Александр III и его время

По мнению цесаревича, именно Константин был главным приверженцем либеральных реформ, приведших страну к террористической вакханалии. Это подтверждает в своём дневнике и государственный секретарь А. А. Половцев: «Говоря о смерти отца, великий князь Владимир рассказывает, что одним из первых явился к смертному одру и был здесь свидетелем жестокой сцены: стоявший на коленях Константин громко рыдал, а нынешний государь в припадке нервного раздражения кричал: «Выгоните отсюда этого человека (указывая на Константина), он сделал несчастие моего отца, омрачил его царствование и т. д. Владимир схватил за руки своего старшего брата и тщетно старался его успокоить» (221, т. 2, с. 148).

Александр III, примерный семьянин и любящий муж, искренне считал, что многочисленная императорская семья, состоящая из высокопоставленных людей, должна служить примером для миллионов подданных. Он, нежно любивший свою мать, императрицу Марию Александровну, тяжело переживал связь отца с княжной Е. М. Долгорукой. Но терпимость в отношении отца вовсе не означала, что и другим родственникам позволено нарушать нравственные устои, афишировать свои альковные связи и, более того, обзаводиться побочными семьями.

Чувствуя негативное отношение молодого императора к себе, Константин Николаевич уже через три дня после гибели Александра II признался близкому к нему, государственному секретарю Е. А. Перетцу: «Что будет теперь, не знаю. Буду ждать. Кажется, мои акции плохи» (208, с. 28). Однако Александр III не скрывал своего неприятия к Константину Николаевичу. Спустя две недели, Перетц записывает в дневник: «… государь отозвался о великом князе Константине Николаевиче чрезвычайно неблагосклонно: «Я не могу его видеть; пусть уедет он куда хочет…» (там же, с. 51). 12 мая 1881 г. великий князь уехал из Петербурга в Ореанду с балериной А. В. Кузнецовой и детьми, рождёнными от этой связи. После долгих колебаний, Константин Николаевич прислал царю так называемое добровольное прошение об увольнении.

13 июля Александр III подписал высочайший указ Государственному совету: «Снисходя к просьбе Его Императорского Высочества государя великого князя Константина Николаевича всемилостивейше увольняем Его Высочество от должностей Председателя Государственного совета, Председательствующего в Главном комитете об устройстве сельского состояния и Председателя Особого присутствия о воинской повинности с оставлением в званиях генерал-адмирала, а также в прочих должностях и званиях» (28, оп. 1, д. 10, л. 9).

Как всегда, беда одна не приходит. В ночь с 7 на 8 августа из-за нелепой случайности сгорел любимый дворец великого князя в Ореанде — пожар начался на чердаке, а затем, несмотря на отчаянные усилия брандмейстеров, охватил всё здание. Константин Николаевич поселился в маленьком домике, получившем название Адмиральский, известного ранее как Императорский домик, поскольку здесь император Александр I в 1825 г. почувствовал первые приступы болезни, которая вскоре свела его в могилу.

22 августа 1881 г. в 50-летний юбилей великого князя Константина Николаевича в звании генерал-адмирала Александр III пожаловал ему двойной портрет императоров Николая I и Александра II «при очень милостивом рескрипте», на котором собственноручно сделал приписку: «Искренне вас любящий». Портрет и рескрипт были доставлены в Ореанду довольно многочисленной депутацией от флота, Морского министерства и Гвардейского экипажа, в числе которых были адмиралы П. В. Козакевич, Д. 3. Головачев и тайный советник М. А. Пещуров. В день юбилея великий князь получил около 200 телеграмм, в числе их была одна за подписью «Саша и Маня» (государь и императрица). Осенью того же года Константин Николаевич с Кузнецовой и детьми уехал во Францию — Ниццу и Париж, а в Ореанду вернулся весной 1882 г. 1 октября 1884 г. он заложил там первый камень в основание церкви Покрова Пресвятой Богородицы, которая была готова и освящена ровно через год. Впоследствии церковь в Ореанде была упомянута А. П. Чеховым в его рассказе «Дама с собачкой». Размеренно шли годы. Великий князь надеялся на своё возвращение в Петербург на другое поприще — учёное, на должность президента Академии наук и главного начальника разных обсерваторий и тому подобных учреждений, тем более что большая часть учёных уважала его и имела к нему доверие (208, с. 92). В 1889 г. Константин Николаевич тяжело заболел. Вследствие паралича отнялась левая сторона, пропала речь. Последние три года он жил в Павловске.

