, повсюду распространялись удивительные вести: найден новый путь в Индию, где-то близ ее берегов открыты большие и цветущие острова.

В день благовещенья, 25 марта, смотритель дворцовой палаты короля Фердинанда Луис де Сантанхель получил от адмирала письмо.

Именно Сантанхелю, человеку, который год назад убедил короля и королеву принять проект генуэзского мореплавателя, адмирал адресовал первое сообщение о своем великом плавании и землях, открытых по ту сторону моря-океана.

Столь приятные новости Сантанхель не мог утаить от своих друзей. А друзей у него было много, и, желая их осчастливить, он отнес в барселонскую типографию адмиральское письмо.

И сырые, пахнущие типографской краской листки сообщили миру об удивительном открытии Христофора Колумба.

В середине апреля адмирал подошел к Барселоне. Широкая дорога, огибая чудо-гору Монтжуич – на зависть всем зодчим Испании создала природа этот многобашенный замок и вознесла его к небесам, – стремительно бежала на восток, к древней столице Каталонии. Справа под крутыми обрывами синело море, тихое и ласковое.

Резкий поворот – и за высоким утесом открылись могучие городские стены. Близ узкой бреши Таррагонских ворот на дороге и под стеной скопилось множество всадников. Сверкали кирасы и шлемы, в воздухе реяли разноцветные стяги, соленый ветер далеко вокруг разносил звуки, от которых пьянеют рыцарские сердца: стальной лязг доспехов, звон мечей, конское ржание, цокот копыт.

Весь цвет кастильской и арагонской знати, все родовитые сеньоры Каталонии вышли на Таррагонскую дорогу, чтобы у стен Барселоны встретить адмирала моря-океана.

Стояли в четком строю герцоги, графы, маркизы, бароны, на боевых конях сказочной красоты гарцевали князья церкви – архиепископы, епископы, настоятели монастырей, приоры духовных орденов.

На белой, как горные снега, кобыле восседал глава кастильской церкви – кардинал и архиепископ Толедский дон Педро Гонсалес де Мендоса, самый влиятельный советник королевы Изабеллы.

Эта блистательная рать, встретив адмирала, двинулась в город вслед за его обозом. Такие почести отдавались лишь королям. Сын генуэзского ткача, плебей без рода и племени, вступал в Барселону как венценосец.

Король Фердинанд был хитер как лис. Это он задумал торжественную встречу адмирала, он же приказал всем знатным сеньорам выйти к Таррагонским воротам и по пятам сопровождать затем своего гостя.

Он унизил этих сиятельных господ, он лишний раз дал им понять, что его воля – закон, что времена былых дворянских вольностей миновали безвозвратно. И он знал: эти надменные и кичливые сеньоры никогда не простят адмиралу барселонский спектакль.

Генуэзец навсегда останется выскочкой, изгоем, и, когда, минует нужда в его услугах, избавиться от него будет легче легкого. Завистники же, почуяв, что адмирал в немилости, отвернутся от него, как от прокаженного.

Королева Изабелла понимала своего супруга без слов. Церемониал встречи она одобрила. Но Изабелла была мудрее Фердинанда, и она сказала королю:

– Друг мой, барселонцы вас не очень любят, но вы подогреете их чувства, если встретите адмирала не в тронном зале, а на площади. Такое зрелище барселонцы не забудут, и вам они будут благодарны до скончания своих дней.

И вот эта невозможная процессия – герцоги и графы в хвосте у безвестного чужестранца – вступила в Барселону.

Барселона… До чего же меткий глаз был у карфагенского полководца, завоевателя Испании, Гамилькара Барки! Отличное место он выбрал для гавани-крепости, гавани Барсины. На самом перекрестке бойких морских путей Средиземноморья лежала эта гавань, и отсюда легко было подобраться к северным рубежам Рима.

В Барсину стекались купцы из Массилии, Утики, Лилибея, Сиракуз. Здесь они скупали у неукротимых иберов, исконных обитателей испанской земли, железо и медь, кожи и воск, медь и шерсть.

В Барсине стоял лагерем накануне своего легендарного похода в Италию Гамилькаров сын Ганнибал.

Много воды унесла с тех пор в море бурная река Льобрегат. Карфагенян сменили римляне, затем пришли германские варвары -вестготы, а спустя еще три столетия сперва до Пиренеев, а потом до самой Луары дошли арабские завоеватели, и целый век продержались они в древнем городке Барсине.

Но в IX столетии этот городок – в ту пору он уже назывался Барселоной – изгнал иноземцев и обрел полную независимость. Торговое селеньице превратилось в цветущий город. Подобно Венеции и Генуе, Барселона стала могущественной морской державой. Барселонские корабли появились у берегов Египта и в гаванях Кипра, барселонские купцы основали свои фактории в городах Византийской империи и Иерусалимского королевства, они вышли за геркулесовы столпы и достигли берегов Англии и Фландрии.

В XII веке Барселона вступила в тесный союз с Арагонским королевством, а полтора века спустя предприимчивые горожане и арагонские рыцари прибрали к рукам добрую половину Греции и едва не овладели самим Царьградом.

Барселона протянула свои цепкие щупальца во все страны Средиземноморья, она освоила хитрое искусство морской торговли. Барселона богатела, Барселона неустанно приумножала свои барыши, к голосу барселонской лонхи – одной из старейших бирж Европы – прислушивались купцы и банкиры Генуи, Флоренции, Милана и Парижа.