Александр Н. Жизнь в волшебном мире

– Рон, как же ты не понимаешь? – вздохнула Гермиона, воздев очи к небу. – Это же крестный Гарри, им нужно много о чем поговорить. Мы там будем только мешать.

– Как мы можем мешать? – удивился Рон. – Мы же друзья.

– Рон, да пойми же ты, - простонала Гермиона. – Есть некоторые ситуации, в которых мы будем явно лишними. Вдруг Сириус не захочет при нас разговаривать. Или решит, что Гарри привел подмогу, потому что не доверяет ему. И при посторонних он не будет до конца честен и открыт с Гарри.

– Мы не посторонние, мы друзья, - упрямо повторил Рон.

– Рон, ты знаешь, что такое чувство такта? – одернула его Грейнджер. – И вообще, Гарри хочет идти один. Ведь так, Гарри?

– Рон, прости, но первое общение должно состояться наедине, мне кажется. Я вас обязательно познакомлю, честно. Просто сегодня мы, скорее всего, будем беседовать о моих родителях.

Рон насупился и замолчал.

– Рон, успокойся, пожалуйста, - проговорила Гермиона, которая, казалось, готова была расплакаться. – Если хочешь, сходим в «Сладкое королевство». Или в «Зонко». Или посмотрим сов.

Рон молчал.

– Я даже не пойду в книжный.

– Рон, подумай, это серьезная жертва, - хохотнул Саша. – Кстати, Гермиона, если тебя все же занесет в книжный, прикупи «Расширенный словарь рун». Хотя бы один на двоих. Я тебе свою долю отдам.

– Хорошо, постараюсь, - кивнула Гермиона и снова повернулась к Рону.

Они уже вошли в Хогсмид, и теперь нужно было расходиться. Рон с Гермионой направлялись в центральную часть деревеньки, где уже делали покупки их соученики, а Саша, махнув им рукой, свернул вправо и побрел окольными путями к «Кабаньей голове», где – он надеялся – его уже ждал Сириус.

«Кабанья голова» была маленьким и, определенно, не самым чистым трактирчиком со скрипучей дверью. Открыв дверь, Саша первым делом чихнул от того количества пыли, которая витала в воздухе. Взгляд его уткнулся в барную стойку, на которой в беспорядке столпились мутные стаканы, рядом лежала засаленная тряпка, а за самой стойкой стоял трактирщик, чья одежда пестрела масляными пятнами, и вполголоса переговаривался с высоким стройным мужчиной. Собеседник трактирщика был его полной противоположностью: аккуратно причесанные темные волосы, новенькая, словно только из-под палочки кудесницы, мантия, начищенные до блеска ботинки.

– Мальчик, ты что здесь забыл? – неприветливо гаркнул трактирщик, едва заприметив Сашу. Тот уже открыл было рот, желая сказать, что у него тут запланирована встреча, но тут повернул голову его собеседник.

– Мерлин милостивый, - выдохнул он, - Гарри.

– Сириус? – на всякий случай уточнил Саша, но в этом нужды не было. Он узнал это лицо, которое рассматривал каждый вечер на газетном листе, будто стремясь заучить его наизусть, до черточки, до морщинки, до самых незначительных мелочей.

– Мерлин милостивый, - повторил Сириус, и в глазах его блеснули слезы. – Такой же. Совершенно такой же. Идеальная копия.

Он медленно двинулся к Саше, который уже окончательно растерял все предубеждения о беглых уголовниках, и теперь неуверенно сделал шаг навстречу крестному.

– Усядьтесь вы уже, - трактирщик протер тряпкой ближайший стол, насквозь пропитавшийся каким-то пойлом и заросший хорошим слоем воска от свечей. Сириус незамедлительно уселся за стол и жестом пригласил Сашу.

– Не стесняйся, Гарри, - добродушно проговорил он. – Расскажи мне все. Как ты жил? Как твои дядя с тетей к тебе относились? Как твоя учеба? Мерлин, Гарри, рассказывай все, что угодно!

– Ну, я, - Саша замялся, - я нормально, в общем-то. Тетя с дядей ворчат, конечно, куда без этого, но не сказал бы, что бедствую. В школе нормально, вроде пока все предметы мне даются. Ну, такое что-то.

– Точная копия, - проговорил Сириус, будто бы Сашин рассказ был как минимум описанием полета до Луны и обратно. – Такой же беззаботный, как Джеймс. Вечный оптимист. Всегда «Все в порядке», да, Гарри? А что не в порядке, то пойдем и победим, угадал?

Саша рассмеялся.

– Ну а что поделать, если и ходили, и побеждали.

– Ты серьезно? – Сириус явно был удивлен. И тут Сашу прорвало. Он говорил о первом курсе, о событиях вокруг философского камня, о том, как Рон с Гермионой подозревали во всех смертных грехах Снейпа, а Саша им не верил, как они с младшим Малфоем пробирались по подземельям, разгадывая загадки. Говорил о втором курсе, когда чудище Слизерина чуть не угробило половину школы. Ну и, разумеется, о последних событиях. О разоблачении Петтигрю с помощью чудесной карты, о его позорном бегстве и о том, как министр хлопал себя по бокам в поисках палочки.

– Одно только жаль, - подытожил Саша, тяжело вздохнув, - пес куда-то убежал. Хорошая была псинка, умная.

Тут настал черед Сириуса смеяться и хлопать себя по бокам.

– Гарри, дорогой мой крестник. Черный пес, который встретил тебя и того маленького жирного мопса в парке, тот пес, которого ты встретил в Хогсмиде, на квиддичном матче и которого кормил у замка, это, - Сириус достал палочку, - это был я.

Он не издал ни звука, но так же, как и Петтигрю принялся изменяться. Чуть уменьшился, вытянулся, и вот перед Сашей уже стоял старый знакомец. Вот только и пес изменился. Вместо побитой облезлой дворняги перед Сашей стоял холеный красавец с мощными лапами и лоснящейся шерстью.

– Круто, - выдохнул Саша, и пес снова начал меняться. Через минуту Сириус снова стоял перед ним в человеческом облике. Отряхнув мантию и небрежно отбросив прядь волос, он вернулся за стол и широко улыбнулся.

– Это называется…

– Анимагия, да. Мы проходили анимагов. Профессор Люпин болел, и его подменял профессор Снейп. Делали сравнение анимагов и оборотней.

– Профессор Люпин? – Сириус улыбнулся. – Профессор Снейп? Да, мы не молодеем. Давно ли они были Лунатиком и Нюнчиком.

– Лунатик? – Саша вцепился в столешницу. – Бродяга, Лунатик, Сохатый и Хвост с той карты. Значит, профессор Люпин – один из ее составителей.

– А я второй, - подмигнул Сириус. – В школе меня звали Бродягой. Хвост – это Петтигрю, и я мечтаю поймать эту крысу за ее длинный хвост.

– А Сохатый?

– Сохатый, - Сириус грустно вздохнул и приложился к бутылке сливочного пива, которую трактирщик весьма кстати поставил на стол. – Сохатый – это Джеймс. Твой отец.

Саша кивнул и тоже отхлебнул сливочного пива.