«Только когда перед своей смертью, — свидетельствовал Витте, — великий князь приехал в Петербург и поселился в Павловске в настоящей своей семье, император Александр III приехал к великому князю, отнёсся к нему чрезвычайно благосклонно и почтительно, как к своему дяде. Тогда только, за несколько дней до смерти, великий князь понял всю доброту и честность государя и, мне известно, когда к нему подошёл император, Константин Николаевич, уже не будучи в состоянии говорить, взял его руку и поцеловал в знак своего преклонения перед главой царской семьи» (84, т. I, с. 414). Сын Константина Николаевича Константин Константинович (известный поэт К. Р.) даёт более точное описание поведения своего отца во время этой встречи в своём дневнике 10 октября 1889 г. Он пишет: «Папа плакал, закрывал лицо рукою, притягивал к себе государя и целовал его. Потом он захотел встать, Полиголик (прозвище П. Е. Кеппена) и я помогли ему и он проводил государя до дверей». Умер великий князь 13 января 1892 г. в Павловске. Александра Иосифовна обижалась, что Александр III посетил только одну панихиду. Погребён великий князь был 15 января в Петропавловском соборе. Перезахоронен в усыпальницу 23—26 сентября 1911 г.

Драма старшего сына

Великий князь Константин Николаевич, судя по воспоминаниям современников, без ума любил своего старшего сына Николая и не щадил ни средств, ни времени на его воспитание. Писатель Д. В. Григорович, состоявший некоторое время воспитателем Николы (как его звали в семье), вспоминал его с симпатией. Следуя традициям императорской династии, Николай Константинович стал военным. Близкая ко двору великой княгини Александры Иосифовны графиня К. Клейнмихель замечает в своих записках, что «он хорошо и старательно учился в Академии Генштаба, был очень красивым юношей с прекрасными манерами, хорошим музыкантом и обладал прекрасным голосом» (371, 2002, № 10, с. 131). Первым из великих князей Николай окончил Николаевскую академию Генштаба, получил серебряную медаль и был зачислен в Конногвардейский полк. Его брат Константин Константинович в 1871 г. в дневнике отметил, что вся семья любуется Николаем и гордится тем, что он — командир эскадрона. Почувствовав самостоятельность Николай Константинович стал вести фривольную жизнь, имел беспорядочные половые связи, к двадцати годам «заработал сифилис». Вскоре он увлёкся симпатичной и обольстительной кокоткой — американкой Генриеттой Блекфорд (будущей писательницей Фанни Лир), намного старше его. Летом 1872 г. влюблённые побывали в Вене, Мюнхене, Риме, Неаполе и Турине. Николай всюду одаривал её по-царски дорогими подарками. Стремясь разорвать связь с безродной американкой, великий князь Константин Николаевич добился того, что в феврале 1873 г. уже в звании полковника его сын был направлен в далёкий Туркестан и принял участие в Хивинском походе. Однако разлука ещё более сблизила возлюбленных. Николай переводит на счёт своей подруги огромные суммы… Беда разразилась в апреле 1874 г. Чтобы сократить изложение, сошлёмся на дневниковую запись военного министра Д. А. Милютина. «Сегодня утром (18 апреля 1874 г. — Е. Т.), — помечает он, — государь растрогал меня своим глубоким огорчением; он не мог говорить без слёз о позоре, брошенном на всю семью гнусным поведением Николая Константиновича. Государь рассказал мне всё, как было; подробности эти возмутительны. Оказывается, что Николай Константинович после разных грязных проделок, продолжавшихся уже несколько лет, дошёл наконец до того, что ободрал золотой оклад с образа у постели своей матери и похищал несколько раз мелкие вещи со стола императрицы. Всё краденое шло на содержание какой-то американки, которая обирала юношу немилосердно. Всего хуже то, что он не только упорно отпирался от всех обвинений, но даже свалил вину на других (капитана Е. П. Варпаховского, бывшего при нём за адъютанта. — Е. Т.), на состоящих при нём лиц. Государь довольно долго говорил об этом тяжёлом для него семейном горе, несколько раз возвращался к нему в продолжение моего доклада, высказывал своё намерение исключить Николая Константиновича из службы, посадить в крепость, даже спрашивал мнения моего — не следует ли предать его суду. Я советовал не торопиться с решением и преждевременно не оглашать дела. Была речь о том, чтоб освидетельствовать умственные способности преступника: поступки его так чрезвычайны, так чудовищны, что почти невероятны при нормальном состоянии рассудка. Может быть, единственным средством к ограждению чести целой семьи царской было бы признание преступника помешанным (клептомания)» (187, т. I, с. 152-153).

Врачи, освидетельствовавшие Николая, доложили Александру II, что странности проявляются уже в том, что «он не только не опечален всем случившимся, но шутит и кажется совершенно равнодушным». Ему объявили, что он лишён чинов и орденов и будет в заточении без срока, что также было принято равнодушно. Государь на семейном совете принял решение признать Николая Константиновича психически больным. Г. Блекфорд была арестована, но вскоре освобождена с условием безвозвратного выезда из России. Ей были запрещены любые контакты с Николаем. После переговоров у неё выкупили финансовые обязательства юноши на 100 тыс. рублей и его духовную, хранившуюся в американском посольстве, за половину стоимости.

