Александр III и его время

Экономику и статистику великому князю Александру Александровичу преподавал профессор политической экономии Московского университета Иван Кондратьевич Бабст, который, как мы уже отмечали, в 1862-1863 гг. читал этот же курс старшему сыну Александра II Николаю. В 1864-1868 гг. Бабст был директором Лазаревского института восточных языков в Москве, с 1867 г. управлял Московским купеческим банком. Кони лаконично говорит о нём: «Иван Кондратьевич Бабст читал нам политическую экономию по Рошеру, прибавляя от себя лишь краткое исследование об организации и деятельности банков. Когда на кафедре появлялась его крупная фигура с заспанным лицом землистого цвета и он, закатывая глаза, начинал тягучим голосом свою лекцию, часто употребляя выражение «Можете себе предста-а-а-вить», слушателями овладевала невольная сонливость. Его лекции статистики состояли из голых цифр и географических терминов. Было очевидно, что практическая финансовая деятельность, которой он в начале шестидесятых годов предался, отвлекала его от учёных трудов и от кафедры» (161, т. 7, с. 100-101).

В 1866 и 1869 гг. Бабст сопровождал наследника престола в путешествиях по России. Работы Бабста по проблемам всеобщей истории, политэкономии, экономической географии и статистике печатались в различных периодических изданиях. Сотрудничал он в журнале «Вестник промышленности», в газетах «Акционер», «Москва» и «Москвич». Выступал за необходимость и благотворность реформ второй половины XIX в. Являлся сторонником конституционно-монархического государственного строя. Скончался Иван Кондратьевич в 1881 г. на 58-м году жизни.

Ряд лекций по экономике цесаревичу прочитал Фёдор Густавович Тернер. Это был довольно начитанный, безукоризненно честный, но по характеристике Половцова весьма ограниченный человек. После окончания Петербургского университета в 1850 г. он в возрасте 27 лет поступил на службу в Министерство иностранных дел. Через 6 лет Тернер был назначен секретарём экспедиции церемониальных дел при Особой канцелярии Министерства императорского двора. В 1859 г. его причислили к канцелярии Кавказского и Сибирского комитетов для занятий по статистической части. В 1862 г. он переведён в Министерство финансов чиновником особых поручений, откуда был командирован в Германию для изучения работы прусских таможен. В 1864 г. Тернера определили совещательным членом статистического совета при Министерстве внутренних дел, а вскоре — вице-директором департамента внешней торговли. В течение зимы 1865-1866 гг. он давал по четыре урока статистики и экономики новому цесаревичу. В своих «Воспоминаниях жизни» Тернер писал: «Я тогда не предвидел, что много лет спустя мне самому придётся в течение почти полугода докладывать ему по разным финансовым делам во время моего управления Министерством финансов за болезнью Вышнеградского. Я мог заметить во время моих занятий с Его Высочеством, что уже и в эти молодые годы в нём проявлялись те черты характера, которые впоследствии выступили у него ещё с большей ясностью. Чрезвычайно скромный и даже недоверчивый к себе, государь наследник проявлял, несмотря на то, замечательную твёрдость в отстаивании раз сложившихся у него убеждений и мнений. Он всегда спокойно выслушивал все объяснения, не вдаваясь в подробное возражение против тех данных, с которыми он не соглашался, но под конец просто и довольно категорически высказывал своё мнение. Так, напр., по вопросу о таможенной охране, когда я объяснял ему вредные последствия чрезмерного таможенного покровительства, Его Высочество, внимательно выслушав все мои объяснения, под конец высказал мне откровенно, что, по его мнению, русская промышленность всё же нуждается в значительной охране. Это, впрочем, был единственный пункт, в котором он высказал мне своё определённое мнение, не вполне согласное с тем взглядом, который я развивал на данный предмет» (51а, с. 49). В 1872 г. Тернер стал членом совета при министре финансов, а в 1880 г. — директором Департамента государственного казначейства. В 1892 г. при И. А. Вышнеградском Тернера назначили на должность товарища министра финансов и сенатором. Подчёркивая его честность, Победоносцев остроумно заметил, что «… это та лампада, которая горела перед образом у нигилиста Желябова, когда его пришли арестовать». С 1896 г. Тернер — член Государственного совета. Был известен своими работами по земельным вопросам. Скончался Фёдор Густавович в 1906 г. Похоронен на Волковском лютеранском кладбище в Петербурге.

Основы государственного устройства русской империи наследнику престола читал Модест Андреевич Корф. 1 июня 1865 г. Александр Александрович отметил в своём дневнике: «В 1/2 1 был у меня в первый раз М. А. Корф. Начал он очень хорошо и умно, надеюсь, что будет так продолжаться». Действительно и все последующие лекции его были прослушаны великим князем с большим интересом. За плечами Корфа была довольно насыщенная кабинетная жизнь. Родился он в Петербурге в 1800 г. Происходил из старинного дворянского рода Вестфалии. Был лицеистом первого выпуска. С 1826 г. работал у знаменитого М. М. Сперанского во втором отделении императорской канцелярии, участвовал в подготовке «Полного собрания законов» и «Свода законов». Корф выделялся высокой культурой и государственным умом. Он олицетворял собой деликатность и вежливость, приличие в поведении и речах. Немало значимых, общедержавных документов прошло через его руки на посту управляющего делами Комитета министров, Государственного секретаря, начальника Второго отделения императорской канцелярии, председателя Департамента законов Государственного совета. «В эпоху Николая I барон Корф, — заметил Д. А. Милютин, — как и все современные государственные люди, отличался изворотливостью в ведении дела, прилаживанием к чужим взглядам и неустойчивостью собственных убеждений». Николай I выказал Корфу особое доверие: в 1847 г. ему было поручено читать курс правоведения великому князю Константину Николаевичу. Впоследствии он читал основы государственного устройства русской империи младшим сыновьям императора Николаю и Михаилу Николаевичам, а в царствование Александра II великим князьям Николаю, Александру, Владимиру и Алексею Александровичам. Корф умер тихо в 1876 г., как будто заснул, от старческой слабости. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге.

Помимо вышеназванных педагогов занятия с цесаревичем проводили и другие преподаватели. Французскому языку продолжал обучать его М. Реми, который находился рядом с великим князем с его ранних лет. Государственное право изучал с наследником Г. Пискарёв, английскую литературу преподавал М. Мечин. Когда 31 мая 1865 года он провёл последнее занятие, великий князь отметил в своём дневнике: «Мне всякий раз жаль кончать с каждым учителем занятия, потому что разом прерываются все близкие отношения между учителем и учеником, а иногда эти отношения бывают очень хорошие. М. Мечин — человек солидный и отличный англичанин, которого мы все любили и любим, но с ним по крайней мере я буду ещё видеться, потому что он будет продолжать с моим братом Владимиром». Бесспорно, чтение курсов различных наук расширяло кругозор нового наследника, но, по всей видимости, не могло изменить основные черты его сложившегося характера. Кроме того, новое положение великого князя возлагало на него, так сказать, представительские функции, что ограничивало время для учёбы. Цесаревич вынужден был вместе с государем соблюдать церковный и светский этикет, бывать на различных официальных заседаниях, приёмах, визитах и встречах, смотрах, парадах и балах, тем более что Александр II «дорожил тем, чтобы новый наследник везде являлся и везде его сопровождал».

3. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Величайшая радость в жизни человека — быть любимым, но не меньшая — самому любить.

Плиний Младший

Издавна известно, что ничто не усиливает любви так, как неодолимые препятствия. В полной мере эта истина соответствует той любви, которая возникла между двумя сердцами — великого князя Александра Александровича и фрейлины его матери, княжны Марии Элимовны Мещерской.