11 декабря 1874 г. царь подписал указ, извещающий о болезни Николая Константиновича, и назначил над ним опеку «в лице его августейших родителей». Для вел. кн. Николая Константиновича началась новая жизнь в условиях постоянного контроля со стороны явных и тайных надзирателей. Как показало время, контроль этот был не столь строгим, поскольку уже в Ореанде, куда первоначально перевели Николая, он вскоре сошёлся с новой женщиной — Александрой Александровной Демидовой (урождённой Абаза), бывшей женой камер-юнкера, имевшей от первого брака пятерых детей. Стремясь избавить великого князя от новой навязчивой любви, в 1875-1877 гг. его переводят с одного места на другое (село Смоленское Владимирской губернии, Умань Киевской губернии, вновь в Ореанду, Тавров Подольской губернии и Оренбург). После Таврова, он наконец расстался с Демидовой, которая прижила от него ещё двоих детей и получила по указанию Александра II около 5 тыс. рублей в год из капиталов своего возлюбленного. Спустя два года Демидова вышла замуж за графа П. Ф. Сумарокова — Эльстена. Прибыв в Оренбург 26 мая 1877 г., Николай Константинович продолжил свои научные исследования Средней Азии. В том же году в Оренбурге он опубликовал работу «Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим», написанную в основном ещё в Таврове. Им овладевает идея постройки железной дороги в Туркестан. В течение 1877 г. великий князь дважды побывал в экспедициях в песках Каракумов (с 19 июня по 29 июля и с 14 сентября по 11 октября). Свои наблюдения он обобщил в двух книгах — «О выборе кратчайшего направления среднеазиатской железной дороги» и «Пески Кара-Кум по отношению к среднеазиатской железной дороге», получившие лестную оценку Русского географического общества. Однако высший свет вскоре был снова шокирован известием о том, что Константин Николаевич 15 февраля 1878 г. тайно обвенчался с дочерью оренбургского полицмейстера Надеждой Александровной Дрейер (1861-1929). В результате вскоре последовал специальный указ Священного синода о расторжении брака. Великого князя переводят на жительство в Самару, а оттуда в конце ноября 1880 г. — под Петербург в имение Пустынька, в часе езды от Николаевского вокзала. После 1 марта 1881 г. положение опального князя резко ухудшилось. Николай Константинович обратился к Александру III с просьбой разрешить ему приехать в Петербург и «помолиться праху обожаемого монарха». На что молодой император, испытывая неприязнь к своему кузену, резко ответил: «Сколько живу, ты не увидишь Петербурга». После того как ему было запрещено приезжать в столицу на погребение Александра II, Николай Константинович заявил, что если его считают сумасшедшим, то он не будет присягать Александру III, так как «сумасшедших к присяге не приводят» (371, 2002, № 10, с. 135).

Вскоре местом пребывания князю был определён Ташкент. Инструкция туркестанскому генерал-губернатору, составленная П. А. Черевиным и утверждённая Александром III, предписывала «обращение с Его Высочеством… как с частным лицом, а не членом императорского дома». Инструкция в то же время разрешала Н. А. Дрейер жить с великим князем, вследствие чего их брак был восстановлен.

Переехав в Ташкент летом 1881 г., Николай Константинович прожил там более 35 лет, до своей смерти в 1918 г. По императорскому указу наследственные права от старшего сына (Николая Константиновича) перешли к Константину Константиновичу. Канцелярия уделов вместо ежегодно положенных 200 тыс. посылала Николаю 12 тыс. рублей. Тем не менее великий князь пускал эти деньги в прибыльный оборот и к началу XX в. стал миллионером (после смерти Александра III положение его улучшилось, он получил право распоряжаться своим имуществом).

Князь много занимался ирригационными работами, вкладывая в них значительные средства. Для орошения Голодной степи в первой половине 1890-х гг. на свои суммы Николай Константинович соорудил канал из Амударьи к Узбою. До 1900 г. им построены два рабочих посёлка — Старый и Новый Искандеры, прорыты каналы «Искандер» и «Ханым», а также магистральный канал имени императора Николая I в 60 вёрст длиной, орошавший около 8 тыс. хлопковых делянок. Из 40 млн рублей, затраченных на строительство, великий князь вложил 2 млн личных денег. Кроме выше названных, Николай Константинович построил в Голодной степи ещё 7 посёлков — Николаевский, Конногвардейский, Романовский, Надеждинский, Верхне-Волынский, Нижне-Волынский и Обетованный. В них он поселил стекавшихся к нему туркестанских отставных солдат, оренбургских казаков, хлыстов и беглых сибирских каторжников. В Ташкенте он построил хлебопекарню, Щёлкоразмоточную и ткацкую фабрики, которые оснастил современными заграничными машинами и электричеством. С благотворительными целями строил дешёвые квартиры для отслуживших свой срок солдат, дом инвалидов для воинов-туркестанцев, Дом офицеров-туркестанцев, а также коммерческие гостиничные номера «Старая Франция», ставшие пристанищем для женщин лёгкого поведения.