Впервые он увидел её весной 1864 г. в свите императрицы. Молодая фрейлина была довольно мила: стройная брюнетка, приветливая и общительная. Великого князя она пленила своей элегантностью и живостью ума. От самого рождения судьба её несла некоторый отпечаток трагизма. Мария была дочерью князя Элима Петровича Мещерского и его жены Варвары Степановны (в девичестве Жихаревой). Родилась она 12 февраля 1844 г. Отец её известен как сотрудник русских альманахов и журналов, поэт, писавший преимущественно на французском языке. Служил он в качестве атташе русского посольства в Дрездене, Турине и Париже, был корреспондентом Министерства народного просвещения, имел придворное звание камер-юнкера, а также чин титулярного советника.

Элим Петрович многое сделал для укрепления культурных связей между Россией и Францией, ознакомления французского читателя с современными ему русскими поэтами: А. С. Пушкиным, В. А. Жуковским, Е. А. Баратынским, В. Г. Бенедиктовым, И. И. Козловым, Н. М. Языковым и другими. Современники отмечали европейскую образованность, благородство натуры и «русский дух» Мещерского. Вёл он богатую, беспечную светскую жизнь, имел красивую внешность и экзальтированность человека, исполненного романтических причуд, был краснобаем и задиристым дуэлянтом. Умер 7 ноября 1844 г. от водянки, сопровождающейся истощением, на 47-м году жизни, когда Марии не исполнилось и года. Мать, красивая молодая женщина, оказалось в сложном положении, средств для существования осталось немного. В то же время взаимоотношения со свекровью — безбедной, но своенравной Екатериной Ивановной (урождённой Чернышёвой), разведённой с мужем, обер-прокурором Священного синода, сенатором, князем Петром Сергеевичем Мещерским, — не сложились.

Детские годы Марии прошли в одном из красивейших городов мира — Париже и на Лазурном берегу Средиземного моря, во Французской Ривьере, под контролем то матери, то бабушки. В пятнадцать лет она потеряла мать, бабушка Катя перевела её в Ниццу, где она была взята под покровительство императрицы Александры Фёдоровны, жены Николая I. Мария за границей почти всё время болела. Когда ей исполнилось 18 лет, состоялся переезд «парижской сиротки» в Петербург, в дом на Сергиевскую к тётке — княгине Елизавете Александровне Барятинской (до замужества кн. Чернышёвой). Граф С. Д. Шереметев в своих мемуарах пишет: «… я был в полку, когда прибыла в дом Барятинских девушка очень молодая, с красивыми грустными глазами и необыкновенно правильным профилем. У ней был один недостаток: она была несколько мала ростом для такого правильного лица… Красивое, словно выточенное лицо с глубоким выражением глаз, в ней было что-то загадочное, она была молчалива и на меня смотрела несколько свысока» (354, с. 71).

«Нельзя сказать, — продолжает Шереметев, — чтобы княгиня Барятинская её баловала. Напротив того, она скорее держала её в чёрном теле. Она занимала в доме последнее место, и мне как дежурному и младшему из гостей, когда приходилось обедать у полкового командира, не раз доставалось идти к столу в паре с княжной Мещерской и сидеть около неё… Присутствие такой скромной и красивой девушки не могло остаться не замеченным. Хотя она говорила не совсем правильно по-русски, но старательно, пребывание за границей, конечно, давало себя чувствовать, хотя она и старалась втянуться в новую обстановку. Впрочем, дом княгини Барятинской всего менее был русским домом, несмотря на присутствие хозяина, князя Владимира Ивановича» (354, с. 415). По протекции родственников Мария была представлена императрице Марии Александровне, супруге Александра II и получила фрейлинский шифр. С первых дней пребывания в России, по её признанию, она почувствовала себя хорошо как никогда.

И вот встреча с наследником престола… Ей 20, ему 19 лет. Имело ли это значение тогда? Возможно. Ведь девушка, как правило, в эти годы опережает юношу в своём развитии. Не будучи красавицей, в строгом смысле, она была довольно симпатична, приветлива и добра, отличалась откровенностью, насмешливостью и остроумием. Кроме того, она была хорошо воспитана, изящна и грациозна, неплохо разбиралась в литературе, искусстве и музыке, прекрасно владела французским и английским, играла и рисовала, писала стихи, ездила верхом на лошади.